Весной 1846 года в Санкт‑Петербурге состоялась достаточно необычная для той поры встреча: августейшего монарха Николая I с британским евреем, филантропом, шерифом Лондона и графства Мидлсекс, накануне визита в Россию получившим звание баронета, сэром Мозесом Монтефиоре. Сэр Мозес, защищавший права евреев в Великобритании и в других странах, оказался первым зарубежным штадланом — ходатаем, обеспокоенным положением своих единоверцев в России. В 1872 году он опять посетит Россию и вновь будет удостоен высочайшей аудиенции — на этот раз у императора Александра II. В еврейской среде в России Монтефиоре в скором времени стал известен и популярен. С распространением литографий, а позже и фотографий наряду с портретами раввинов появляются и портреты секулярных еврейских деятелей, в том числе Монтефиоре, семейства Ротшильдов, барона Гирша. По количеству изображений с раввинами мог соперничать только Монтефиоре.

Оказавшись на территории Российской империи в 1846 году, Монтефиоре и сопровождавшая его небольшая свита стали объектом пристального наблюдения имперской тайной полиции.

Анонимный агент 2 апреля 1846 года с немалой долей сарказма доносил, что «проживающие здесь под разными предлогами польские евреи ежедневно таскаются к английской миссии <…> Немецко‑еврейского языка [т. е. идиша. — А. Л.] Монтефиори не знает, но через переводчика доктора Лёве сообщает им желание заняться улучшением участи евреев в Египте, Турции и России». «Кстати ли ему, — вопрошал осведомитель, — слушать рассуждения алчных жидов об мнимых их угнетениях? Ему тотчас следовало бы прекратить подобные разговоры и заметить им, что он приехал не для осуждения распоряжений правительства, но единственно для того, чтобы заняться евреями в нравственном отношении для исправления гнусного их положения». Поскольку, как убедился агент, «у Монтефиори не то на уме», он явно не годится в «эскулапы» и «не вылечит польско‑еврейскую чуму», а только надолго усилит оную. «Для отвращения запутанности двух миллионов довольно помраченных еврейских голов» агент рекомендовал установить «близкий надзор за его наставлениями и [footnote text=’ГАРФ. Ф. 102. 1 экспедиция. 1846. Д. 89. Л. 10–12. ‘]разговорами[/footnote]».

Публикуемые архивные документы из Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ) отражают слежку за Монтефиоре и тревоги властей, сопряженные с его именем.

Первый документ свидетельствует о том, с каким вниманием велась слежка за Монтефиоре: агенты тайной полиции ходили буквально по пятам и фиксировали все действия высокого гостя.

Второй документ сообщает о доносе на Монтефиоре. Укоренившаяся традиция доносов евреев на евреев была связана, прежде всего, с противостоянием хасидов и митнагедов. Особенную активность в этом деле проявили противники хасидизма, повсеместно привлекавшие «трефную» власть к междоусобной борьбе. К концу николаевского царствования к расколу в еврейском мире добавилось противостояние ортодоксального традиционного большинства с первыми просветителями — маскилами. И наконец, при Александре и особенно Николае в еврейской общине обнаружилось немалое число всевозможных авантюристов и интриганов, писавших на имя генерал‑губернатора и даже самого царя с целью сообщить известную только подателю доноса «важную тайну», раскрыть которую можно только на личной аудиенции у государя. В большинстве подобных случаев чиновники ограничивались вызовом доносителя в губернское присутствие, где с ним разбиралось местное начальство. Иногда подобные доносы проверяли, и из Петербурга присылались дознаватели. В случае если донос оказывался ложным, его автор, как правило, подвергался телесным наказаниям и ссылке в Сибирь. Данный документ характеризует и моральный облик клеветника, сообщавшего ложные сведения о Монтефиоре, к которому еврейское общество отнеслось с глубоким уважением, видя в нем чуть ли не мессию.

В третьем документе говорится о перспективах эмиграции евреев за океан, не на шутку встревожившей тайную полицию, и подозрениях о возможной причастности к ней британского визитера. Хотя перлюстрированное письмо из Канады не содержало ничего предосудительного с точки зрения властей, оно было изъято и не доставлено адресату, а за последним установили наблюдение. Примечательно, что через несколько десятилетий массовая эмиграция российских евреев будет восприниматься совершенно спокойно, ей даже будут содействовать. Обер‑прокурор Святейшего Синода Константин Петрович Победоносцев выражал надежду, что «еврейский вопрос» будет разрешен, когда одна треть евреев вымрет, треть обратится в христианство и бесследно растворится в окружающем населении, и треть [footnote text=’Гительман Ц. Беспокойный век: евреи России и Советского Союза с 1881 г. до наших дней. М., 2008. С. 27.’]выселится[/footnote]». А министр внутренних дел Вячеслав Константинович Плеве видел в еврейской эмиграции спасение самодержавной России от [footnote text=’Локшин А. В поисках modus vivendi: сионистское движение и царское правительство в конце XIX — начале XX века // Российский сионизм: история и культура. М., 2002. С. 81.’]революции[/footnote].

Документы печатаются с сохранением орфографии и пунктуации оригиналов.

I

Штаб офицера Корпуса Жандармов

находящегося в Виленской губернии

№ 48.

Апреля 23 дня 1846 года

Г. Вильно

Секретно

 

Шефу жандармов Командующему Императорской Главной квартирою,

Господину Генерал Адъютанту и кавалеру Графу [footnote text=’Орлов Алексей Федорович (1787–1862) — граф, генерал от кавалерии, генерал‑адъютант, главноуправляющий III отделением собственной Его Императорского величества канцелярии и шеф жандармов в 1845—1856 годах.’]Орлову[/footnote]

 

Я имел честь довести до сведения Вашего Сиятельства 19‑го числа сего месяца за № 43, о прибытии в г. Вильно Великобританского подданного Сера Мохеса Монтефиора, о встрече его с евреями и распространившихся слухах будто он прибыл с намерением улучшить их быт, в ожидании такового благополучия толпы Евреев беспрерывно собираются возле квартиры Монтефиора, а при проезде его по городу улицы наполняются ими до того, что с трудом может проехать в это время. Они оставляют свои занятия, чтобы только видеть того от которого ожидают благодеяний.

Г. Монтефиор представляясь Г‑ну Генерал Губернатору и посетив Г. Гражданского Губернатора и попечителя Белорусского учебного [footnote text=’В те годы виленским военным губернатором был Федор Яковлевич Миркович, гражданским губернатором Гродненской губернии, куда входил и Вильно, был Феодосий Семенович Яневич‑Яневский, попечителем Белорусского учебного округа — Эварест Андреевич Грубер.’]округа[/footnote], расспрашивал и рассуждал о теперешнем положении евреев и средствах к поправлению их состояния — он осматривал Еврейские училища, приют, Сиротский дом называемый тальмуторы [талмуд тора] и госпиталь, — а накануне и в день Сабаса [шабата] был вместе с женою в Еврейской школе для богомолия [т. е. синагоге. — А. Л.] и в это время по случаю большого стечения евреев выдаваемы были им для входа в школу билеты, — по рассказу Евреев как Монтефиор так и жена его обряды веры своей соблюдают с строгою точностью.

При посещении вышеупомянутых Еврейских заведений пожертвовал наличными деньгами серебром приюту 750 руб., в Сиротском доме учителям по 10 р., а ученикам каждому по 1 руб., что составило 140 руб., кроме того обязался выданным документом по жизнь свою ежегодно выдавать на сие заведение по ста червонцев, а словесно объявил, что тем из учеников которые будут оказывать более успехов в русском языке, он по получении оных уведомлений будет присылать по 30 руб. каждому. На госпиталь дал 200 руб., и бывшему достаточного состояния, а ныне обедневшему еврею сверх 600 руб. — независимо от сего, обращающимся к нему бедным Евреям делал раздробительные пожертвования и как слух носится, предполагает для поддержания бедных оставить в распоряжение Г‑на Генерал Губернатора значительную сумму — кроме пожертвований делаемых Г. Монтефиором Евреям, он собирающим приношения в пользу Виленского человеколюбивого общества дал 1000 руб­лей ассигнациями. 22 числа по приглашению Г. Генерал Губернатора, Г. Монтефиор вместе с Его Превосходительством и попечителем Белорусского учебного округа посещал дворянские учебные заведения. О чем имею честь почтительнейше довести до сведения Вашего Сиятельства.

Полковник Комаевский

Подлинник, автограф. ГАРФ.
Фонд 109. Оп. 221. Д. 111. Л. 108–111.

II

О доносе еврея Купербанда

9 марта 1847 года

 

Жительствующий в Житомире еврей Купербанд просил об истребовании его в С.‑Петербург для открытия известной ему тайны, по объявлении же ему, чтобы донесение свое изложил на бумаге, он предоставил найденную им в ноябре 1846 года в Бердичеве бумагу на Еврейском языке, заключавшую в себе преступные замыслы евреев против Вашего Императорского Величества и Августейшей фамилии, присовокупив, что если оказано будет специальное пособие для разъездов, то он откроет: какие раввины и где будут иметь собрания для составления означенного заговора.

Упомянутая бумага на Еврейском языке была переведена на Российский язык в Азиатском департаменте министерства Иностранных дел, и из перевода видно, что бумага эта есть письмо от Менахема Менделя сына Иуды Рубинштейна к другу его Якову Аб… [sic!] следующего содержания :

Великий Моисей [footnote text=’Помета в тексте документа: «Под Моисеем Монтефиори, вероятно, разумеется баронет Мозес Монтефиори, который приезжал в Россию в апреле 1846 года».’]Монтефиори[/footnote], в проезде своем через Галицийский город [footnote text=’Садагора, ныне — часть г. Черновцы.’]Сандигере[/footnote], посетил великого раввина [footnote text=’Имеется в виду Ружинский цадик р. Исраэль Фридман (1797–1850), известный богатством своего двора, своей авторитарностью и политическими амбициями.’]Израиля[/footnote], который готов быть королем и избавителем евреев. Монтефиори рассказывал ему о причинах поездки своей в С.‑Петербург и о том жалком положении, в котором находятся Евреи. Вследствие этого решено между ними заключить союз с Поляками, возбудить войну и Монтефиори обещал способствовать этому предприятию. После этого Раввин Израиль отправил письма (в письме сказано: наш раввин) послал раввинов Эфраима и Амера Ильи из Оп… к [sic!] некоторым лицам, для собрания сведений по упомянутому предприятию. Все Евреи довольны этим распоряжением, отправили, посредством раввина А. А., к великому раввину Израилю подписки свои, обещаясь способствовать ему и просили его окончить это дело. Виленские евреи также уведомили Израиля, что они давно и нетерпеливо желают переворота. В то же время великий раввин Израиль разослал молитву о новом правлении, а значительнейшие Евреи отправили во все города письма, приглашая собираться к пасхе, для отыскания средств избавиться от Вашего Императорского Величества и всего Августейшего дома. Сверх этого великий раввин писал к Евреям дабы они во время пасхи, при сожжении хлеба, взяли несколько [footnote text=’Дометрическая единица измерения массы (в России использовалась во второй половине XVIII — начале XX века), равная 12,8 г.’]лотов[/footnote] ртути, читали 12 псалом и, бросив все в огонь, приговаривали «как сгорает эта ртуть, так да сгорит Николай со всем Своим семейством».

Всеподданнейше докладывая о сем Вашему Императорскому Величеству долгом считаю присовокупить, что вышеизложенные обстоятельства столь видно неосновательны и ничтожны, что я полагаю оставить без всякого разыскания, как не заслуживающие никакого внимания.

 

Генерал адъютант, генерал от кавалерии граф Орлов

Генерал лейтенант [footnote text=’Леонтий Васильевич Дубельт был в 1839–1856 годах управляющим III Отделением и начальником штаба Отдельного корпуса жандармов.’]Дубельт[/footnote]

<Помета графа Орлова:> Государь Император высочайше согласился с моим мнением.

 

Подлинник, автограф. ГАРФ.
Фонд 109. Оп. 221. Д. 111. Л. 112–114 об. 

III

Секретно Его Превосходительству Л. В. Дубельту

Управление

Виленского военного губернатора

Генерал губернатора Гродненского Минского Ковенского

—————————————‑

Особое Отделение.

В г. Вильне

18 ноября 1850 № 2677

 

Милостивый Государь,

Леонтий Васильевич,

 

Начальник Гродненской Губернии донес мне, что по доходящим до тамошнего Штаб‑офицера Корпуса Жандармов сведениям, молодые, здоровые и малосемейные евреи этой губернии вызываются тайно к переселению в Америку, где будто бы приготовлены для них земли, жилища, и средства к жизни единоверцем их известным Монтефиоре; подговор этот делается через Евреев, выехавших уже из здешнего края в Америку.

В доказательство справедливости этих сведений Подполковник Прасолов представил письмо на Еврейском языке, полученное из г. Квебека и адресованное на имя Еврея Бельского уезда Янкеля Левина.

Хотя по рассмотрении этого письма в моем управлении в нем ничего предосудительного и подозрительного не оказалось и оно заключает только известия о торговых делах братьев упомянутого Левина, находящихся в Америке, а также просьбу писавшего это письмо передать его поклон разным лицам — однако за всем тем я счел долгом вышеизложенные сведения сообщить Вашему превосходительству, имея честь присовокупить, что означенное письмо возвращено мною Генерал Лейтенанту Барону [footnote text=’Христофор Христофорович Ховен в 1848–1856 годах занимал должности гродненского военного и гражданского губернатора.’]Ховену[/footnote], которому я поручил разыскать точнейшим образом, по какому поводу и когда именно братья Еврея Янкеля Левина отлучились в Америку и часто ли он имеет от них известия.

Примите, Милостивый Государь, уверение в совершенном моем почтении и преданности.

Иван Бибиков

Подлинник, автограф. ГАРФ.
Фонд 109. Оп. 221. Д. 111. Л. 120–123.