Меня опять пригласили в польскую Крыницу, что в Галиции, на экономический форум. На этот раз поучаствовать в дискуссии о «двух историях одной страны».

Крыница находится в двух часах от Кракова, но мы с друзьями решили ехать на машине из Варшавы, чтобы по дороге заехать на могилы знаменитых хасидских праведников.

И это тоже о разных историях одной страны.

Коцк. Кладбище. Вспоминаю Опатошу: «Каждый камень, каждое кладбище — это часть еврейской жизни…»

Коцк, столица хасидской ненависти к фальши, теперь весь ею пропитан. Фальшивый «дом Ребе» с фальшивой башенкой. И лишь в жерновах из еврейских надгробий в нескольких метрах от могилы Ребе Менделе — правда. Которую, кажется, провидел великий ребе из Коцка.

Дискутировать на форуме мне пришлось с Игорем Чубайсом. Он нарисовал очень странную для меня картину советской истории в роли киллера истории прекрасной Российской империи.

И я решил рассказать о том, как совсем недавно всплыл старый сюжет о разных историях целого этноса. Точнее, двух субэтносов.

Президент Путин в Крыму встретился с главами национальных объединений Крыма. Среди прочего произошла на этой встрече и такая беседа:

Д. Пиркова. Меня зовут Дора Товь­евна Пиркова, я представляю коренной народ Крыма — крымчаков.

В. Путин. Крымчаков?

Д. Пиркова. Да.

В. Путин. Вот еще один коренной народ.

Д. Пиркова. Крымчаки в Крыму издавна жили, еще в XIII–XV веках. Компактное проживание крымчаков — современный Белогорск. Но после революции они уже как-то расселились, стали жить в Симферополе, в Севастополе <…>

В. Путин. Хазары, наверное, ваши предки.

Д. Пиркова. Хазары у нас, да.

Конец цитаты.

А я сразу вспомнил историю от нашего покойного автора Бенедикта Сарнова.

Он, со слов Семена Израилевича Липкина, знаменитого поэта и переводчика, рассказывал о происшествии в Кремле на большом приеме, устроенном в свое время по случаю проходившей в Москве декады таджикской литературы и искусства.

Свою речь там Сталин начал так:

— Великий таджикский поэт Фирдоуси…

И тут старенький таджикский гость восторженно закричал:

— Бираф! Бираф! Литературоведения умерла!

Непонятные слова «бираф, бираф» расшифровывались просто: «браво, браво». Со второй же частью его высказывания дело обстояло сложнее.

На протяжении многих лет живой классик (считалось даже, чуть ли не основоположник) таджикской литературы Садриддин Айни вел упорную борьбу с традиционным литературоведением, утверждавшим, что Фирдоуси был великим персидским поэтом. Он же, Айни, доказывал, что тот был не персидским, — или, во всяком случае, не только персидским, — а прежде всего таджикским поэтом. Над этим его утверждением смеялись, ни один литературовед не принимал его аргументов всерьез. Но он не сдавался. И вот наконец свершилось. Многолетний спор был завершен: «Литературоведения умерла».

Вот и в Крыму «этнография умерла». Полуторавековые баталии вокруг происхождения караимов и крымчаков, версии и фальсификации Фирковича и доказательства его научной нечистоплотности оппонентами, война между Гаркави и Хвольсоном — все это свелось к фразе: «Хазары у нас, да».

А между тем свистопляска теорий о происхождении караимов и крымчаков была связана именно с актуальными событиями своего времени. И вот вновь академические споры стали политически актуальными.

Об этом я и рассказывал в Польше. О том, как «империя» Игоря Чубайса влияла не только на настоящее и будущее покоренных народов, но и на их прошлое.

Жили себе евреи в Крыму тысячу лет до того, как там появились империи, и чувствовали себя на своей земле, дома. И вдруг выяснилось, что теперь их будущее зависит от того, кто они — евреи ли, тюрки, иудеи или какие-то праиудеи. Надо заметить, что фальсификации Фирковича таки спасли караимов — мало того, что на них не распространялись дискриминационные антиеврейские законы Российской империи, так еще и немецкие этнографы во время Второй мировой признали их не подлежащими уничтожению. В отличие, скажем, от крымчаков.

Такая вот актуализация прошлого.

Но только ли прошлого?

Хлопчик в вышиванке горячо говорил мне после моего выступления в Крынице:

— Так, для украйинцыв Сталин був гирше. Для еврэйив Гитлер був гирше, але для украйинцыв — Сталин.

И я на полузабытой мове отвечал — да боюсь, что он не понял, и не только из-за моей ломаной мовы:

— Цэ так, хлопче, колы нэ розумиты, що у Бабыных Ярах та в гетто и концтаборах булы страчены нэ якись-то жыды з Марсу, а украйинцы еврэйського походження.