[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ДЕКАБРЬ 2005 ХЕШВАН 5766 – 12 (164)
ЕВРЕЙСКИЕ ОБЩИНЫ СТАМБУЛА
Ирма Фадеева
Окончание. Начало в №11, 2005.
Еврейские общины пережили не одно тысячелетие. В вынужденных странствиях, в скитаниях из страны в страну они сохранились благодаря строгой приверженности религиозному закону и традициям. Сохранились, как это ни покажется парадоксальным, еще и благодаря изоляции от других народов, благодаря отчуждению, возникшему между ними и окружающим миром. Они уцелели в страшных гонениях, устояли перед угрозой массового уничтожения. И не только во времена инквизиции... Но вот пришла эпоха революций и свобод.
Во второй трети XIX века реформы начались и в Османской империи. В еврейских общинах многие ощутили угрозу самим основам национальной жизни именно тогда, когда были сняты средневековые ограничения: в передвижении, образовании, занятиях, в одежде и внешнем облике. Рванувшаяся к знаниям и светскому образу жизни еврейская молодежь теперь разительно отличалась от своих отцов. Когда неевреи и часть евреев упрекали «ретроградов» в индифферентности к реформам Танзимата, осуждали их за неспособность установить различие между языком и религией, они и представить себе не могли, каковы будут вскоре последствия этих реформ. У общин от них еще не было противоядия. Противоядия от угрозы ассимиляции, исчезновения народа, тогда еще не имевшего своего угла, своего государства. Когда «прогрессисты» писали, что «ретрограды» в безумном ослеплении полагают, будто изучать иностранный язык равносильно принятию новой веры, они видели лишь одну сторону медали. Еще немного, и настали времена, когда евреи уже превосходно осваивали язык страны пребывания, создавали литературу на прежде неведомых для них наречиях, становились классиками – подобно Гейне, Пастернаку, Мандельштаму. Но какова была цена! Целые поколения евреев, прежде всего европейских утратили родную речь и религию, почти утратили национальность. Найти баланс между самоидентификацией, собственной самобытной культурой и столь же необходимыми для сохранения народа новыми знаниями и образом жизни оказалось сложнейшей задачей! В сходное положение попали, кстати, и турки, вынужденные европеизироваться под угрозой гибели государства.
Еврейские дети, учащиеся школ Альянса. Смирна, 1900 год.
Создавая собственную цивилизацию, европейские народы заимствовали чужие изобретения и открытия. Но при этом они сохраняли исконные традиции и стиль повседневной жизни. Турки же восприняли обычаи, чуждые их культуре. Что же получилось в итоге? «Турок, который воспринимает европейскую цивилизацию и при этом отказывается от своих национальных обычаев и морали, становится… цивилизованным человеком, но это уже не турок. Чтобы быть цивилизованным турком, он должен сохранить свое национальное лицо». Так говорилось в статье об этике и многовековых обычаях турок, опубликованной в газете «Сабах» («Утро»). Проблемы подобного рода занимали наиболее развитую часть турецкого общества, в котором, как и в России, существовали «западники» и «почвенники». И евреям, и туркам было чрезвычайно сложно дозировать заимствования цивилизации, сложившейся в иной религиозной системе.
Биограф упомянутого выше Альбера Коэна Исидор Лоэб в 1854 году описывал свои впечатления от Стамбула: «Еврейские общины Константинополя утратили прежнюю значимость. Обосновавшись в Османской империи после изгнания из Испании, они и их потомки занимали высшие посты, являлись влиятельным элементом в государстве. Мало-помалу греки и армяне вытеснили их с высоких административных постов, они также утратили прежние позиции в коммерции». Регресс общин Исидор Лоэб объяснял нехваткой интеллектуальных достижений, замедлением развития общей культуры в тот период истории, отсутствием популярных общепризнанных лидеров.
Всё это, однако, можно отнести скорее к следствиям упадка общинной жизни, нежели к его причинам.
Хорошо знавший османские реалии XIX века Убичини по-своему интерпретировал бедственное положение стамбульских евреев: «С 1859 года разногласия в общине вызваны, как это ни покажется странным, реформами и внедрением светского элемента, размывающими прежние ее институты, в то время как новые еще не успели утвердиться. Отсюда смятение, разлад, нестабильность в общине».
Попытка османских властей объединить разобщенные этносы единой целью, укрепить близкую к развалу империю и прежде всего объединить разноязычную молодежь общей системой образования (оно велось бы, конечно, на турецком языке) не была успешной. Каждая община имела собственную религию, отстаивала интересы своего этноса. Не случайно большевики в России, придя к власти в 1917 году и желая добиться «унифицированного», послушного властям населения, уничтожали не только классы, но и религиозные институты различных общин, до чего турки в XIX веке еще не додумались.
В 1847 году султан Абдул-Меджид I посетил основанную несколько лет назад военно-медицинскую школу. Поскольку в школе учились дети из армянских и греческих семей, султан обратил внимание на отсутствие там еврейских детей и спросил, каковы причины.
Высокому гостю ответили, что еврейские дети не могут обучаться в школе по религиозным мотивам: требовалось специальное приготовление еды (кашрус), соблюдение субботы, религиозных праздников. Султан распорядился устранить препятствия к обучению евреев и внимательно отнестись к их религиозным нуждам. Всё было сделано очень быстро. Под контролем раввината оборудовали кошерную кухню, организовали религиозную службу, еврейским ученикам предоставили право покидать школу в пятницу и возвращаться в воскресенье. Той же привилегией они пользовались в дни своих праздников. И всё же в середине XIX века мальчиков из еврейских семей, посещавших медицинскую школу или другие учебные заведения, было совсем немного.
20 сафера 1258 года хиджры (5 апреля 1842 года) правительство обратилось в главный раввинат с предложением убедить еврейских акушерок пройти курс специального обучения в медицинской школе. Ни одна акушерка на призыв не откликнулась.
Директор лицея «Галата Сарай», основанного в 1864 году, господин де Сальв следующим образом объяснял отношение еврейских общин Стамбула к реформаторской политике правительства: «Евреи страны большей частью испанского происхождения. Из Испании их некогда изгнала инквизиция, и они сохранили религиозную нетерпимость, от которой страдают сами. Они не могут решиться поместить своих детей в мусульманское учреждение, управляемое к тому же христианами*. Менее фанатичные из них требуют для своих единоверцев особо приготовленную пищу, что порождает тысячу сложностей и в принципе разрушает то единство, которое власти хотят установить».
У евреев были основания не доверять иноверческим школам и учителям. Сами они никогда не поощряли прозелитизм, но нередко становились жертвами попыток обратить их в чужую веру.
Религиозная пропаганда иезуитов (орден был основан в 1534 году) активизировалась в Стамбуле в XVI – начале XVII веков и была обращена к грекам и евреям. Греки пытались бороться. Патриарх Константинополя подал жалобу султану с просьбой положить конец деятельности агрессивных католиков. Но верх одержал влиятельный французский посол, взявший их под свою защиту.
В 1609 году, в царствование султана Ахмеда I (1590–1617), нескольких еврейских детей иезуитам всё же удалось обратить в католицизм. Жалобы еврейской общины Стамбула тоже не дали результата. Иезуитов изгнали из страны лишь тогда, когда их активность стала угрожать и властям. Но они опять через некоторое время появились в Османской империи и начали открывать там свои школы.
Свои школы открывали в Стамбуле и протестанты. В еврейские газеты попал отчет директора одной из таких школ в Хаскёе, адресованный лондонскому руководству:
«Когда я основал школу, – говорилось в отчете, – было время еврейской Пасхи. Поэтому наше учреждение закрыли на три недели. Когда оно открылось, в школу записались 50 детей. На следующий день пришли 72 ребенка, а позднее их стало еще больше. Обучение я начал с уроков английского языка, поскольку очень многие из них говорили только на ладино, а несколько учеников на идише. Основой программы были Ветхий и Новый Завет, а также ряд других христианских сочинений. Я старался, чтобы мои ученики запоминали христианские молитвы, так как был убежден, что в добрый час эти свидетельства веры посеют в их невинных сердцах добрые семена для будущего развития. Вот что им читали в последние месяцы: пять глав из евангелия св. Матфея, шесть глав из св. Марка, восемь – из св. Луки, восемь – из Посланий св. Иоанна. Дети столь охотно включились в учебу, что девочки даже отказываются учить иврит.
Маленькие евреи уже знают 13 догматов христианской веры, и их привязанность к Христу растет день ото дня. Кроме того, мальчики изучают арифметику и географию, а девочки обучаются шитью и вышивке. Впрочем, родители очень бедны и с удовольствием, даже с энтузиазмом посылают детей в нашу школу, где всё бесплатно: учебники, одежда, обувь, питание. Именно поэтому наши усилия вполне могут стать успешными».
Отчет в газетах, выходивших на ладино, весьма впечатлил читающую публику. Главный раввинат Стамбула взял под свой контроль школьное образование евреев. В немалой степени открытие новых еврейских школ Всеобщего еврейского альянса в 70–80-х годах тоже было стимулировано этой публикацией. Альянс был создан в 1860 году группой французских евреев для просветительских целей и борьбы с дискриминацией единоверцев в разных странах мира.
Османские власти прежде всего принимали меры для распространения начального образования среди всех слоев населения. В 1857 году Департамент народного образования, входивший ранее в ведомство шейх-уль-ислама, был преобразован в независимое министерство.
В 1867 году специальным декретом дети немусульман были допущены к обучению в начальных школах рушдие, а также в школы более высоких ступеней, включая университет. Стало известно, что университет посещают не только еврейские юноши, но и девушки.
Члены общины внимательно следили за строгим соблюдением религиозных предписаний в заведениях, где обучались еврейские дети. Сохранилось их письмо директору султанской медицинской школы, о которой уже шла речь, датированное 11 реджеба 1282 хиджры (30 ноября 1865 года). Вот его фрагмент: «Поскольку контроль за едой и напитками еврейских учеников, посещающих султанскую медицинскую школу, до сих пор осуществлялся единственным учителем (калфой), то вследствие разделения учеников, вызванного разделением классов, стало очевидно, что один человек (калфа) не может контролировать и религиозную службу, и кашрус для учеников “Галаты” и “Гюльхане”. А поэтому было бы целесообразным назначить еще одного калфу. В этом качестве мы делегируем к Вам Вашего слугу фармацевта Ясефа, рекомендуемого общиной Хаскёя. Это способный человек, имеющий диплом. Если его примут доброжелательно, он будет служить с молитвою, радостью и признательностью».
В годы, когда главным раввином был Якир Гиерон (1863–1873), а позже его ближайшие преемники, раввинат постоянно ходатайствовал перед османскими властями о вмешательстве, чтобы пресечь посягательства на религиозный закон, с чьей бы стороны они ни исходили. Правда, иные ходатайства были воистину абсурдными. Главный раввин потребовал однажды, чтобы стамбульские власти запретили французскому археологу-христианину вести раскопки в Палестине – под тем предлогом, что тот оскверняет почву Святой земли. В общине тех лет вообще не переводились интриганство, фанатизм и агрессия – даже в отношении единоверцев.
Доктор Шпицер, еврей из Моравии, был назначен профессором анатомии и директором стамбульской медицинской школы, поскольку состоял личным медиком султана Абдул Меджида и успешно лечил последнего. Директор попытался внедрить в школе более прогрессивные методы обучения, но коллеги встретили новшества в штыки. Вследствие интриг своих же единоверцев Шпицер был вскоре отстранен от работы. Султан назначил его начальником канцелярии османского посольства в Вене. Позднее он стал дипломатом Высокой Порты в Неаполе. Неприглядных фактов подобного рода было немало.
В 1862 году не самые лучшие представители общины объединили усилия, чтобы воспрепятствовать открытию школы в квартале Пири-паша, построенной при содействии известного благотворителя графа Авраама де Камондо. В школе предполагалось преподавание иврита, турецкого и французского. Идея обучать детей французскому вызвала особое возмущение нескольких раввинов; они восприняли ее как святотатство. Гнев их обрушился на Камондо. Графа подвергли отлучению от общины (херем), и в 1870 году ему пришлось покинуть Стамбул. Инициатором этой кампании стал раввин Исаак Акриш, которого за чрезмерную активность власти в конце концов отправили за решетку. Однако он обрел весьма влиятельного заступника, и султан его помиловал. После тюрьмы неугомонный раввин продолжил бороться «за правду». Он решил сместить с поста главного раввина Авигдора. Составленную им петицию подписали многие члены общины, Акриш сумел вручить ее лично великому везиру, известному реформатору Танзимата Фуаду-паше. Великий везир созвал на совет трех влиятельных раввинов: Хаима Палачи из Измира, Якира Гиерона из Эдирне и Менахема Коэна из Сереса. Фуад-паша надеялся, что они смогут положить конец распрям, расколовшим общину и связанным с постом главного раввина. Прибывшие высказались в пользу Авигдора, но мир, который они пытались восстановить, оказался непрочным. Вскоре страсти вспыхнули с прежней силой; Авигдору пришлось оставить раввинат. На его место избрали Якира Гиерона из Эдирне. Он занимал этот пост в течение десяти лет до 1873 года.
Христианские общины греков, армян и славян сумели гораздо успешнее, чем евреи, воспользоваться реформами Танзимата. Они четко определили собственные интересы и цели, консолидировались и создали влиятельные национальные организации.
Законы, издававшиеся в период Танзимата (1839–1871), распространялись на все немусульманские миллеты. Фуад-паша предложил еврейским общинам разработать проект реформ по типу того, что был принят Портой при участии представителей христианских общин. Там предусматривалась секуляризация многих традиционных религиозных норм. Получив ираде с подписью султана, главный раввин Якир Гиерон созвал именитых людей, чтобы учредить комиссию для разработки Органического статута главного раввината (Hahamhane nizamnamesi). В комиссию вошли 12 человек; возглавляли ее четыре раввина. Подготовленный комиссией документ был утвержден султанским ираде от 20 шавваля 1281 хиджры (1 апреля 1864 года), но вступил в действие лишь в 1867 году.
Фуад-паша.
В предисловии к Органическому статуту упоминаются внутриобщинные распри, не только вредящие самим евреям, но и досаждающие правительству. В этом документе сформулированы принципы равенства всех подданных империи перед обновленными законами. Община внешне подчинилась новым правилам, но внутренние распри и раскол так и не были преодолены.
В 1866 году раввин Шломо Камхи опубликовал брошюру с резкими и оскорбительными нападками на караимов. Заканчивалась она призывом к уничтожению караимов, как к делу в высшей степени богоугодному. Реакция караимской общины на этот труд была вполне предсказуема. Они тотчас направили жалобу главному раввину с просьбой утихомирить ретивого автора брошюры; что незамедлительно было исполнено. Шломо Камхи подвергся не только порицанию, но и суровому наказанию. Найденные экземпляры его сочинения сожгли.
Танзимат не смог умерить межобщинные разногласия и вражду. В 1867 году греки подняли восстание против турок. Восстание было подавлено Эйюмером-пашой. Раньше всех об этом оповестила читателей еврейская газета на ладино в специальном приложении «Вести с Крита». Весь тираж был моментально продан. Отношение еврейской улицы к происшедшему привело греков в бешенство. Жертвами столкновений на сей раз оказались первые же подвернувшиеся под руку мелкие торговцы-евреи, которых пришлось защищать турецкой полиции. Греческая газета «Гармония» истолковала конфликт как сугубо религиозный. Не впервые главам двух общин, патриарху Константинополя Грегуару и главному раввину, пришлось обращаться к единоверцам с призывами к спокойствию.
Упадок еврейских общин, обнищание населения, заметные уже в XVIII веке, бросались в глаза и в следующем столетии, – особенно иностранцам. В 1870 году бывший американский посол при Высокой Порте М. Кэрролл Спенсер в балтиморской газете «Saturday Night» опубликовал статью о бедственном положении евреев Стамбула. Статью перепечатали в стамбульской газете «Levant Times» от 4 августа 1870 года. Не смог обойти эту тему и француз П. Боден, опубликовавший в 1872 году брошюру «Евреи Константинополя». В предисловии автор безуспешно пытается понять, почему европейские путешественники, посещавшие Стамбул, отзывались о евреях с презрением и насмешкой, а не с состраданием. Собственные впечатления от посещения еврейских кварталов он описывает следующим образом: «Удручающие картины, которые мы увидели на улицах пригородных районов Балата и Хаскёя, глубоко затронули наши сердца: невыносимо было смотреть на еле живых людей. С первого дня мы задумались о том, как вытащить этих несчастных парий из бездны нищеты? Как вернуть к нормальной жизни трясущихся стариков, удрученных мужчин с угасшим взглядом, изможденных, прикрытых лохмотьями женщин, тянувших за руку столь же истощенных детей? Трудно себе вообразить что-либо более терзающее душу, более поразительное, чем картина массовой нищеты несчастных еврейских семей, оставшихся без всякой помощи…
Возможно ли, – продолжает П. Боден, – возродить к полноценной жизни народ, который некогда был инициатором всего, что мы позаимствовали на Востоке, и который даже в Средние века удивлял своими способностями и трудолюбием?
И всё-таки можно исправить нынешнее положение вещей, можно устранить увиденное нами зло. Для этого необходимо подготовить к современной жизни новые поколения народа, пробудить их сознание правильным и последовательным воспитанием, школьным образованием обоих полов. Чтобы подготовить молодежь к упорядоченной трудовой жизни, следует создать сеть профессиональных училищ, в которых дети могли бы продолжить учебу после начальной школы. Конечно, должны быть организованы мастерские и предприятия мануфактуры, в которых молодые люди, обучившиеся ремеслу, могли бы найти применение своим силам и умению и заработать деньги для нормальной жизни. Очень важно начать. Всё зависит от первого, надлежащим образом воспитанного и обученного поколения. Следующие за ним не только воспримут достигнутое первым, но и преумножат его. А результат будет обнадеживающим: эти бродящие бесцельно по улицам столицы призраки, отторгаемые всеми, исчезнут, уступив место живым людям этого же народа».
От программы возрождения еврейских общин автор брошюры переходит к ответственности христианских народов за положение евреев Турции: «Прискорбно видеть в наши дни людей, которые не понимают нас, таких же христиан, осмелившихся возвысить голос и требовать улучшения участи еврейской расы в Турции. Другие говорят нам: “Но что мы можем сделать? Причем здесь мы?” Мы убеждены: есть средство им помочь, возродить общину. И это – новая система образования, то есть обучение и воспитание трудолюбием. Нас могут спросить: “Можно ли ждать возрождения народа, у которого всё в прошлом, который когда-то был инициатором всего, что мы получили с Востока, в том числе и в индустрии? Возможно ли вернуть им это трудолюбие?” Думаю, не понадобится слишком много усилий, чтобы добиться полного успеха».
Брошюра П. Бодена был издана за три года до открытия двух первых школ Всеобщего еврейского альянса. Спустя более полувека работы альянса произошли разительные перемены. Отдельные школы в еврейских кварталах были открыты уже в конце 60-х годов XIX века на пожертвования отдельных благотворителей. В 1868 году такая школа была основана упомянутым выше распорядителем фонда Ротшильда Альбером Коэном. В 1871 году в районе Пири-паша открылась школа, основанная раввином Якобом Саулом. Однако массовое строительство школ и специально разработанная для еврейских детей система образования – несомненная заслуга Всеобщего еврейского альянса. С 1874 по 1882 год в Стамбуле появилось 10 школ: пять для девочек и пять для мальчиков. Столь энергичные меры постепенно начали давать результаты. Знающая иностранные языки еврейская молодежь смогла теперь включиться в экономическую, политическую и культурную жизнь страны, на равных конкурировать с представителями других этносов. Правда, Альянс не раз упрекали за чрезмерную опеку общин, за то, что он «своими благодеяниями испортил турецких евреев, приучив их по всякому поводу протягивать руку за подаянием». Те, кто видел оборотную сторону действий Альянса, отмечали отсутствие инициативы в среде самих стамбульских евреев, привыкших теперь жить за чужой счет. Шла ли речь о ремонте какого-нибудь строения или о написании некоего документа, заходил ли разговор о борьбе с эпидемией, все обычно восклицали: «Alianza esta alli!» («Альянс там») либо «Alli no esta la Alianza?» («Почему там нет Альянса?»). Всеобщий еврейский Альянс продолжал свою деятельность вплоть до провозглашения Турецкой республики.
В ожидании работы.
В соответствии с установленным Танзиматом равенством немусульманских миллетов султанское правительство приглашало на торжественные церемонии и приемы глав различных религиозных конфессий. В октябре 1867 года австрийский император Франц-Иосиф I прибыл в Стамбул по приглашению султана Абдул Азиза. На приеме присутствовал и главный раввин Якир Гиерон. Высокого гостя он приветствовал по-древнееврейски; потом его речь императору перевели на французский. Два года спустя глава столичных еврейских общин прибыл и на аудиенцию, данную султаном императрице Евгении Монтихо, супруге Наполеона III.
В 1873 году египетский хедив Исмаил-паша вел переговоры со стамбульскими властями. На приеме в честь хедива во дворце Эмирхан присутствовал главный раввин Моше Леви, нашедший случай поблагодарить Исмаил-пашу за льготы, предоставленные евреям Египта. Евреи вновь включились в политическую жизнь страны, давшей им убежище несколько столетий назад.
Первый парламент Турции открылся 23 декабря 1876 года. Среди его депутатов было несколько евреев: от Стамбула – Авраам Аджиман, от Багдада – Менахем Салах, от Боснии – Зивер, от Янины – Дэвидсон Леви. В сенат избрали Дэвидсона Кармону. В парламенте депутаты-евреи, в отличие от христиан, последовательно поддерживали политику османских властей, всё еще рассматривая последние как единственную защиту в условиях враждебного окружения. Память о лояльности османских султанов неизменно сохранялась в еврейских общинах. В апреле 1892 года исполнилось 400 лет с начала бегства сефардов из Испании и прибытия первых переселенцев в Османскую империю. По этому поводу главный раввин Моше Леви был принят во дворце Йылдыз султаном Абдул Хамидом II (1876–1909). Главный раввин преподнес султану турецкий перевод еврейской молитвы, содержавшей признательность султанам за предоставленное в тяжелейшие времена убежище. Текст молитвы был помещен в изукрашенный золотом бювар. Молитву эту читали в синагогах. Еврейские газеты посвятили приему у султана специальные выпуски, описав к тому же бегство из Испании.
Правда, надо заметить, что доверие султана к еврейским общинам подчас принимало нежелательные для них формы. Из всех немусульманских миллетов в конце XIX – начале XX века только евреи оставались лояльны к султанскому правительству. Поэтому, ссылаясь на акты Танзимата о равенстве всех подданных, султан предложил Моше Леви обдумать участие евреев в османских воинских формированиях. Главный раввин не мог отказаться. Вслед за согласием Моше Леви последовало одобрение общинного совета. Султан был доволен и милостив: «Двери дворца всегда открыты для вас и всех евреев», – сказал он раввину. Проект мобилизации евреев на военную службу был передан в кабинет министров. Там выразили удовлетворение открытой демонстрацией патриотических настроений иноверческой общины, однако сочли момент неподходящим для реализации проекта. Министры просчитали реакцию других немусульман империи и решили, что воплощение идеи султана стоит отложить.
На фабрике.
И в XIX, и в XX столетиях в Стамбул продолжали прибывать беженцы-евреи. Султаны, как и встарь, предоставляли им убежище. В 1906 году в столице Турции появились спасавшиеся от погромов беженцы из России. Община помогла им обустроиться на новом месте. Султаны по-прежнему охотно принимали при дворе медиков-евреев. Абдул Хамид II призвал профессора Беера помочь туркам в борьбе с холерой, опустошавшей в начале XX века большие территории османского государства. Султан остался доволен работой Беера и пожаловал медику орден Османие.
Менялись времена, что-то менялось и в жизни стамбульского населения. Неизменными оставались лишь разногласия внутри еврейской общины – разногласия как по существенным, так и по самым ничтожным поводам. Сохранился документ, касающийся отлучения от общины журналиста Давида Фреско. Вот его текст:
Стамбульские газеты «Telegrafo», а позднее и «El’ Tiempo», редактируемые Давидом Фреско, не могут не вызывать возмущения. Этот журналист уже несколько лет является проблемой для общины вследствие его статей, направленных против морали. Он не только позволяет себе насмешки над религией, врагом которой себя показывает, но к тому же считает возможным оскорблять покойных и ныне живущих раввинов и даже главного раввина не щадит. Очевидно, единственная цель этого человека – предельно унизить своими публикациями нашу святую религию. Мы не можем не реагировать на враждебные выходки именно тогда, когда происходит формирование общинного совета (meclisi cismani), который будет управлять делами общины. И в это время нам приходится закрывать глаза и уши, чтобы не видеть и не слышать, как он изощряется в дискредитации общинных институтов и тем самым разрушает общину. Поскольку он сеет семена раздора среди единоверцев, пытается разложить общинный совет, который мы формируем с большим трудом, а с момента основания его газеты мы не знаем покоя, нам не остается ничего другого, кроме как применить к вышеназванному Давиду самые жесткие меры. По причине всего сказанного, мы, раввины, члены религиозного совета Стамбула, собрались под председательством нашего высочайшего и почитаемого главного раввина, увенчанного короной [добродетели]. Изучив все пункты этого дела и в соответствии с религиозным законом, принимая во внимание слова и действия вышеназванного Давида, которые причиняют нам вред, мы решили отлучить его от религии и объявить недостойным редактировать газету. Объявляем также, что ни одна еврейская газета, ни один журнал не должны предоставлять ему возможность для публикации. Это решение принято, чтобы остановить причиняемое им зло, чтобы сохранить религию и нацию, а потому оно должно быть выполнено без каких-либо изменений.
15 кислев 5645 от сотворения
мира (1885 год).
Далее следуют семь подписей членов религиозного совета.
Несмотря на временную приостановку выпуска газеты властями, Давид Фреско продолжал критиковать главный раввинат за царивший в нем беспорядок. Три года спустя его исключили из общины. Текст отлучения был опубликован на ладино и переведен на турецкий язык для властей. Но времена были уже другие. Фреско не пропал. Его имя выплыло позднее, в 1919 году, в связи с визитом группы лиц к главному раввину Хаиму Нахуму. Среди них был и Давид Фреско, по-прежнему остававшийся главным редактором газеты «El Tiempo».
Известно, что евреи приняли участие в младотурецкой революции 1908 года. Некоторые вели себя весьма активно. К примеру, Нисим Руссо состоял на службе у Хюссейна Хильми-паши, главного инспектора трех вилайетов Румелии. Примкнув к младотуркам, он занялся распространением плакатов с призывами к революции, которые клеил на стенах домов в Салониках. 22 июня 1908 года Нисим влез на стул в каком-то кафе и открыто призывал публику к восстанию против султана Абдул Хамида II. Он сотрудничал в младотурецких газетах Салоник, а позднее Стамбула. После победы революции и захвата власти младотурками Руссо вместе с другими сторонниками партии «Единение и прогресс» прибыл в Стамбул. Джавид бей, министр финансов в новом правительстве, назначил Руссо главой отделения в своем министерстве. Через некоторое время министр перевел его на другое место, но с прежним жалованьем.
Раввин Х. Нахум.
Эммануэль Карасу тоже примкнул к младотуркам. Он стал связным партии и координировал деятельность ее членов в Салониках, Стамбуле, в прочих городах страны. У него были и другие обязанности, и он, по-видимому, успешно с ними справлялся. После революции Карасу стал депутатом младотурецкого парламента. В годы первой мировой войны, пользуясь доверием властей, он прилично обогатился на поставках в армию.
Сотрудником Нисима Руссо в годы правления младотурок стал Исраэль Ауэрбах, подданный Германии. Руссо и Ауэрбах были связаны с немногочисленной группой стамбульских сионистов. Оппоненты приверженцев сионизма обвиняли их в своекорыстии, попытках использовать движение в собственных целях.
После принятия младотурецкой конституции 1908 года в Стамбуле заговорили о сионизме, о доктрине Герцля. В ряде газет на разных языках публиковались статьи о сионистском движении, заявления его лидеров, отклики. Читающая еврейская публика в массе своей воспринимала их с полным безразличием, как нечто вовсе к ней не относящееся. Она не сомневалась, что сионизм лишен перспектив в Османской империи, частью которой была в те годы Палестина. Большая часть еврейской общины была занята очередным этапом внутренней борьбы. Противники главного раввина Моше Леви воспользовались событиями младотурецкой революции 1908 года и сместили его. Новым главным раввином стал Хаим Нахум. Он, в свою очередь, не устраивал другую часть недовольных, и те попытались заменить Нахума его собственным тестем, директором еврейской семинарии. Интрига не увенчалась успехом, но нападки на главного раввина не прекращались. Идеи сионизма играли в этом противостоянии существенную роль. Бывший активный участник движения младотурок Нисим Руссо, потерявший свою должность и рассорившийся со вчерашними сподвижниками, тоже выступил против Хаима Нахума, которому правительство явно оказывало доверие. Руссо решил создать в Стамбуле ячейку сионистского движения и принялся искать спонсоров. К новой своей деятельности он привлек Исраэля Ауэрбаха, не имевшего османского подданства.
После Балканской войны 1912 года усилились атаки национальных организаций на младотурецкое правительство. Организации эти требовали прямого вмешательства великих держав в дела страны, требовали расчленения османского государства. В этих условиях Руссо удалось получить разрешение на создание общества, цель которого формулировалась довольно туманно: устройство и компактное поселение евреев в османской Палестине. Вскоре общество было запрещено властями. Что касается евреев, попавших в османский парламент, – Виталия Фараджи, Эммануэля Карасу, Ниссима Маслияха, Иехезкеля Сассона и сенатора Бехора Ашкенази, то они были очень далеки от сионизма. Они сотрудничали с младотурецкой верхушкой, поддерживали ее политику.
Поражение турок в Балканской войне способствовало успеху государственного переворота в январе 1913 года, когда к власти пришли противники младотурок – иттиляфисты, члены партии «Свобода и согласие». Вчерашние сионисты Руссо и Ауэрбах при содействии Карасу создали новую патриотическую организацию, лояльную по отношению к новой власти и ни в малейшей мере не отвечавшую интересам еврейских общин. Это был Национальный совет, который помог его создателям удержаться на плаву и в 1919 году.
Реформы затронули кроме всего прочего многовековую корпорацию раввинов, имевшую довольно сложную структуру и выполнявшую самые разные функции. Различные звания были упразднены. В июле 1914 года был разработан регламент для корпорации раввинов Стамбула, по которому она подразделялась всего на четыре категории: 1) Шилах Цибур (ведущий молитву) и Мезмерим (певцы); 2) Талмидей Хахомим (мудрецы); 3) раввины, входившие в общинный религиозный совет (meclis-i umumi ruhani); 4) раввины (семь человек), входившие в специальный духовный совет (meclis-i ruhani). Но внутренние перемены не сплотили общину. Особенно острые споры возникали по поводу выборов главного раввина. В 1911 году общинный совет, где было несколько сионистов, затеяли кампанию против главного раввина Хаима Нахума. В газете «El Tiempo» этих людей называли «псевдосионистами», – вероятно, имея в виду корыстные цели, которые те преследовали. Но «псевдосионисты» сумели заручиться поддержкой всех раввинов, входивших в общинный совет. «El Tiempo» вообще считала деятельность совета неконструктивной. Она упрекала раввинов в том, что они занимаются интригами внутри общины, прикрываясь сионистскими лозунгами. В газете говорилось также, что раввины стремятся сформировать новый совет, состоящий исключительно из их сторонников. Каковы бы ни были подлинные цели отдельных группировок внутри общинного совета, не вызывает сомнений тот прискорбный факт, что в общине царили раздоры и члены ее не умели договориться, достичь согласия.
Реформированию подвергся и религиозный суд Бет-Дин. Главой суда иногда был главный раввин. В прошлом Бет-Дин занимался и религиозными, и гражданскими, и коммерческими проблемами, причем решал тяжбы не только между евреями. Туда в некоторых случаях обращались и неевреи, имевшие деловые отношения с евреями. В начале XX века юрисдикция этого суда распространялась уже только на религиозные вопросы. Некогда же его власть была столь велика, что он предавал проклятию и отлучению всех признанных виновными членов общины. В 1912 году были реформированы и процедура судебного заседания, и система применения цитат и ссылок, на основании которых принимались решения. И всё-таки община и общинные институты в прошлом столетии менялись очень медленно. В какой-то мере это оправдывалось нестабильностью условий их существования...
В июле 1914 года началась первая мировая война. Турция участвовала в ней на стороне Германии и Австро-Венгрии. Все школы, финансировавшиеся странами Антанты, были закрыты. Поскольку школы Всеобщего еврейского альянса были начальными, то еврейские дети, желавшие продолжать образование, посещали турецкие, французские или американские лицеи. В школах Альянса обучение велось на французском языке, а потому многие дети дальнейшее образование получали во французских колледжах и лицеях. Закрытие этих учебных заведений лишило перспектив многих учащихся. В создавшейся ситуации инициативу взяло на себя общество Бней-Брит, основавшее еврейский лицей, где за основу была принята программа государственного лицея «Галата Сарай», тогда лучшего в Стамбуле. Лицей открыли в 1915 году. Обучение в нем велось на французском, помимо него дети изучали древнееврейский, английский, немецкий, турецкий. Среди преподавателей были профессора лицея «Галата Сарай», приглашенные из Франции турецким правительством. Позже общество Бней-Брит основало лицей для девочек, в который, правда, из-за нехватки средств вскоре стали принимать и мальчиков. Лицей Бней-Брит считался одним из лучших в городе. Там учились не только евреи, но и турки, греки, армяне, балканские славяне, поскольку лицей давал право сдавать экзамен на степень бакалавра.
Стамбул. Интерьер синагоги Ямболи. Современный вид.
В годы первой мировой войны число евреев Стамбула составляло примерно 80 тысяч. В годы Мудросского перемирия, заключенного в 1918 году и стимулировавшего в значительной мере войну турок за независимость, в Стамбул съезжались евреи из различных провинций, особенно тех, где шли бои. Много беженцев прибыло с Кавказа: там русские сражались с турками.
Экономический кризис, охвативший после войны многие страны, лишил работы массу людей. Евреи не были исключением. Турецкие порты закрыли не сразу, что дало возможность эмигрировать в Европу и США большому числу желающих. Население Стамбула значительно сократилось. По официальным данным, к 1927 году численность стамбульских евреев снизилась почти вдвое: до 47 035 человек.
Дальнейшая история еврейских общин Стамбула определялась уже новыми политическими и правовыми нормами республиканской Турции, в которой были разрушены и прежние традиции, и сами миллеты, и их отношения с центральной властью. Война и послевоенная разруха быстро свели на нет те преимущества, которые еврейская торговля получила в предвоенные и первые годы войны. Оставшимся в республиканской Турции евреям пришлось приспосабливаться к новой власти, новым правилам игры, новым условиям существования, которые отнюдь не сулили спокойной жизни.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru