[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ДЕКАБРЬ 2007 КИСЛЕВ 5768 – 12(188)
Чужой среди своих
Сейчас, оглядываясь в прошлое, приходишь в недоумение, а то и в ужас от осознания того, в каком перевернутом мире ты жил и не понимал этого. До чего ж податлива человеческая психика! Людей расстреливали именем Сталина, а мы кричали: «Да здравствует Сталин!» Обрекали целые нации на смерть – и верили в сталинскую дружбу народов. Мой батальон был сформирован в основном из винницких крестьян и молодых ребят из окрестных павлоградских сел. В роте я был почти единственным горожанином, единственным студентом, к тому же евреем, да еще с такой «ужасной» фамилией, которую не каждый с первого раза мог выговорить. Мобилизованные сразу же сгруппировались в землячества – винницкие, павлоградские, а они уже дробились на группы по селам, а то и по родству. Я остался один. Почти абсолютный вакуум. Прошлая жизнь – такая прекрасная, с мечтами, любовью и надеждами – оборвалась и умерла. В новой, фронтовой надо было бороться и выживать в одиночку. Чужой среди своих. Нет, открытая вражда проявлялась редко. Но – я чужой. Я – не свой. Для винницких бородатых мужиков я был просто «жид».
Быт и служба сталкивали, требовали взаимодействия. Раздали котелок на двоих. На завтрак, обед и ужин – две порции в один котелок. Все разбиваются по двое. Я – один. После всех, выпросив котелок и выслушав ругательства повара за то, что опоздал на обед, давясь слезами обиды и унижения, съешь свою порцию и вернешь вымытый котелок с благодарностью. На маршах идешь один. На привалах перекинешься парой фраз – но ты за пределами круга. Ночью после длительных маршей, мокрый, а то и обледенелый врываешься в сарай, коровник или конюшню, чтобы обсохнуть, поспать, а места уже нет – есть, но занято для дружков. Однажды бросался от одного места к другому, никто не пускал, силком втиснулся – получил: «Жид проклятый!» В другой раз снял с веревки мокрые, только что срезанные с овец шкуры, расстелил на снежной земле, другими такими же вонючими укрылся – и проспал, промучился до утра. Как раз в ту ночь, когда я силой занял свободное место на соломе в сарае и получил в морду «жида», услышал рядом: «Во всем виноваты жиды и коммунисты. А этому политруку я бы нож в горло всадил». Когда он сказал это, кто-то прикуривал, и мы с ним встретились взглядом. Через несколько дней, когда рота попала в полуокружение и обстановка была непредсказуемой, этот бородач подошел ко мне: «Слухай, Розенберг, смени фамилию, а то немцы тебя расстреляют». У меня сдавило в горле. Но не от страха. «Здесь найдется, кому меня выдать», – сказал я. Мелькнула мысль: «Ты первый и выдашь». В роте было человек десять-пятнадцать казахов, два-три азербайджанца. Один из них во время маршей все время отставал. «Симулянт!» Два сержанта брали его под руки и бегом протаскивали сквозь растянувшуюся колонну в голову роты. Во время третьего такого пробега у азербайджанца горлом хлынула кровь. Что дальше было с ним, не знаю. Дружба народов вприпрыжку со смертью!
Видно, какие-то обстоятельства и наблюдения – не помню – допекли меня так, что 1 января 1945 года в дневнике моем появилась запись, которую читать мне страшно и сейчас: «Это нелегко – не иметь родины и народа (земного пространства и своего племени), но Россия меня не принимает и потому остается только хорошим приютом, а еврейская нация – тоже не вполне родимое. Я воспитался в еврейской семье на русской культуре. И партия, ЦК – это для меня родина и мой народ, Сталин – для меня родина».
Государственно-партийный антисемитизм вступал в противоречие с официальной идеологией дружбы народов и с реалиями самой жизни. Отсюда сплошное лицемерие в словах и действиях властей предержащих, выражавшееся в незначительных продвижениях по службе того или иного еврея. Именно так я объясняю свое назначение сначала командиром отделения в саперном батальоне, потом комсоргом этого батальона, потом комсоргом разведбатальона танкового корпуса, потом, после войны, отказ демобилизовать меня при демобилизации студентов и отправка на учебу сначала в офицерское училище в Смоленск, а затем в Высший военно-педагогический институт в Ленинграде. В заключение могу сказать: офицерская моя жизнь прошла благополучно. Сейчас я думаю: может быть, это благополучие было платой за мою беспредельную преданность власти, конформизм в отношении национальной политики государства? Может быть, я был Квислингом по отношению к своему народу?
H. Розенберг, Пермь
Вы читали? Леонид Радзиховский. Общечеловеческие ценности // 2007, № 11.
Реакция. На мой взгляд, проблема намного глубже. Назвать израильских скинов мудаками – значит отмахнуться от сути явления, породившего их. В Израиле слово «русский» («руси») почти всегда звучит как оскорбление из уст сабров. Может, стоит обратить внимание на еврейский (израильский) шовинизм?
Гога (Интернет)
Вы читали? Леонид Радзиховский. И всяческая суета // 2007, № 10.
Реакция. Все дело, по-моему, в недопонимании. И меня, и Радзиховского, и Гинзбурга зомбировали русским языком, литературой и культурой, которые насквозь проникнуты православием. Ввести курс с откровенным названием – это то же, что проститутку предпенсионного возраста обучать курсу «Основы интимных отношений»...
Иеуда, Иерусалим, Израиль (Интернет)
Вы читали? Илья Карпенко. Страна Сибирь // 2007, № 11.
Реакция. Прекрасная статья. Жаль, еще не появился русско-еврейский «Ф. Купер», который осветил бы пионерскую деятельность еврейских первопроходцев на бескрайних просторах Азии! Это потрясающие истории об уникальных мужественных личностях. Прожив несколько лет в Сибири (учеба + работа + студотряды) и объездив ее с запада на восток и с севера на юг, убедился в том, что сибирский еврейский характер – это достояние Диаспоры.
О. Берман (Интернет)
Возвращаясь к напечатанному
В редакцию нашего журнала поступило письмо по поводу статьи Марка Полянского «Флешмоб датского
короля» в № 9, 2007. Вот оно, с сохранением характерных стилистических и
орфографических особенностей:
В пьесе Горького никогда не
было сказано «а беленьким меня всяк полюбит». Это было
сказано в поэме Гоголя. Вас там чё, в средней школе вааще ничему не учат уже
ещё? Тьфу на вас!
тетя Хая
Нами действительно была допущена ошибка, за что и автор статьи, и
наш журнал приносят свои извинения и благодарят внимательного читателя за
подсказку. Тем не менее нелишне было бы заметить:
во-первых, не стоило, наверное, интеллигентному человеку, знатоку русской
классики плеваться, не к лицу это, во-вторых, выражение «полюби меня
черненьким, а беленьким меня всяк полюбит» в статье не закавычено и,
следовательно, цитатой считаться никак не может. Не закавычено оно автором
статьи по причине своей широкой употребительности. Сама эта максима, если
верить «Энциклопедическому словарю крылатых слов и выражений», принадлежит
вовсе не Гоголю, а знаменитому актеру Михаилу Щепкину (1788–1863). Гоголь же
использовал слова Щепкина в «Мертвых душах». В одной из первоначальных редакций
второго тома Чичиков рассказывает анекдот, который заканчивается словами: «Не
стыдно ли тебе так поступать с нами? Ты все бы хотел нас видеть прибранными, да
выбритыми, да во фраках. Нет, ты полюби нас черненькими,
а беленькими нас всякий полюбит». Иносказательно: постарайтесь принять нас
такими, какие мы есть, со всеми нашими недостатками, проблемами, заботами. Есть
это выражение и в словаре Даля. И встречается оно довольно часто повсюду со
времен Пушкина и поныне.
Редакция журнала
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.