Свобода выбора

Смотри, предложил Я тебе сегодня жизнь и добро, и смерть, и зло, ибо заповедую Я тебе сегодня любить Б‑га, Всесильного твоего, идти путями Его, и соблюдать заповеди Его… Жизнь и смерть предложил Я тебе, благословение и проклятие. —
Избери же жизнь…

Дворим, 30:15‑19

В этих стихах Тора устанавливает то, что Рамбам (Законы Покаяния, 5:1) называет «основополагающим принципом [иудаизма], на котором зиждется все здание Закона Торы и каждая отдельная заповедь». Это — представление о способности человека свободно избирать пути, по которым он идет в жизни.

Однако концепция «свободы выбора», по всей видимости, противоречит другому основополагающему принципу иудаизма — вере в конечную победу добра.

Иное, куда чаще упоминаемое, но в действительности менее значительное «противоречие» — видимая несовместимость свободы выбора с Б‑жественным ведением будущего. В самом деле, это явственное противоречие можно увидеть в тех самых стихах, где утверждается свобода выбора. После констатации: «предложил Я тебе… жизнь и добро, и смерть, и зло» и «Жизнь и смерть предложил Я тебе, благословение и проклятие» — Тора провозглашает: «Избери же жизнь».

Что имеется в виду в этих завершающих словах? Являются ли они заповедью? Обещанием? Констатацией факта? Во всяком случае, Тора не оставляет сомнений относительно окончательного итога человеческого выбора между добром и злом.

«В конце дней, — пророчествует Моше (Дворим, 4:30), — возвратишься ты к Б‑гу, Всесильному твоему, и будешь слушаться голоса Его». По мнению Рамбама (там же, 7:5), «в Торе уже обещано, что Израилю назначено раскаяться в конце его изгнания — и немедленно получить искупление».

Таким образом, не важно, сколь глубоко можем мы пасть в моральном и духовном отношении, не важно, сколь сильно мы можем отклониться от исполнения нашей задачи. Ибо — по пророчеству Шмуэла (II,14:14) — «Бг… помышляет, как бы не отвергнуть от Себя и отверженного». В конечном итоге все мы исправим наши ошибки и восстановим изначальное совершенство наших душ.

Но как же примирить это положение с «основополагающим принципом» свободы выбора?

Тот же самый вопрос может быть поставлен на космическом уровне. Цель творения — в том, чтобы человек проявил изначальное добро и совершенство, вложенные в его душу и все его существо Создателем. Конечная реализация этой цели — Эра Мошиаха, описанная пророками как мир, свободный от зла и раздора, мир, в котором человек избавится от невежества, зависти и ненависти. Избавится для того, чтобы осуществить тот полный гармонии мир, который Б‑г представлял Себе в момент творения и предначертал его в Торе.

Основной принцип иудаизма — 12‑й из «Тринадцати принципов» Рамбама — вера в абсолютную возможность прихода в мир Мошиаха. Вера в то, что человек не только может, но и действительно достигнет этой цели. В самом деле, возможно ли, чтобы не были реализованы цели Б‑га, заложенные в творение?

Но если человеку дарована свобода выбора, то как мы можем быть уверены, что в конце концов он изберет добро? Разве «свобода выбора» не означает, что он может выбрать нечто иное?

Поскольку выбор, по определению, совершается не по принуждению, постольку может показаться, будто бы слово «свободный» в словосочетании «свободный выбор» — лишнее. И однако же, делая выбор, выбирающий может обладать различными степенями свободы. Существуют три уровня выбора: вынужденный выбор, случайный выбор и сущностный выбор.

Вынужденный выбор

Выбор первого уровня относится к обычному, бытовому употреблению этого термина. Все мы ежедневно бесчисленное множество раз делаем выбор. Примеров тому — сколько угодно. Ты хочешь кофе или чай? Покрасить изгородь зеленым или белым? Устроиться на работу по специальности или нет? Поскольку никто не принуждает вас сделать выбор, можно сказать, что ваш выбор «свободен».

Но в самом ли деле вы выбираете свободно? Каждая из возможностей находится перед вами «в полном вооружении» качеств, которые могут повлиять на ваш выбор. Вам нравится вкус кофе, но приличия предписывают выбрать чай, который пьют остальные. Белая изгородь оживит ваш дачный двор, но запачкается быстрее, чем зеленая. За работу по специальности меньше платят, но гарантии больше. Вы взвешиваете все факторы и принимаете решение.

Но разве вы совершили выбор? Или свойства выбранного вместе с элементами вашего воспитания, личности, прошлого опыта, словно по уговору, вынуждают вас сделать выбор?

В конце концов вы выбрали именно то, что выбрали. Потому что в выбранном вами есть нечто, в чем вы нуждаетесь или чего желаете. Даже если причины для выбора были равно необходимыми, вы выбрали именно то, что выбрали, — вероятно благодаря каким‑то специфическим качествам. Ваш выбор был продиктован победой тех или иных влияний. Ясно одно: вряд ли это — воплощение свободы.

Случайный выбор

Но предположим, что вы — выше всего этого. Предположим, что никакие качества избираемых объектов не властны очаровать вас или поколебать вашу волю. Вам равно безразличны вкус кофе и светская любезность, а белое и зеленое — просто две банки с краской. Вы одинаково невосприимчивы и к денежным расчетам, и к обещаниям светлого будущего.

Поскольку преимущества и недостатки того или иного выбора для вас не имеют значения, постольку вы находитесь в положении «свободного» выбора, то есть не обусловленного никакими влияниями. И выходит: вы выбираете одно из двух по той единственной причине, что вы это выбираете.

Тем не менее это еще не предел свободы выбора. В самом деле, вы свободны от пристрастий и рациональных объяснений, которые обыкновенно влияют на человеческий выбор. Но каким образом вы выбрали? Мысленно бросив кости? Вследствие совершенно произвольно нахлынувшего желания? Выбор должен был совершиться, но как именно во всем этом участвовали вы? Каким образом вы воспользовались своей свободой выбора?

Вы просто подчинились чему‑то, выходящему за пределы вашего понимания и контроля.

Сущностный выбор

Кажется, мы находимся в ситуации патовой.

Существует ли вообще свободный выбор между А и Б?

Если вы выбираете, руководствуясь рациональными причинами, если в объекте вашего выбора есть нечто привлекательное для вас, тогда на самом деле выбор делаете не вы. И точно: «ваш выбор» обусловлен качествами избираемого и вашими собственными пристрастиями и моделями поведения.

А если ваш выбор базировался не на разумных основаниях? Тогда вы опять‑таки не выбираете, а только играете роль пешки в причудливых интермедиях судьбы.

Но что, если ваш выбор определяется вашим подлинным существом? Если речь идет о выборе — жить, о выборе — быть свободным, о выборе — иметь ребенка?

Естественно, такой выбор мотивирован рациональными причинами. Но это — не внешняя причина, и относится она не к «внешним» для вас обстоятельствам. То есть не к вашему интеллектуальному оснащению, не к вашей эмоциональной структуре, не к вашей личности. «Причина» каждого такого выбора – вы. Ибо что есть «жизнь», как не желание быть? И что есть «свобода», как не возможность выразить ваши наиболее глубинные потенции? И что такое дети, как не продолжение вас самих?

Ваша истинная сущность — вот что побуждает вас выбрать жизнь, свободу, материнство или отцовство. То, что результат этого выбора обусловлен, не делает его менее свободным. Напротив, это — решающее доказательство его свободы. Потому что, когда выбор подлинно свободен, когда в нем участвует ваша истинная сущность, — тогда иной выбор, направленный против вас самих (смерть, порабощение, бездетность), очевидно отвергается.

Иными словами, мы обычно считаем критерием «выбора» наличие более чем одного объекта. Ведь выбор, в общепринятом смысле слова, означает возможность выбирать между А и Б.

Но когда дело доходит до окончательного выбора, становится справедливым прямо противоположное. Ибо когда ваш выбор свободен от любого принуждения или запрета, внешнего или внутреннего, тогда нет «другого» выбора — так же как нет и «других» вас самих.

Подведем итоги сказанному о свободе выбора.

На первом, самом нижнем уровне наш выбор определяется внешними факторами. Такими, как качества избираемого объекта и тот интеллектуальный и эмоциональный багаж, который мы приобрели в течение жизни. Единственный критерий, позволяющий вообще считать подобный «выбор» выбором, — наличие более чем одного объекта: мы можем предпочесть один набор влияний другому.

Второй, более высокий уровень — выбор, свободный от принуждения. Здесь, наконец, нет больше явных факторов, осознаваемых или неосознанных, которые могли бы повлиять на наше решение. И здесь также есть два или более объектов, из которых мы можем выбирать. Ибо не будь этого — не было бы и самой ситуации выбора.

Но сам факт, что выбор может быть таким или иным, указывает, что в конечном счете это вовсе не личность делает выбор, но — лишь единичное проявление ее сущности.

На третьем, самом высоком уровне есть только одна возможность выбора: та, что продиктована свободным выбором, исходящим из глубин нашего естества. Главнейший критерий «свободы выбора» — не «обусловлено ли это?», но «чем это обусловлено?»

Ведь всякий выбор чем‑то обусловлен, будь то рациональная причина или интуитивное озарение неизвестной природы. Но подлинный выбор — тот, когда образ действий обусловлен только и исключительно истинной сущностью человека.

Пласты

Эти три уровня свободы выбора в действительности представляют собой три аспекта одного и того же феномена. Зачастую, однако, все же мы имеем дело только с внешним слоем нашей способности выбирать.

Но в жизни бывают и такие моменты, когда этот внешний слой исчезает, как шелуха, и тогда мы соприкасаемся с более глубинными — и более свободными — измерениями выбора.

Наконец, есть такие редчайшие моменты, когда проявляются наиболее глубоко укорененные стороны нашего существа. Вот они‑то и побуждают нас к решению, составляющему сердцевину и истинную сущность выбора.

Рассмотрим в качестве примера выбор, который мы ежедневно делаем сотни раз, сотнями различных способов, — выбор жить. Не важно, каких трудов и утомительных усилий нам это стоит, — мы снова и снова выбираем жизнь, продолжение жизни. Насколько мы вообще имеем опыт такого выбора? Насколько мы вообще об этом задумываемся?

Это, во‑первых, «выбор» в самом обыденном смысле слова. Перед нами две возможности — жить или не жить (Б‑же упаси). С одной стороны, мы видим причины для того, чтобы стремиться к жизни: ее радости и награды, наши обязательства по отношению к тем, кого мы любим, и т.д. С другой стороны — ее тяготы и страдания. Но в конце концов именно мы и решаем, что жизнь стоит усилий!

Многообразные причины понуждают нас жить. Но бывают такие обстоятельства, в которых все обыденные «причины» жить теряют свою силу, когда жизнь и смерть, вне зависимости от своих достоинств и недостатков, кажутся равнозначными или равно незначительными. И тогда нечто внутри нас говорит: «Жить!» Почему?

Здесь нет никакого «потому что». Есть только самый факт сделанного выбора — свободного от всех мотивов, заставляющих делать выбор на нижних и менее важных уровнях. На их уровнях мы переживаем ситуацию выбора как совершенно произвольное бросание костей, которые столь же легко могли выпасть обратной, темной стороной. Избравший не может назвать причину, не может привести никакого объяснения своего выбора. Все, что он может сказать: «Вот что я выбрал. Вот что я вытянул в лотерее выбора».

На самом деле два этих различных типа выбора представляют две стороны одной и той же реальности. Тот, кто выбирает жизнь из‑за ее позитивных качеств, на более глубинном уровне своего существа (на котором «выгоды» жизни не имеют значения), — тот в действительности совершает «слепой», иными словами — надрациональный выбор. Его «вынужденный» выбор — не что иное, как выражение на более внешнем уровне сознания и опыта некоего «произвольного» выбора, превосходящего внешние причины жизни.

Однако в конечном счете оба эти измерения проистекают из третьего, еще более глубинного измерения, лежащего в их основе. А именно: из выбора как свободного проявления истинной сущности человека. Человек переживает выбор на этом уровне, когда осознает, что в конечном счете его желание жить не обусловлено какими‑то частными выгодами, приносимыми жизнью. И что оно — не жребий, выпавший ему по необъяснимой прихоти произвольного импульса. Скорее, это желание выражает его подлинное «я». Это — выражение определенного, недвусмысленного выбора: проявить свое бытие и свои возможности в области физического существования.

Поэтому, когда ежедневно из множества «мелочей» и «обыденностей» мы выбираем жизнь, то — в действительности — мы делаем выбор на трех разных уровнях.

Так, на рациональном и эмоциональном уровнях мы выбираем жизнь ради тех благ, что есть в ней. На более глубоком уровне нашего существа, где столь мирские соображения не имеют значения, выбор жить — это «слепой», надрациональный и сверхрациональный выбор. И в то же время самая сердцевина нашего бытия выбирает жизнь. И это — подлинный выбор, воспроизводимый в более внешних пластах нашего существа.

Еврейский выбор

В свете изложенного мы понимаем: нет никакого противоречия между дарованной человеку свободой выбора и уверенностью Торы в том, что человек действительно изберет «жизнь и добро».

Как мы уже сказали, выбор имеет три стороны, состоит из трех измерений, или трех способов переживания самого акта выбора. То же самое справедливо и по отношению к нашему выбору: стремиться к добру и отвергать зло, исполняя заповеди Торы.

На самом элементарном, повседневном уровне мы выбираем одно — следовать путем Торы, как соответствующим наиболее полезному образу жизни. Мы видим, как Тора улучшает человеческий характер, устанавливает гармоничные социальные отношения, наполняет нашу жизнь смыслом и дает ей цель.

В конце концов, Б‑г — создатель и устроитель жизни! И поэтому понятно, что Его наставления, касающиеся того, как жить, — самый надежный путь к духовным и материальным достижениям.

При этом известно, что эгоистичная и гедонистическая жизнь, не обремененная ни соображениями морали, ни путами ответственности, «имеет свое очарование». Но именно это и делает наш выбор между добром и злом действительно выбором. Ибо перед нами две возможности, каждая со своими привлекательными и отталкивающими сторонами.

Мы выбираем добро — ради его достоинств. Потому что мы понимаем и помним: «предложил Я тебе сегодня жизнь и добро, и смерть, и зло». Мы также понимаем, что добро — синоним жизни, тогда как зло в конечном счете означает ее разрушение.

Но преимущества добра не всегда ощутимы. Бывают времена, когда — по слову пророка Ишаяу (60:2) — «тьма покроет землю, и мрак — народы», когда в мире, охваченном безумием, тускнеет жизненная сила добра и благость жизни. Когда — по слову другого пророка, Ирмияу (12:1), — «путь нечестивых благоуспешен», в то время как праведные страдают. Да, бывают такие времена, когда ослабевает наша чувствительность к духовным наградам за исполнение Б‑жественной воли.

Однако такие условия служат тому, чтобы наш выбор добра совершался на более высоком уровне. Ибо когда исполнение наших обязательств перед Б‑гом более не приносит нам сколько‑нибудь ощутимой выгоды, тогда оно более не обусловлено рассудком или нашим пониманием действительности. Когда мы выбираем добро на таких условиях, это — чистый выбор: за пределами мотиваций, за пределами рационального, за пределами всего — кроме нашей «слепой» веры в Б‑га и того, что мы избрали наш жребий, исполняя Его волю.

Общее же обоих уровней выбора — их соответствие «обыденному» определению выбора. Потому что налицо две существующие возможности — добро и зло.

На обоих этих уровнях мы предположительно могли бы сделать иной выбор. Например, мы могли бы выбрать «преимущества» зла или могли бы потерпеть неудачу в «прыжке веры», предписываемом вторым уровнем выбора.

Но на самом высоком уровне выбора нет никакой иной возможности. Наша подлинная индивидуальность как избранного народа Б‑жьего срывает все вторичные, наносные имиджи и свободно переносит обязательство недвусмысленного исполнения Б‑жественной воли в нашу повседневную жизнь.

Таков глубинный смысл процитированных по отдельности трех изречений, в которых Тора формулирует принцип «свободы выбора».

Действительно, существует уровень, на котором Б‑г говорит: «Смотри, предложил Я тебе сегодня жизнь и добро, и смерть, и зло». Здесь выбор основывается на том, что мы видим и ощущаем благодетельность добра и губительность зла по отношению к жизни. Существует также более высокий уровень, на котором «Жизнь и смерть предложил Я тебе», — здесь «жизнь» и «смерть» просто предстоят нам как равные возможности. Но и тот и другой уровень выбора — только отражение главнейшего выбора: «Избери же жизнь».

Когда вы совершаете подлинный выбор, этот выбор — жизнь. И так же, когда вы выбираете жизнь ради ее достоинств или когда вы выбираете ее без очевидных причин, истинный источник вашего выбора заключается в том, что вы делаете выбор. И тогда вы — ваше истинное «я» — всегда выбирает жизнь.

И поскольку этот выбор продиктован вашим истинным существом, постольку он и будет в конечном счете проявляться во всех принимаемых вами решениях. Ибо ваше подлинное «я» может быть скрыто в течение долгого времени, но — в конце концов! — оно неизбежно проявится.

Поэтому еврей абсолютно уверен в том, что настанет время, когда сущностная истина всякой твари проявится и изберет жизнь. Это не противоречит концепции «свободы выбора». Ибо это выражает ее, и притом — с максимальной полнотой.