Сентябрь 1943 года. Советские войска переходят в наступление. Освобождены российские города Брянск и Новороссийск. В ходе боев на территории Украины удалось выбить врага из Донецка, Полтавы, Кременчуга. Началось форсирование Днепра и освобождение Белоруссии. Отсюда открывались пути в Польшу, Карпаты и на Балканы. Но исход войны еще не был предрешен.
23 сентября на заброшенный полустанок Собибор, в лагерь смерти, прибыл очередной эшелон с пополнением. Здесь, на территории Польши, недалеко от границы с Белоруссией, нацисты планомерно уничтожали евреев со всей Европы в рамках операции «Рейнхардт». На этот раз сюда доставили советских евреев‑военнопленных из Минского трудового лагеря СС. Среди них был 34‑летний лейтенант Александр Печерский и его товарищи: Борис Цыбульский, Шломо Ляйтман, Семен Розенфельд, Аркадий Вайспапир, Александр Шубаев (Калимали), Ефим (Хаим) Литвиновский, Алексей Вайцен, Борис Табаринский и другие.
Молодых и работоспособных мужчин не стали отправлять в газовую камеру, а оставили для обслуживания лагеря и строительства новых корпусов. За три недели Печерский придумал и подготовил смелый план по захвату лагеря. 14 октября 1943 года узники совершили невозможное: они подняли восстание, перебили часть эсэсовцев и охраны. Но план был осуществлен лишь частично: им не удалось завладеть оружейным складом и пришлось прорываться из лагеря через минные поля под огнем охранников с пулеметами на вышках.
В ходе восстания погиб Шломо Ляйтман, ближайший соратник и друг Печерского. Нескольким военнопленным удалось переправиться через реку Буг и пробиться к партизанам. Во время скитаний по польским лесам тяжело заболел и умер раненный при побеге Борис Цыбульский, а Александр Шубаев погиб в партизанском бою. Семен Розенфельд, самый молодой из восставших, участвовал во взятии Берлина и на стене рейхстага оставил надпись: «Барановичи — Собибор — Берлин».
Александр Печерский попал в партизанский отряд имени Щорса. На его счету было два немецких эшелона, пущенных под откос. После освобождения Белоруссии Печерского отправили в фильтрационный лагерь НКВД — на проверку благонадежности. Там он попадает в штурмовой батальон (разновидность штрафбата для командного состава и тех, кто не был осужден и лишен офицерского звания) и получает тяжелое ранение, искупив кровью свою «вину» перед Родиной. До конца войны Печерский находился на излечении в госпиталях — сначала под Москвой, затем в родном Ростове‑на‑Дону.
Что касается лагеря Собибор, то его по личному приказу Гиммлера сровняли с землей. На месте бараков и газовых камер разбили огороды, чтобы никому не могло прийти в голову, что здесь происходили такие чудовищные события. Долгие годы после войны польские власти делали вид, что им ничего не известно о тайне этого места. На месте лагеря некоторое время даже работал детский сад.
Чтобы помнили
О восстании знали из публикаций. Первая заметка о Собиборе, страшная в своей простоте, — «В городах и селах Польши» Василия Гроссмана — появилась 6 августа 1944 года в газете «Красная звезда». Осенью того же года о Собиборовском лагере и о восстании в нем рассказала «Комсомольская правда». В статье среди уцелевших узников упоминался «молодой офицер из Ростова, фамилии которого никто не знает, но все звали его Сашко». Он «с первых дней задумал и стал готовить восстание и массовый побег». Печерский, узнав себя в этой публикации, откликнулся письмом, в котором подробно рассказал о событиях в Собиборе.
В Иерусалимской национальной библиотеке мне удалось обнаружить статью того же времени из далекой подмандатной Палестины. 15 сентября 1944 года ежедневная газета «Давар», издававшаяся на иврите, сообщала о восстании в Собиборе. В статье Печерский тоже именуется «Сашей из Ростова». Сама же статья называлась «Фабрика пуговиц». В названии отражен малоизвестный факт: по рассказам некоторых участников восстания, именно так лагерь смерти именовался в разговорах эсэсовцев.
Однако постепенно советские средства массовой информации перестали называть вещи своими именами. В публикациях замалчивался тот факт, что тотальному истреблению подвергались именно евреи. Все чаще еврейский народ теперь именовали обтекаемыми фразами «мирное население» и «советские люди». Только в самой первой статье о Собиборе прямо говорится, что в польских лагерях смерти целенаправленно убивали евреев.
Впрочем, осторожничал и сам Александр Печерский: ни в письме в Чрезвычайную Государственную комиссию по расследованию нацистских преступлений, ни в какой‑либо из его опубликованных статей евреи как объект массового истребления не упоминаются. Не говорится об этом и в его книге «Восстание в Собибуровском лагере», которая вышла с помощью поэта П. Антокольского в 1945 году, незадолго до Дня Победы, в Ростове‑на‑Дону весьма скромным тиражом. Эта маленькая книга на папиросной бумаге давно стала библиографической редкостью. Лишь в изданной в 1946 году в Москве, в издательстве «Дер Эмес», книге о Собиборе на идише — «Ауфстанд ин Собибор» — по понятным причинам содержится упоминание о евреях.
А вскоре, в октябре 1946 года, на издание «Черной книги» был наложен запрет. В начале 1947 года ее первый набор был рассыпан, а тема Холокоста на долгие годы упрятана под сукно. Пресловутый «еврейский вопрос» начал плавно перетекать в борьбу с «безродными космополитами».
Мирное время
В Советском Союзе бывшие военнопленные даже годы спустя носили на себе печать общественного порицания и неодобрения. Александр Печерский, признанный за «железным занавесом» героем, новым Спартаком, в течение долгих десятилетий прозябал в безвестности у себя на родине. Проживал в коммуналке, в 1947 году был уволен с административной должности и лишь через пять лет смог устроиться на черновую работу. Будучи человеком исключительной скромности, всю свою послевоенную жизнь Александр Печерский посвятил популяризации и официальному признанию восстания в Собиборе. Рискуя собственным благополучием, он поддерживал связь с товарищами по оружию, рассеянными по всему миру. И это в те годы, когда одно письмо «оттуда» могло разрушить не только карьеру, но и всю жизнь! А своих, советских, долго разыскивал по городам и весям, организовывал встречи на каждую годовщину восстания.
Печерский много писал о Собиборе: письма в музеи и официальные инстанции, которые оставались без ответа; статьи для газет и журналов, которые почти не публиковались; личные воспоминания. На сегодняшний день мы имеем шесть оригинальных текстов Печерского о восстании — как неопубликованных, так и увидевших свет.
Самая первая из имеющихся рукописей датирована июлем 1944 года. Печерский начал работать над ней в украинском городе Овруче, где закончился его путь партизана и откуда поезд повез его в фильтрационный лагерь. Он делал подробные записи, стараясь ничего не упустить. Несмотря на тяжелое время, его заметки изобилуют лирическими отступлениями. Скорее всего, именно этот дневник наиболее точно отражает события, произошедшие в Собиборе.
До 1958 года Александр Печерский ничего не пишет. Затем его воспоминания претерпевают корректировку: наполняются подробностями или сокращаются, в зависимости от того, когда и с какой целью они писались. Появляются рассказы о событиях, никогда не происходивших, написанные явно в соответствии с «требованиями времени».
С наступлением «оттепели» в стране ослабла цензура, изменилось отношение к военнопленным. В 1961 году Печерский был избран депутатом районного совета трудящихся. Его стали приглашать выступать с рассказами о войне перед школьниками и молодежью. В 1962 году он принял участие в процессе над бывшими охранниками лагеря Собибор, который состоялся в Киеве. В том же году Печерский впервые выступил на ростовском телевидении с рассказом о восстании. В 1963 году, к юбилею восстания в Собиборе, о героических узниках написала газета «Красная звезда». Благодаря этой публикации впервые удалось собраться и всем советским участникам восстания.
Еще через год, в 1964‑м, в издательстве «Молодая гвардия» вышла книга «Возвращение нежелательно» В. Томина и А. Синельникова, повествующая о событиях в Собиборе. Времена менялись, и следующей книги, посвященной восстанию — «Длинные тени», пришлось ждать целых четверть века. Ее автором стал друг Александра Печерского, идишский писатель Михаил Лев.
А в 1960‑х Печерский еще состоял в активной переписке с директором Еврейского исторического института в Польше по вопросу создания экспозиции, посвященной событиям в Собиборе, а также с представителями Антифашистского комитета в Голландии (в своих письмах к ним он сокрушался по поводу слишком мягких приговоров эсэсовцам из Собибора, вынесенных в 1966 году в Хагене).
Несмотря на активную общественную деятельность, Александр Аронович ни разу не обратился к властям с просьбой о предоставлении ему персональных благ. Все, чего он хотел, это «донести до людей страшную правду о фашизме, чтобы этот ужас больше не повторился никогда».
Героический образ легендарного командира запечатлели художник Меир Аксельрод, написавший его портрет, и ростовский скульптор И. Сонкин, который отлил бронзовый бюст героя. А художник Игорь Солдатенков, иллюстрировавший книгу «Возвращение нежелательно», создал эпическое полотно «Восстание в Собиборе». К сожалению, его следы затерялись, сохранился лишь набросок к картине «Александр Печерский», любезно предоставленный нам сыном художника Алексеем Солдатенковым.
Несмотря на информацию, появлявшуюся время от времени в газетах, на радио и телевидении, подвиг Александра Печерского не стал всенародно известным. Молчание, окутавшее Холокост и еврейское Сопротивление, коснулось и героев Собибора. В то же время за рубежом имя Печерского было на слуху: о нем говорили, писали в газетах, выпускали книги. В 1965–1966 годах Печерский должен был выступить со свидетельскими показаниями на судебном процессе против бывших нацистов в Хагене. В разные годы его приглашали на мероприятия в Польшу, Германию, Голландию, на личные встречи с уцелевшими участниками восстания в США и Израиль. Но ни разу ему не позволили выехать. И это несмотря на то, что время от времени его призывали к пропагандистскому бою, как это случилось на пресс‑конференции «Нацистских преступников — к ответу!» с участием первого заместителя генерального прокурора СССР Н. А. Баженова в 1983 году.
В 1987 году на экраны вышел художественный фильм «Побег из Собибора» совместного производства Великобритании и Югославии, со знаменитым Рутгером Хауэром в главной роли. Актер получил за эту роль престижную кинопремию, о восстании в Собиборе и его руководителе узнал весь мир. Но Александра Печерского вновь не выпустили из СССР, даже на премьеру.
Александр Аронович очень хотел, чтобы подобный фильм был снят на родине, в Советском Союзе. В моем архиве имеется машинописный текст, датированный августом 1965 года, который, похоже, и был в 1978 году предложен Печерским в качестве заготовки сценария. Однако деятели творческого объединения «Экран» отказали ему, сославшись на то, что в советском кинематографе тема сопротивления фашизму уже достаточно освещена.
Лишь в 1989 году, незадолго до смерти Александра Печерского, был снят документальный советско‑голландский фильм «Восстание в Собиборе», в котором приняли участие Александр Аронович и его боевые товарищи. К сожалению, этот фильм почти не известен в нашей стране. А в январе 1991 года Александра Печерского не стало.
В начале 2000‑х годов произошел ряд событий, посвященных увековечению имени Печерского. В Бостоне, недалеко от Еврейского музея, в его честь была установлена памятная стела. В Тель‑Авиве открыли памятник герою, а в Цфате назвали его именем улицу; там же прошло юбилейное мероприятие в Музее борцов гетто, посвященное 60‑й годовщине восстания. В 2009 году в Москве, в синагоге на Большой Бронной, была открыта первая в России экспозиция, посвященная Печерскому. Однако все, что было сделано в нашей стране, держалось исключительно на стараниях энтузиастов и не приводило к должному признанию.
Лишь пять лет назад благодаря усилиям тогдашнего министра информации Израиля Юлия Эдельштейна и его советника политолога Ильи Васильева удалось объединить единомышленников и создать международную инициативную группу по увековечению памяти Александра Печерского и героев Собибора. Группа получила поддержку политиков, общественных и религиозных деятелей, работников культуры из разных стран.
Инициативная группа подготовила обращение к президенту РФ, подписанное представителями науки и культуры из России, государств СНГ, Израиля и ряда других стран, которое было передано главе государства историком Николаем Сванидзе. В обращении, в частности, содержалась просьба наградить Александра Печерского звездой Героя России (посмертно) и отметить наградами ныне здравствующих участников восстания, которые «в нечеловеческих условиях указали народам мира путь к победе над злом».
14 октября 2013 года, в день 70‑летней годовщины восстания в Собиборе, не было ни одного новостного агентства, крупного печатного или электронного СМИ, которое не посвятило бы восстанию большого материала. В этот же день президент Польши подписал указ о награждении Александра Печерского Орденом Заслуг перед Республикой Польша, который позже был вручен дочери Печерского в Ростове‑на‑Дону.
В 2014 году после обращения инициативной группы к главе Российского исторического общества и спикеру Госдумы С. Е. Нарышкину имя Александра Печерского было включено в раздел «Герои войны» школьных учебников по истории Отечества. В Ростове‑на‑Дону городской совет принял решение о присвоении имени героя одной из улиц города. В 2015 году почта России выпустила марку, посвященную восстанию.
В январе 2016 года Министерство культуры поддержало предложение инициативной группы по финансированию отечественного художественного фильма о восстании в Собиборе. Скорые перемены ожидают и сам мемориальный комплекс, не содержавший упоминаний о руководителе восстания и не имевший надписей на русском языке. В 2014 году, в связи с обнаружением на территории музея фундамента газовой камеры, было принято решение о реконструкции и строительстве нового мемориала. В оргкомитет вошли представители Польши, Израиля, России и Голландии.
А в марте 2016 года состоялось еще одно важное событие: Александр Печерский был посмертно награжден российским Орденом Мужества. Награда нашла героя спустя 73 года. Историческая справедливость восторжествовала.
Всё в руках Небес
На их плечах: Дина Фридман
