Голос в тишине. Т. V. ЦЕНА ЗАПОВЕДИ

По мотивам хасидских историй, собранных раввином Шломо-Йосефом ЗевинымПеревод и пересказ Якова Шехтера 1 февраля 2016
Поделиться

«Будь щедр — давай беднякам взаймы по мере их нужды, давай все, в чем они будут нуждаться».

Дварим, недельная глава «Реэ»

 

«Будь щедр — это добрый совет Всевышнего,

ведь щедрость возвышает дающего».

Комментарий Раши

 

Мойше, отец святого ребе Менахема‑Мендла из Риминова, зарабатывал на жизнь, арендуя хозяйство у богатого помещика. И поскольку был он расторопным и аккуратным работником, а дела вел без подвоха, помещик полностью ему доверял. Крестьяне в хозяйстве относились к Мойше с уважением, хотя некоторые бранили за глаза ловкого жида.

Однажды помещик вызвал к себе Мойше. Дело было под вечер, огоньки свечей в канделябрах чуть покачивались от порывов ветра, ломившегося в плотно закрытые окна. Помещик курил трубку с длинным изгрызенным чубуком и выглядел грустным.

— Вот что, Мошке, — с ходу начал он. — Дела мои поворачиваются так, что я должен уехать из этих краев.

— Надолго ли? — осведомился Мойше.

— Навсегда, — буркнул помещик. — Поместье я продаю, вместе со всем хозяйством. С тобой мы знакомы много лет, ты хоть и еврей, но человек честный.

От такого комплимента Мойше только криво усмехнулся.

— Не кривись, не кривись, — снова буркнул помещик. — Знаю я вашего брата. Так вот, поместье стоит около пятидесяти тысяч, тебе я готов уступить его за пять. Всего за пять, десятую часть от стоимости. Но! — помещик понял вверх указательный палец. — Деньги мне нужны не позднее послезавтра, наличными и в золотых монетах. Ты согласен?

— Согласен! — немедленно воскликнул Мойше.

Всю дорогу домой он не уставал благодарить Всевышнего, одарившего его неожиданным богатством. Богатством, внезапно свалившимся на голову, без тяжелого труда и риска, без забот и напряжения. Но где взять пять тысяч золотых? Огромная сумма.

— Ничего‑ничего, — сказал жена, выслушав сбивчивый рассказ Мойше. — Продадим дом, у нас есть серебряная пасхальная посуда, золотые украшения, подаренные мне на свадьбу. А что не хватит, займем у друзей и родственников. Если Всевышний решил сделать нас богатыми, Он поможет отыскать эти пять тысяч.

Послезавтра утром Мойше отправился к помещику, спрятав глубоко за пазухой увесистый мешочек с монетами. Дорога, обсаженная старыми вязами, вела в поместье. Проходя мимо домика, стоявшего на краю деревни, он услышал чей‑то жалобный плач. Время было раннее, над дорогой висел холодный серый туман. Плач этот, казалось, с трудом протискивался через туман и уходил прямо в низкое пасмурное небо.

Что‑то шевельнулось в душе Мойше, и он решительно повернул к домику. Дверь оказалась незапертой. Войдя внутрь, он увидел разбивающую сердце картину. В нищенски пустой комнате на полу лежал мертвый мужчина, до половины прикрытый талесом, а над ним билась в рыданиях женщина. За ее спиной, тесно прижавшись друг к другу, испуганно сверкали глазенками семеро ребятишек.

— Что случилось? — спросил Мойше.

— Мой муж, — сквозь плач ответила женщина. — Утром встал на молитву, начал надевать талес, упал и скончался. Боже, что я теперь буду делать! Бедные, бедные дети! Мы просто умрем от голода! И так перебивались с хлеба на воду, а теперь… — Она зашлась в рыданиях.

Словно вихрь всколыхнул душу Мойше, невыносимая жалость сдавила ему грудь. Он с трудом дышал, с трудом понимал, что делает. Но одно знал точно: Всевышний не зря послал его в этот домик. Вытащив из‑за пазухи мешочек с монетами, он протянул его несчастной вдове.

«Что ты делаешь, сумасшедший! — завопил кто‑то внутри Мойше. — Ты сам станешь таким же нищим, как эта женщина. В мешочке все твое достояние. А огромные долги, ты про них забыл? Немедленно спрячь деньги!»

Мойше тряхнул головой, пытаясь заглушить вопль, и тут же услышал другой голос:

— Тебе в руки пришла большая заповедь — спасти вдову с семью детьми, спасти восемь жизней. Не медли, когда еще выпадет такой случай!

Мойше приблизился к женщине и положил мешочек на пол рядом ней.

— Это вам. Хватит надолго.

Затем круто повернулся и вышел из домика. Сырой туман застил глаза. Куда теперь идти? Возвращаться домой не имеет смысла, он не сможет объяснить жене случившееся, к помещику идти незачем.

«Пойду скитаться, — решил Мойше. — Как нищие — от местечка к местечку. Может быть, по дороге Всевышний сжалится надо мной и удостоит заработком».

Он плотнее запахнул полушубок, надвинул шапку на самые уши и решительным шагом двинулся прямо в туман.

В этот момент на Небесах поднялся большой шум. Человек пожертвовал богатством, вверг себя и свою семью в пучину нищеты ради выполнения заповеди. Вдова и семеро сирот спасены от позора и смерти, но что будет с ним и его детьми?

И постановил Суд Небесный сделать Мойше подарок. Но не успели судьи решить, какой именно, как на заседание явился собственной персоной Сатан.

— Так дело не пойдет, — заявил он. — Воля, конечно, ваша, решили дарить — дарите. Но где же справедливость?

— Поясни, что ты имеешь в виду под справедливостью? — спросили судьи у Сатана, зная его умение выворачивать вещи наизнанку.

— Все праведники, — пояснил он, — прежде, чем получить награду, подвергались испытанию. Почему же Мойше должен его избежать? Я лично спущусь вниз и устрою ему небольшую проверочку.

Тогда взял слово пророк Элияу, присутствовавший на суде.

— Если досточтимые судьи решат подвергнуть Мойше испытанию, предлагаю поручить его мне. Сатан является в этом деле заинтересованной стороной. Чтобы добиться желаемого результата, он может, сам того не замечая, увеличить тяжесть проверки.

Слова пророка Элияу были признаны справедливыми, и его отправили на землю.

А Мойше в это время шагал по дороге и с каждым шагом мысли, вихрем проносящиеся в голове, становились все грустнее и грустнее. Лишь одно согревало душу — величина исполненной заповеди. Он уже не понимал, как отважился на такой шаг и как теперь выкрутится из тупика, в который сам себя загнал, но заповедь… заповедь! Сияющая звезда поступка висела перед его мысленным взором, и ее ясный свет успокаивал и согревал.

Спустя много часов ходьбы, уже под вечер, Мойше оказался в местечке. Время шло к вечерней молитве, поэтому он отправился прямо в синагогу. Про себя Мойше решил так: он не станет ни у кого ничего просить. Если пригласят на ужин и переночевать — согласится. Если нет — проведет ночь в синагоге, в ней, по крайней мере, тепло.

Молитва закончилась, прихожане разошлись по домам, а на незнакомца никто не обратил внимания. Служка, внимательно оглядев гостя, оставил возле него одну свечу, а остальные погасил. Голодный и усталый после целого дня пути, Мойше оказался один в пустом зале. За черными окнами завывал ночной ветер, уютно потрескивала печка; дрова почти прогорели, и от нагретого кафеля по залу растекалась приятная теплота.

Мойше взял с полки том Талмуда, сел возле свечки и раскрыл книгу. И тут в голову сами собой полезли печальные мысли: «От богатства ты отказался, жену и детей бросил на произвол судьбы, в кармане ни гроша, что будет завтра — одному лишь Богу известно».

Мойше тяжело вздохнул, потом собрался с духом и отогнал от себя наваждение.

«Но зато я выполнил заповедь. Большую заповедь. И будь что будет!»

Он перевел взгляд на страницу Талмуда и начал медленно вникать в ход спора между мудрецами. Но не успел он поймать нить рассуждений, как дверь синагоги отворилась и на пороге возник старец весьма почтенного вида.

— Что, молитва уже кончилась? — с досадой спросил он.

— Да, — подтвердил Мойше. — Полчаса назад.

— Ай‑яй‑яй, как неприятно! — воскликнул старик. — А другого миньяна в местечке уже не отыскать, этот был последним. Ладно, хоть согреюсь, тут так тепло и уютно.

Он подошел к печке и приложил к кафелю замерзшие ладони.

— Откуда еврей? — спросил он у Мойше. — Ваше лицо мне не знакомо. Вы не местный?

И завязался разговор: поначалу необязательный, о мелких и неважных вещах, а затем, когда между собеседниками протянулась незримая ниточка доверия, открытый и задушевный. Спустя час Мойше рассказал старику всю правду.

— Большое дело ты сделал, — согласился старик. — Очень большое. Даже трудно оценить такую заповедь. Знаешь что, — он задумался на минуту, а затем с просветлевшим лицом обратился к Мойше: — Я ведь очень богатый человек. Живу в большом городе, в собственном особняке. Это местечко — мои родные края, и сюда я приехал навестить родственников. Хочешь сделку? Честную, справедливую сделку. Она решит все твои проблемы. И мои тоже.

— О чем вы говорите? — не понял Мойше.

— Сейчас объясню. Большую часть жизни я посвятил торговле и, как бы это поделикатнее сказать, мало уделял внимания заповедям. Годы мои клонятся к закату, запах земли все сильнее. Денег у меня много, очень много. Куда больше, чем заповедей. Вот я выслушал рассказ и подумал, а что, если я куплю у тебя половину?

— Половину чего? — снова не понял Мойше.

— Половину заслуги выполнения заповеди. Заплачу столько, что хватит тебе и твоей семье безбедно прожить остаток жизни. Будешь и с заповедью, и с деньгами. Ну как, согласен?

Мойше поколебался несколько секунд, а затем решительно ответил:

— Если Всевышний удостоил меня такой чести, я не стану разменивать ее на деньги.

— Подумай хорошенько, — мягко возразил старик. — Ты сможешь жить по‑человечески, достойно содержать семью, выучить детей, женить их, а Всевышний, по великой милости Своей, удостоит тебя возможности выполнить еще заповеди.

— Нет, — отрицательно покачал головой Мойше. — Да и некого мне женить, у нас с женой только девочки, и те давно замужем.

— Знаешь что, — предложил старик. — Пусть это будет не половина, а треть заповеди. А деньги останутся те же самые. В доме, который как полная чаша, глядишь, и мальчики пойдут. Давай, соглашайся!

— Ни за что!

— Десятую часть! Хоть ее продай!

— И десятую не отдам.

— Вот ведь какой упрямец! — в сердцах воскликнул старик. — Сидишь голодный и усталый в чужом местечке, воды тебе никто не предложил. А дальше что будет? Если ты на себя махнул рукой, о девочках своих подумай! Какое будущее ты им уготовил? Я тебе предлагаю обеспеченную жизнь за десятую, нет, за сотую часть заповеди, и ты еще упрямишься. Другой бы на твоем месте не знал, как меня благодарить!

— Вот и ищите другого, — рассердившись, заявил Мойше. — А я заповедями не торгую.

Старик вдруг улыбнулся, и от его улыбки на душе у Мойше стало тепло и спокойно.

— Знай же, сынок, — произнес старик, — что я не кто иной, как пророк Элияу, и послан с Небес проверить тебя. Ты с честью выдержал испытание. Счастлив ты, и добрая выпала тебе доля — самоотверженно выполнить великую заповедь. А сейчас выбери себе один из трех подарков: долголетие для тебя и жены, большое богатство или сын‑праведник.

— Сын‑праведник, — не задумываясь, воскликнул Мойше. — Какой толк в богатстве и долгих пустых годах, если в жизни нет главного?!

— Добре, сынку, добре, — ответил старик. — Но знай, чтобы родить цадика, который осветит мир светом Торы и станет для людей примером богобоязненности, вы с женой должны всю свою жизнь скитаться от местечка к местечку. Такова цена.

— Я‑то согласен! — вскричал Мойше. — Но с женой нужно поговорить.

— Что ж, поговори. А я тебя отыщу.

Старик поднялся с лавки, сделал два шага по направлению к двери и бесследно растворился в полумраке.

Прошло два года, пока у Мойше и его жены, скитавшихся от местечка к местечку, родился сын. Назвали его Менахем, что означает «приносящий утешение». Мальчик вырос и превратился в того самого великого ребе Менахема‑Мендла из Риминова, к которому приезжали великие ученые поколения, чтобы насладиться его Торой и припасть к источнику святости.

КОММЕНТАРИИ
Поделиться

Неистребимый обычай. Недельная глава «Итро»

Простые евреи горячо любили Десять заповедей. Это же квинтэссенция иудаизма. Народ услышал их прямо из уст Б‑га. На них основан завет, заключенный народом с Б‑гом на горе Синай, призывающий евреев стать царством священников и святым народом

Памятная дата, которая важна для нас именно сейчас

В этом гениальность Ребе: видеть весь еврейский народ, а не каждого отдельного еврея как носителя религиозного смысла. Только вместе, считал Ребе, мы можем служить нашей цели. А это означает, что нашим лидерам нужна совершенно другая тактика, недостаточно просто призывать к благочестию и учению. «Вы должны понимать, как вами дорожат, — сказал Ребе, — и как много в вас вложено. И тогда вы выполните свою часть задачи по привлечению Б‑жественной сути в Его материальный мир»

«Хумаш Коль Менахем»: Возвращение в Египет

Бог повел еврейский народ не прямым путем, чтобы даже перед лицом трудностей возвращение в Египет все равно виделось людям затруднительным. Но неужели евреи могли захотеть вернуться туда, где страдали от каторжного рабского труда? Ведь, как сообщают нам мудрецы, даже женщин и детей заставляли в Египте работать. Зачем им думать о возвращении?