«Йони, операция выполнена!»

Александр Фишман 30 июня 2016
Поделиться

«Первый раз я оказался в Уганде в 1971 году…» — начинает свой рассказ полковник в отставке Моше Бецер. На стенах его рабочего кабинета — фотографии выпускников курсов подготовки к армии, которые он организовал 11 лет назад в кибуце Мааган‑Михаэль, чуть южнее Хайфы. До этого были 19 лет в строительном бизнесе, а еще раньше — 21 год службы в ЦАХАЛе, на этот период пришлись четыре войны, десятки спецопераций (на некоторые из них до сих пор наложен гриф секретности), создание и командование спецназом ВВС Израиля «Шальдаг». И подростки, будущие солдаты, и отставные генералы 70‑летнего Моше иначе как Муки не называют. Сорок лет назад, 4 июля 1976 года, тогда подполковник израильского спецназа Бецер штурмовал аэропорт в Уганде, в критический момент взяв на себя командование операцией по освобождению пассажиров захваченного самолета «Эр Франс». Всю неделю до этого он участвовал в планировании и подготовке легендарной операции «Энтеббе».

Африка

После тяжелого боевого ранения в иорданской Караме в 1968 году и долгих месяцев реабилитации Муки на время оказался на «гражданке». Полтора года проработал в «ШАБАК» охранником — сопровождал рейсы «Эль‑Аль». «Европа, Америка… Летали по миру, — вспоминает Бецер. — Тогда мне довелось побывать в Кении, и Африка меня поразила — природой, фауной… Я же сам деревенский, вырос в небольшом поселке Нахалаль в Изреэльской долине».

Вернувшись в Израиль, Муки попросил отправить его в длительную командировку в Африку. Так вместе с женой и маленьким сыном он оказался в Уганде — поехал на два года в составе израильской военной миссии обучать угандийских десантников. Тогдашний президент Уганды Иди Амин в 1960‑х годах успел даже послужить в израильском десанте, но в 1972‑м авторитарный лидер резко изменил свое отношение к Израилю и выдворил из страны всех израильтян. Вместо запланированных двух лет миссия Муки продлилась лишь четыре месяца.

Сложно было предположить, что через четыре года ему придется вернуться в Уганду, да еще и с оружием в руках.

Йони

С Йонатаном Нетаньяху, старшим братом нынешнего премьер‑министра Израиля, Муки Бецера связывали долгие годы дружбы. Вместе они служили в «Сайерет Маткаль», элитном спецподразделении Генштаба Армии обороны Израиля, вместе прошли не одну операцию. «Он бывал у меня в гостях в Нахалале, очень интересовался сельским хозяйством, — вспоминает Муки. — Сам‑то Йони был городской парень, учился в США, ему эта наша крестьянская жизнь была в диковинку».

В конце июня 1976‑го командир «Сайерет Маткаль» подполковник Йонатан Нетаньяху находился на Синае, руководил разведоперацией в буферной зоне на границе с Египтом. Подполковник Бецер командовал тогда подразделением резервистов «Сайерет Маткаль».

Рейс № 139

«В воскресенье 27 июня 1976 года я заступил на дежурство на командном пункте “Сайерет Маткаль” в Генштабе, — вспоминает Бецер. — В мои обязанности входило командование группой быстрого реагирования на случай захвата заложников. Мы как раз проводили рабочее совещание, когда в кабинет влетел молодой офицер: “Муки, в Афинах захватили самолет!” Через несколько минут я уже был на базе спецназа в аэропорту в Лоде».

Как стало известно, следовавший из Тель‑Авива в Париж рейс № 139 авиакомпании «Эр Франс» после промежуточной посадки в Афинах захватили террористы. На борту самолета было 248 пассажиров и 12 членов экипажа. В аэропорт имени Бен‑Гуриона немедленно прибыли министр обороны Израиля Шимон Перес и все армейское командование. «Все исходили из того, что захваченный самолет приземлится в Израиле, как это было четыре года назад с рейсом бельгийской авиакомпании “Сабена”, — поясняет Муки. — Однако после нескольких часов ожидания нам сообщили, что самолет “Эр Франс” посадили в ливийском Бенгази».

В Ливии французский самолет дозаправили, и еще через несколько часов «Airbus‑А300» взял курс на угандийский город Энтеббе. Правда, на борту было уже на одного заложника меньше. Гражданка Великобритании и Израиля Патрисия Хейман, поранив себя, сообщила, что у нее кровотечение на ранней стадии беременности. Не подозревая об израильском гражданстве Патрисии, террористы выпустили ее из самолета. Вскоре Хейман доставили в Лондон, где она рассказала израильскому агенту о том, что борт захватили двое немцев и двое арабов. Позднее стало известно, что за немецкими и арабскими боевиками стояли левая группировка «Революционные ячейки» и Народный фронт освобождения Палестины. Основным требованием террористов было освобождение из израильских и европейских тюрем 54 палестинцев.

Критерий провала

К лету 1976 года подполковник Муки Бецер принял участие как минимум в двух операциях по освобождению заложников — в школе города Маалот и в жилом доме в Бейт‑Шеане. И в том и в другом случае во время штурма захваченных зданий не удалось избежать жертв среди заложников. С позиции своего огромного опыта Муки академично объясняет, на какие риски готовы идти власти, какое количество жертв делает спецоперацию провальной и каков, напротив, критерий успеха:

Когда происходит захват заложников, будь то самолет, автобус, школа или квартира в жилом доме, первый вариант разрешения ситуации для властей — это сдаться, то есть выполнить условия террористов. Второй вариант — убедить террористов сдаться самим, предоставить им машину с сопровождением до самолета и дать улететь, куда они хотят. Но, как правило, террористы не собираются сдаваться, они ведь изначально готовы к смерти. И тогда остается третий вариант — штурм объекта, ликвидация террористов и освобождение заложников. Конечно, идеальный сценарий освобождения предполагает нейтрализацию всех террористов до того, как они приведут в действие взрывное устройство или откроют огонь по заложникам. Именно такой исход можно считать абсолютным успехом операции. Однако и в том случае, если из ста заложников, удерживаемых террористами, во время операции гибнут два‑три человека, операция все равно считается успешной. Да, каждая смерть — это ужасная трагедия. Но это цена, которую такое государство, как Израиль, вынуждено платить за то, чтобы не идти на уступки террористам.

С другой стороны, операцию, проведенную в Маалоте, иначе как провалом назвать нельзя. Если бы израильское правительство предположило, что во время штурма школы 22 школьника могут погибнуть, а еще 60 — получить ранения, никто бы не дал разрешения на операцию. Подождали бы еще день‑другой и нашли бы другое решение.

Захват школы в Маалоте. 1974. Пресс‑служба правительства Израиля

За несколько часов до рейда в аэропорту Энтеббе занимавший тогда пост премьер‑министра Ицхак Рабин написал заявление о своей отставке на случай, если операция по освобождению заложников закончится неудачей. Критерий неудачи Рабин обозначил сам: больше 30 пострадавших. «Никто ни до, ни после Рабина не делал подобных вещей. Рабин умел брать ответственность на себя», — говорит Бецер. Окончательно израильское правительство утвердило план операции, когда четыре транспортных самолета израильских ВВС уже были на пути в Уганду.

«Кто тогда знал, что такое Уганда?»

В любой военной операции эффект неожиданности играет важную роль. Но когда дело касается освобождения заложников, неожиданность — ключевое условие. Если вы еще на стадии планирования понимаете, что не сможете застать врасплох террористов, то ни о какой операции не может быть и речи. Поэтому при планировании штурма в Энтеббе перед нами стояла непростая задача — придумать, как незаметно приземлиться в угандийском аэропорту и, не обнаружив себя, добраться до старого терминала, где удерживались заложники.

Когда стало известно, что захваченный самолет приземлился в Уганде, находившиеся в штабе военные бросились искать это место на карте. «Кто знал тогда, что такое Уганда? — усмехается Муки. — Кто вообще слышал об Энтеббе? Даже произнести это слово никто не мог. Но я‑то был в Энтеббе! И я знал, что этот аэропорт строила израильская компания “Солел Боне” еще во времена дружбы с Амином, что несколько израильских офицеров провели в Уганде четыре года, что наши летчики посадили в Энтеббе не один самолет. Поэтому, когда на следующий день после захвата мне позвонил замначальника военной разведки Эхуд Барак и попросил приехать в штаб, я даже не удивился».

Муки Бецер. Из личного архива

Помимо Муки Бецера и Эхуда Барака, в группу планирования секретной операции вошли командующий пехотными и десантными войсками ЦАХАЛа Дан Шомрон, заместитель начальника оперативного управления Генштаба Шай Тамари и начальник управления спецоперациями в пехотных и десантных войсках Хаим Орен.

Мы цеплялись за каждую деталь. Главный инженер «Солел Боне» предоставил нам все чертежи аэропорта в Энтеббе. Командовавший контингентом израильских ВВС в Уганде в конце 1960‑х — начале 1970‑х Йоси Салант привез множество фотоснимков территории аэропорта. Нам не хватало только разведданных, полученных в режиме реального времени. Нужно было понять, что происходит в Энтеббе — сколько там террористов, какое у них оружие, где именно находятся заложники.

Отчасти израильтянам помогло тщеславие угандийского президента. В аэропорт Энтеббе Иди Амин приглашал съемочные группы со всего мира — каждый вечер по телевизору транслировали кадры, на которых лидер африканской страны позировал на фоне здания терминала.

«В какой‑то момент мы поняли, что не хватает аэросъемки, — продолжает Бецер. — На помощь пришел “Моссад”. В соседней с Угандой Кении наш человек арендовал легкомоторный самолет и полетел в Энтеббе. Там он сообщил диспетчеру о поломке, навернул несколько кругов над аэропортом, сделал снимки и улетел. К нам эти снимки попали уже в самый последний момент, но насколько же они были важны!..»

Согласно разработанному плану, под покровом ночи в Энтеббе один за другим должны были приземлиться четыре транспортных самолета с израильскими военными. Сразу после посадки первого самолета в сторону старого терминала аэропорта, где и удерживались заложники, должна была выдвинуться группа спецназовцев из «Сайерет Маткаль». Быстрее всего расстояние в два километра можно было преодолеть на черном «мерседесе». «Любой угандийский солдат, заметив издалека такой автомобиль, замрет на месте», — объяснял товарищам Муки. Он хорошо помнил, что на черных «мерседесах» в Уганде перемещались в основном высокопоставленные офицеры или сам президент. Расчет был именно на это. Бецер предложил подготовить для операции черный автомобиль с угандийскими номерами; израильский спецназ должен был облачиться в форму угандийской армии.

«Без Рабина не было бы никакой операции»

На четвертый день террористы совершили роковую ошибку, и Бецер убежден, что только благодаря ей спасательная операция стала возможной. Боевики решили провести селекцию — поделили заложников на евреев (израильтян) и неевреев. Несколько террористов говорили на немецком, у некоторых заложников на запястье были выколоты номера узников концлагерей. Аналогии с Катастрофой не напрашивались — они были очевидны. В результате «отбора» в Энтеббе остались израильтяне и члены экипажа, французы, которые предпочли разделить судьбу пассажиров. Граждан других стран боевики отпустили.

Президент Уганды Иди Амин в ООН. 1975. Фото: Википедия

«Эта селекция была нам на руку, — признается Муки. — Через день после освобождения части заложников наши агенты встретились с ними в Париже». Так израильтяне через освобожденных заложников заполучили важнейшую информацию о том, что происходит в терминале в Энтеббе. Среди прочего выяснилось, что Иди Амин вовсе не нейтральный персонаж в этой истории. Всему миру угандийский президент рассказывал, что выступает в роли посредника на переговорах: мол, вы, израильтяне, удовлетворите требования похитителей и освободите 54 палестинца, а террористы отпустят с миром заложников. Однако после разговора с освобожденными пассажирами стало ясно, что угнанный самолет в Уганде встречал не только Амин. В Энтеббе на борт поднялись еще шесть боевиков.

Шел пятый день захвата. Иди Амин вел переговоры с правительством Франции, в них участвовал и министр иностранных дел Израиля Игаль Алон. Находясь на расстоянии почти четырех тысяч километров от Израиля, где‑то в глубине африканского континента, террористы чувствовали себя недосягаемыми, неуязвимыми. «И тут мы поняли, что это наш шанс. Террористы не держат палец на спусковом крючке в ожидании штурма, они даже не вмешиваются в переговоры. У нас был очевидный козырь — фактор внезапности», — вспоминает Бецер. Окончательный план был представлен сначала Шимону Пересу, а затем Ицхаку Рабину, который смог убедить кабинет министров в том, что у операции высокие шансы на успех.

«Без Рабина не было бы никакой операции, только у него могло хватить смелости ее поддержать. Другой на его месте не решился бы и просто пошел бы на условия боевиков», — уверен Муки и сегодня.

Ждать неожиданного

В каждой военной операции есть судьбоносный момент, который может предопределить ее удачный исход либо, напротив, спутать все планы. Был такой момент и в Энтеббе.

Ждать нужно как раз неожиданного, — убежден Муки Бецер. — Это я понял еще молодым офицером после нескольких боевых операций. К примеру, в Бейруте мы должны были ликвидировать заместителя Ясира Арафата, Мухаммеда Юсефа Наджара, одного из организаторов теракта на Олимпиаде в Мюнхене. Все было продумано в мельчайших подробностях. Вот только охранник Наджара оказался не в доме, а в машине на улице, и, когда его убили выстрелом из пистолета с глушителем, пуля попала в автомобиль, произошло какое‑то замыкание и сработала сигнализация. Соседи — а дело было в элитном районе Бейрута — вызвали полицию, и нам пришлось вступить в бой с тремя нарядами ливанских полицейских, что в наши планы, конечно, не входило…

Йони (Йонатан Нетаньяху. — Ред.) прибыл в штаб на пятый день разработки операции. Его быстро ввели в курс дела, и мы уже вместе продолжили подготовку. Йони предстояло командовать группой спецназа, которая должна была прорваться к старому терминалу. Я, будучи его заместителем, возглавил подразделение, отвечавшее за штурм здания. Все действия были спланированы буквально по секундам. Главным нашим козырем, как я уже говорил, был эффект неожиданности, поэтому ни при каких обстоятельствах нельзя было открывать огонь до начала штурма, до того как мое подразделение начнет стрелять.

 

53 минуты

3 июля 1976 года, после семичасового перелета на малой высоте, позволившего миновать радары, израильские самолеты друг за другом начали заходить на посадку в аэропорту Энтеббе. Вначале все шло по плану. После приземления первого самолета черный «мерседес» с Нетаньяху, Бецером и еще семью бойцами в сопровождении двух «лендроверов» выдвинулся в сторону терминала. Муки помнит события того вечера до мелочей.

Операция «Энтеббе»: «мерседес» с угандийскими номерами. Справа от автомобиля Муки Бецер. 1976. Из архива Муки Бецера

Одиннадцать часов вечера, тишина. Мы продвигались по территории аэропорта, впереди уже были видны огни терминала, где находились заложники. Вдруг впереди — два угандийских солдата, стоят беседуют. Потом один из них отходит в сторону… Когда наша машина поровнялась с другим, тот вскинул автомат и произнес: «Advance!» (английский — официальный язык в Уганде. — Ред). Я знал, что так они отдают честь, это обычная военная выучка в угандийской армии. Но Йони приказал водителю притормозить, хотя мы были уже в ста метрах от цели. «Йони, брось! Это у них порядок такой!» — сказал я. Но Йони уже принял решение. Два выстрела из пистолета с глушителем — солдат падает. А через пару секунд он приподнимается, и тогда один из наших бойцов стреляет в него уже из оружия без глушителя. В тот же момент из следовавшего за нами «лендровера» открывают огонь из автоматического оружия. Я понимаю, что это катастрофа. Мы засветились, сейчас террористы начнут убивать заложников! Мы с Йонатаном командуем водителю остановиться и выпрыгиваем из машины.

Согласно плану, у каждого подразделения «Сайерет Маткаль» в Энтеббе была своя задача, у каждого бойца — своя позиция. Но после того, как началась стрельба, все спуталось. Бецер, считая секунды, которые могли стоить жизни заложникам, под огнем угандийских военных рванул со своим подразделением к терминалу. За ним, вместо того чтобы занять свои позиции, побежали и остальные спецназовцы.

Ворвавшийся первым в здание аэропорта боец спецназа сразу уничтожает одного из террористов, но тот успевает открыть огонь и убивает заложницу Иду Борохович. Через несколько секунд в терминал прорываются Муки Бецер, Амнон Пелед и Амос Горен, ликвидировав еще двух боевиков. Четвертого террориста находят в зале, где удерживаются заложники. В перестрелке погибают еще двое пассажиров, Жан‑Жак Маймони и Песко Коэн.

Оставалось найти других террористов. И тут по связи мне сообщают, что все боевики уничтожены, операция выполнена. Я кричу по рации Йонатану: «Йони, операция выполнена!», но в ответ — тишина. «Йони, операция выполнена!» Опять тишина… Повторяю в третий раз. И тут Тамир Пардо — сейчас он глава «Моссад», а тогда был молодой офицер‑связист — докладывает по рации: «Йони ранен!» Я выбегаю на улицу и вижу, что Йони лежит на земле, а наш врач пытается оказать ему помощь».

Пуля, выпущенная с диспетчерской вышки, пробила Нетаньяху верхнюю часть груди и вышла через бедро, повредив внутренние органы. Муки Бецер сообщает по связи всем подразделениям спецназа, что принимает на себя командование операцией.

Во время эвакуации пассажиров ко мне подошел молодой человек и сказал, что его мать несколько дней назад отправили в местную больницу, — вспоминает Бецер. — Понятно, что мы не могли в тот момент послать наших солдат в соседний город, чтобы забрать женщину. Я был уверен, что позже мы сможем вернуть ее в Израиль.

Освобожденные заложники рейса 139. 4 июля 1976. Пресс‑служба правительства Израиля

Как выяснилось потом, спасти Дору Блох не было ни малейшего шанса. В день операции в Энтеббе Иди Амин был на международной конференции на Маврикии. Когда на следующее утро диктатор вернулся в страну, он был вне себя от ярости. По его приказу Дору Блох убили в больнице. Лишь через три года ее тело удалось вернуть в Израиль.

Вся операция продолжалась в общей сложности 53 минуты. После ликвидации террористов и подавления огневых точек угандийской армии самолет с освобожденными заложниками благополучно вылетел из Энтеббе. На земле БТРы под командованием Шауля Мофаза и Омера Бар‑Лева уничтожили диспетчерскую вышку и 11 угандийских самолетов «МиГ», чтобы избежать возможного преследования в воздухе.

Йонатан Нетаньяху умер на борту самолета, не приходя в сознание. Это была единственная потеря со стороны израильских военных. Тяжелое ранение получил также боец ЦАХАЛа Сорин Гершко — он остался парализованным на всю жизнь.

На вопрос, совершил ли Йонатан ошибку, выстрелив в угандийского солдата, Муки Бецер утвердительно кивает: «Он не предполагал, что будет столько шума, стрелял ведь через глушитель. Но, услышав стрельбу со всех сторон, Йони сам пришел в ужас. Именно поэтому он и побежал с нами, с моими бойцами, отвечавшими за проникновение в терминал. Он понимал, что времени на спасение заложников уже не оставалось. И вместо того чтобы занять свою огневую позицию в нескольких метрах от здания, он устремился за нами ко входу в терминал».

 

Только в Израиле это могут понять

В 1994 году Муки Бецер оказался в Уганде в третий раз. Израильские документалисты пригласили Бецера поехать со съемочной группой в Энтеббе, чтобы на месте событий вспомнить о спецоперации (одно из ее названий — «Операция Йонатан», в честь погибшего командира спецназа), которая к тому моменту уже была увековечена в кино и литературе. В стране давно сменился режим. После переворота в 1979 году диктатор Амин был вынужден бежать вначале в Ливию, а затем в Саудовскую Аравию.

В ходе съемок израильтяне встречались с тогдашним президентом Уганды Йовере Мусевини. «Амин для нашего народа был как Гитлер, — пересказывает Бецер слова угандийского лидера. — Он уничтожил более трехсот тысяч граждан нашей страны. Он сотрудничал с террористами, угнавшими самолет. Израильская армия провела справедливую и героическую операцию. Да, жаль, что погибли двадцать наших солдат, но вы все сделали правильно». Спустя 40 лет после тех событий к израильтянам в Уганде относятся с особым уважением. В этом году в мемориальной церемонии в Энтеббе примут участие президент страны и премьер‑министр Израиля Биньямин Нетаньяху.

Муки Бецер вспоминает, как через несколько лет после рейда разработчиков операции «Энтеббе» пригласили на встречу с представителями Министерства обороны США: «Пентагон тогда готовил операцию по освобождению заложников в американском посольстве в Тегеране, которая так и не была осуществлена. И американцы попросили руководство Израиля о помощи. Три дня мы отвечали на их вопросы, в мельчайших подробностях рассказывали о подготовке рейда. Американцы нас внимательно слушали, что‑то записывали, но никак не могли понять одного — как можно спланировать такую сложную военную операцию всего за два‑три дня? Только в Израиле это могут понять. Мы живем в состоянии постоянной боеготовности, и у нас просто нет иного выбора…»

КОММЕНТАРИИ
Поделиться

Новый фильм об операции «Энтеббе» захвачен дурными идеями

Как это принято нынче в Голливуде, создатели «Семи дней» уверены, что первоочередная задача фильма — делать прогрессивные заявления, а не быть образцом свободного искусства. Прогрессивные заявления надо как‑то вставить в фильм, проще всего — через политические разглагольствования. Но, к несчастью для благонамеренных кинотеоретиков, мы, неумытые массы, ходим в кино, чтобы развлекаться, а не чтобы образовываться, поэтому такой фильм остается в пролете.

Идо Нетаниягу: «Правда — это точка, существующая на карте реальности»

Об «Энтеббе» написано много книг. Моя не первая и не последняя. Вышло много статей на разных языках, сняты документальные фильмы. И все они лживые. Это не преувеличение, это факт. По‑другому и не могло быть: они не основывались на свидетельствах очевидцев.

The Times of Israel: «Моссад» предпочел не ловить Менгеле?

«Штази отправила донесения иракской разведке и посоветовала ей следить за своими учеными и их зубной пастой, потому что есть подозрения, что паста была отравлена. С этого момента иракская разведка приказала ученым, которые работали над созданием атомной бомбы, все время носить зубную пасту и щетку при себе каждый раз, когда они покидают Ирак. Они и ходили повсюду с зубной пастой, но двоих все равно отравили».