Несколько лет назад известный израильский журналист Матти Фридман выпустил книгу «Кодекс Алеппо», где рассказал загадочную историю самого авторитетного списка Танаха, созданного в X веке и известного также под названием «Корона». Много столетий манускрипт хранился в Алеппо, однако в 1950‑е годы сирийские евреи, чье положение становилось все более и более угрожающим, тайно вывезли его в Израиль. Фридман обвинил израильские власти в фактической экспроприации Кодекса у его владельцев и предположил, что за исчезновением сотен листов бесценной рукописи могут стоять видные представители израильского истеблишмента. Озаботились ли израильские власти раскрытием «кражи века» и есть ли надежда, что пропавшая часть «Короны» будет найдена? Об этом Матти Фридмана, прибывшего в Москву по приглашению образовательного проекта «Эшколот» при поддержке фонда «Генезис», расспросил наш корреспондент.

МИХАИЛ ЭДЕЛЬШТЕЙН → Какова была реакция на эту книгу?

МАТТИ ФРИДМАН ← Англоязычные читатели, полагаю, были прежде всего просто удивлены фактом существования такой рукописи. Ведь Кодекс Алеппо мало известен. С точки зрения иудаизма, он более важен, чем свитки Мертвого моря, но про них слышали все, а про Кодекс Алеппо почти никто. Наверное, тех, кто читал мою книгу по‑английски, занимала в первую очередь история про евреев в арабских странах, про то, как на их положение повлияло создание Государства Израиль, про разрушение древних общин.

Ивритское издание, конечно, вызвало больший резонанс. Это естественно: я рассказываю про израильские институции, израильских должностных лиц, и читатель в Израиле обратил внимание именно на эту сторону книги. Кроме того, книга была прочитана как обвинение в адрес ашкеназской элиты времен создания государства в пренебрежительном отношении к восточным евреям — это тоже тема, которая волнует в Израиле многих.

МЭ → А какое‑то официальное расследование по материалам вашей книги прошло?

МФ ← Нет, ничего. Было единственное расследование — это моя книга. Но она написана журналистом и не имеет никакого юридического значения. Еще было телевизионное расследование в 1989‑м. Однако никакой официальной реакции не было, никто в полиции, никто во власти не заинтересовался этой темой.

МЭ → Вы пытались инициировать полицейское расследование?

МФ ← В Израиле существует должность государственного контролера — это что‑то вроде сторожевого пса при правительстве, который должен присматривать за правительственными структурами и писать критические отчеты. Один адвокат обратился к нему по этому поводу, госконтролер мельком ознакомился с ситуацией и решил, что он не будет вмешиваться.

Кроме того, я вместе с немногими другими энтузиастами встречался с некоторыми членами кнессета, прежде всего от партии ШАС. Мы решили, что основная святыня восточных евреев — это как раз по их части. Но и они не проявили к этому интереса. Мы встречались с «ликудниками» — то же самое. Нужна политическая воля, чтобы начать расследование подобного рода, но ее никто не проявил.

МЭ → Как вы это объясняете? Институт Бен‑Цви такая влиятельная структура, семья Бенайау слишком встроена в систему, что‑то еще?

МФ ← Мало кто из политиков всерьез заинтересовался этой историей. У них такое же количество часов в сутках, как у всех остальных, и они тщательно взвешивают, на что лучше употребить свое влияние. Они не хотят тратить его на то, что может заинтересовать очень ограниченное число людей. Человек во власти предпочитает заниматься вещами, которые найдут отклик у масс, — так устроена политика.

Кроме того, действительно и Институт Бен‑Цви, и семья бывшего директора этого института Меира Бенайау по‑прежнему довольно влиятельны. Их сопротивление расследованию сильнее, чем воля официальных лиц начать такое расследование. Но я исхожу из того, что это самая ценная рукопись в еврейском мире, возможно, главное национальное сокровище Израиля. Поэтому я считаю, что история Кодекса Алеппо требует официального расследования.

МЭ → Но есть же стандартные пути открыть дело. Если вы пишете запрос в правоохранительные органы, они обязаны отреагировать.

МФ ← Во‑первых, с момента предполагаемого преступления прошло слишком много времени, срок давности истек. Кража — если это была кража — случилась давным‑давно, в 1956 году. Во‑вторых, никто не заявлял, что его ограбили. Нет жертвы преступления. Если вы вытащите мой бумажник, я побегу заявлять в полицию. А здесь непонятно, кто пострадал. Ведь не ясно, кто был хозяином похищенного — еврейская община Алеппо, Институт Бен‑Цви, кто‑то другой? Листы волшебным образом исчезли, но не нашлось никого, кто сказал бы, что именно его обокрали, что книга принадлежала ему.

МЭ → Не связано ли это с неясностью статуса алеппской общины после переселения большинства ее членов в Израиль и другие страны? Ведь бывшая община Алеппо сама по себе не является юридическим лицом.

МФ ← Да, этот вопрос неизбежно возникает, когда мы говорим о перемещенных ценностях и тому подобном. На каком основании статуи Акрополя находятся в Лондоне? Потому что британцы представляют, как они считают, мировую цивилизацию и вывезенное из Греции будет у них в большей безопасности? И почему на эти артефакты претендует греческое правительство? Только потому, что оно управляет территорией, где тысячи лет назад жили люди, умевшие так обращаться с мрамором?.. После того как Кодекс покинул Алеппо, его статус действительно стал неясным. Кто является полномочным представителем алеппской общины? Что это вообще такое: еврейская община Алеппо? Кто может говорить от ее имени, если в Алеппо евреев практически не осталось, а выходцы оттуда живут в Нью‑Йорке, Иерусалиме, Европе, Южной Америке? Если посмотреть на дело с этой точки зрения, израильское правительство кажется не худшим вариантом. Ведь торговец сырами Мурад Фахам, которому было поручено вывезти Кодекс из Алеппо, мог попросту воспользоваться этой юридической неразберихой, увезти рукопись куда‑нибудь за океан, запереть в подвале и сказать: «Мое». Или продать ее какому‑нибудь частному собирателю. С другой стороны, понятно, что раввины в Алеппо дали Фахаму манускрипт для передачи Исааку Даяну — алеппскому раввину, уже перебравшемуся к тому времени в Израиль. Но Фахам нарушил инструкции и передал рукопись представителю государства. В книге я описываю длившийся четыре года процесс в Иерусалиме, который пришел именно к этому выводу. В результате правительство и представители алеппской общины достигли компромисса, но фактически манускрипт остался под контролем государства.

МЭ → Верите ли вы, что пропавшие листы Кодекса рано или поздно будут найдены?

МФ ← Традиционно считалось, что они сгорели во время еврейского погрома в Алеппо в 1947 году. Теперь мы знаем, что это не так, что эти листы где‑то существуют. Я предполагаю, что значительная часть исчезнувших 200 листов находится вместе, в одном собрании, у одного коллекционера. Но коллекционеры умирают, у них есть наследники, ценности из частных коллекций попадают на черный рынок… Да, думаю, так или иначе эти листы еще всплывут. Но, разумеется, я не знаю, когда и при каких обстоятельствах, и не в моих журналистских силах как‑то этот процесс ускорить. Если бы началось официальное расследование и представители власти сказали: «Откройте ваш сейф, мы хотим посмотреть, что там внутри» — это была бы другая история. Но сейчас мы можем только набраться терпения и ждать, пока обстоятельства изменятся.

МЭ → Вы думаете писать продолжение этой истории?

МФ ← Я был бы рад, если бы кто‑нибудь нашел эти листы и я мог бы дописать в книгу еще одну главу. Но за то время, что прошло с момента издания моего расследования, появилось мало новостей на эту тему. Всплыла кое‑какая новая информация о библиотеке, где хранился Кодекс Алеппо по прибытии в Израиль, — библиотеке Института Бен‑Цви. Мы знаем, что там был скандал с пропажей многих древних рукописей, в этом отношении история Кодекса Алеппо не уникальна. И эта новая информация подтверждает мою версию.

Но по‑прежнему никто не пытается официально проверить частные коллекции, в частности коллекцию семьи Бенайау — того самого бывшего директора Института Бен‑Цви, которого коллеги обвинили в краже рукописей. У них есть огромная коллекция еврейских рукописей, которая хранится в Иерусалиме, и никто не знает, что там находится.

МЭ → Они не проводят выставки, не выпускают каталоги?

МФ ← Все, что мы знаем об их коллекции, мы знаем с их собственных слов.

МЭ → Эта история все еще занимает вас?

МФ ← Я потратил на мое расследование четыре года и полагаю, что собрал практически всю доступную информацию. Не думаю, что я упустил что‑то значительное. Иногда журналисты говорят себе: «О кей, я на этом остановлюсь, хотя если покопать, то найдется еще много чего интересного», но это не тот случай. Мое расследование меня удовлетворяет, мне нравится моя книга. Я не смотрю на нее с ощущением, что в ней чего‑то не хватает. Другие люди, которые были вовлечены в это расследование, продолжают его, сейчас они снимают документальный фильм, который выйдет через несколько месяцев. Никто не знает, сколько раз надо потрясти дерево, прежде чем с него упадет плод. Так что весь этот шум, безусловно, на пользу. Но мне кажется, что наш шанс скорее в том, что чей‑нибудь сын или жена придут и скажут: «Вот это лежит у нас дома».