[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ НОЯБРЬ 2005 ТИШРЕЙ 5766 – 11 (163)
ЕВРЕЙСКИЕ ОБЩИНЫ СТАМБУЛА
Ирма Фадеева
Захватив в 1453 году Константинополь, турки покончили с Византией, от которой и к тому времени уже мало что оставалось. Успехам турок способствовали частые распри и войны в христианском мире, своекорыстие и соперничество европейских правителей, отказавшихся помочь гибнувшей Византии. Впрочем последние вскоре вынуждены были объединиться для обороны от дальнейшей турецкой экспансии.
Исторические катаклизмы часто бывают неоднозначны по своим последствиям. Удача одних оборачивается бедой для других. Реконкиста консолидировала и в военном отношении усилила Испанию. Великие географические открытия испанцев приходятся на XV–XVI столетия – время разгула инквизиции и клерикализма. Именно тогда были физически уничтожены либо изгнаны из Испании и Португалии тысячи евреев и мавров, не пожелавших принять навязываемое силой крещение.
Падение Константинополя сопровождалось гибелью и бегством тысяч греков, утратой ими государственности. Но для евреев, жестоко преследуемых, изгнанных из Европы, двери Стамбула, новой столицы турок, оказались открытыми. В Византии евреи тоже подвергались преследованиям, многие вынуждены были ее покинуть, а в молодой обустраивавшейся мусульманской империи не было особого религиозного фанатизма. Османские султаны – преемники Сельджукидов Рума, наследники их земель и культуры – заимствовали у них многие методы управления. На первых порах они следовали и духовному опыту своих предшественников с их мусульманско-христианским двоеверием, стихией древних домусульманских традиций, с обилием у них всякого рода антимусульманских учений.
В высших кругах общества Малой Азии еще в XIV веке удерживались старые религиозные верования тюрок, не укладывавшиеся в рамки ислама.
Безусловное господство суннизма ханифитского толка, далеко не самого радикального в исламе, устанавливалось долго, не менее двух столетий, и лишь в XVI веке он одержал окончательную победу в Османском государстве.
Мехмед II Фатих (Завоеватель).
Еще одна причина веротерпимости и относительной толерантности к иноверцам первых османских султанов заключалась, в частности, в чрезвычайной этно-религиозной пестроте населения новой империи. Открыв свободный доступ в столицу для евреев-беженцев из Европы, Мехмед II Фатих (Завоеватель), а затем и его преемники имели в виду сугубо прагматическую цель: восстановление хозяйства на опустошенных войной территориях. От ужасов осады и грабежей, конечно, не были застрахованы и местные евреи, которых турки не выделяли из общей массы населения захватываемых городов. Но вскоре после взятия Константинополя султан обнародовал указ, в котором дозволял всем бежавшим от войны местным жителям вернуться в свои дома. Мехмед II приказал также переселить в новую столицу турок, армян и евреев из других частей страны. Беженцам-евреям разрешено было селиться в Стамбуле и других городах Османского государства, строить синагоги и школы, заниматься ремеслами и торговлей.
Местных евреев, издавна живших на этой земле, называли романиотами. Они говорили по-гречески, придерживались ортодоксальных религиозных установлений. В первые столетия существования Османской империи они составляли большинство в еврейских общинах, и главные раввины Стамбула поначалу избирались из их среды.
В Византии сложилась, кроме того, община караимов, державшаяся особняком. Впрочем, и другие общины далеко не всегда успешно «взаимодействовали» друг с другом.
Община сефардов состояла из испанских, итальянских и португальских беженцев XV–XVI веков. Их численность постепенно увеличивалась и к середине XVI века, по некоторым данным, достигла примерно 30 тыс. человек. Сефарды не были монолитным сообществом; они делились на группы, и каждая стремилась сохранить собственный порядок Б-гослужения, свои обычаи. Они претендовали на отдельную синагогу и раввинат. Их община имела обособленные землячества: кастильское, арагонское, португальское. Последние, в свою очередь, дробились на более мелкие группы: кордовскую, толедскую, барселонскую, лиссабонскую и другие.
Община ашкеназов сформировалась позднее. Она включала в себя выходцев из Германии и других стран Центральной и Восточной Европы, бежавших от преследований. Какое-то время каждая из этих общин самостоятельно распределяла денежные поступления от налогов на нужды культа, школ, больниц, домов призрения, для содержания членов своих религиозных советов и служащих. Каждая занималась также сбором податей в пользу османских властей. Подушная подать (джизье) и раввинский налог за право иметь главного раввина в Стамбуле составляли 200, 100 или 20 аспр – в зависимости от категории, к которой по своему имущественному положению принадлежали члены общины. От уплаты налогов освобождались не только неимущие и калеки, но, как правило, и раввины, а иногда даже лица, приближенные к султану. В число последних входили, к примеру, медик султана Селима I Иосиф Гамон, испанский еврей, а позднее его сын и внук при дворе Сулеймана I.
Очевидно, в связи с необходимостью обустройства еврейских беженцев и переселенцев на новом месте Мехмед II освободил общины от некоторых налогов. В специальном акте (муафнаме) говорилось: «Отныне запрещено требовать с еврейских общин налоги касаплык (с продажи мяса), саррафлык (за обмен денег), яве (на содержание охраны). Также они освобождаются и от всех обычных податей».
Ферман от 10 зильхидже 1001 года хиджры (17 сентября 1593 года), подписанный новым султаном Мурадом III (1574–1595), подтверждал «акт освобождения, дарованный еврейским общинам покойным и прощенным султаном Мехмед-ханом II, да пребудет его душа в вечном блаженстве».
Налог касаплык был обусловлен необходимостью регулярного завоза мяса. Он существовал с тех далеких времен и до начала XX века. Скот доставляли в столицу из европейской и азиатской частей империи – Румелии и Анатолии, что требовало больших усилий и затрат, притом не гарантировавших успеха. С наступлением зимних холодов скот погибал в дороге из-за бескормицы. Мало кто отваживался на подобную коммерцию за собственный счет. Поэтому, чтобы всё-таки обеспечить стамбульское население мясом, немусульманские общины обязаны были платить налог, который создавал ресурс для этой весьма рискованной торговли. В фермане разъяснялось также, почему евреев раньше принуждали платить налог: «Евреи не работают в субботу и в дни своих праздников. Они не могут заниматься доставкой мяса, а потому обязаны… вносить в казну 100 тыс. аспр на потребление баранины и такую же сумму на эксплуатацию рудников».
Мотивы освобождения евреев от налога саррафлык в фермане отсутствовали. Отдельными ферманами султаны давали право не платить налоги некоторым гражданам, состоявшим на дворцовой службе. В фермане 1452 года, незадолго до падения Константинополя, Мехмед II освободил своего медика-еврея Якуба от десятины, налогов на сады и виноградники, на строительство крепостей, от всякого рода трудовых повинностей, а также от чрезвычайного налога – авариза. Впрочем, известно, что в первые столетия существования Османской империи налоги, требуемые с немусульман, не были чрезмерными. Военная добыча и дань с населения завоеванных территорий и без того обеспечивали османской верхушке безбедное существование. Что касается расселения стамбульских евреев, то они, как и другие этно-религиозные группы, проживали компактно и обособленно в отдельных кварталах.
Известный турецкий путешественник Эвлия Челеби сообщал в 1625 году: «Когда Фатих завоевал Стамбул, он поселил 50 <еврейских> семей в Текфур-Сарае возле Шухуд Куюсу (колодец свидетелей), который позже переименовали в Чифут Куюсу (еврейский колодец). В квартале Хаскёй были поселены выходцы из Цфата». Есть свидетельства, что при этом султане евреи были защищены от ненависти и агрессии, – как мусульман, так и христиан.
В XVI веке караимы освоили квартал Бахче Капы (Ворота сада). Турки его переименовали в Чифут Капысы (Еврейские ворота). В начале XVII века на этом месте власти решили построить мечеть, и караимы были оттуда выселены. Взамен им разрешили обосноваться в окрестностях Хаскёя. В середине этого столетия пожары вытеснили общину романиотов из района Балык Пазары. К концу века евреи жили в следующих кварталах Стамбула: Балат, Аязма Капысы, Айвансарай, Джибали, Текфурсарай. На побережье бухты Золотой Рог их кварталы располагались в Хаскёе, Кассым Паше, Галате и Мумхане. На Босфоре они селились в Бешикташе, Ортакёе, Кузгунджуке и в Ускюдаре. Есть сведения, что они жили в 17 кварталах, окружавших Золотой Рог.
Тот же Эвлия Челеби в своем сочинении упоминал великолепные сады, принадлежавшие некоторым евреям Хаскёя. Он особо выделил Мордехая, Ниссима и Кемаля – трех сыновей некоего Кюпе; те выращивали отличные лимоны, персики и гранаты. Еврей Кипели, в свою очередь, изготавливал превосходный ликер.
Сложно сколь-нибудь адекватно определить численность этно-религиозных групп в Османском государстве вплоть до XIX века, когда методика переписи населения начала приближаться к европейской. Путешественники и агенты, посещавшие Стамбул, приводили различные цифры численности еврейских общин – притом в одно и то же время, поскольку основывались они на данных, нередко далеких от статистики. И всё же некоторые сведения, прежде всего из османских реестров, заслуживают внимания.
В 1590 году в Стамбуле, по данным переписи, проживало 11 300 взрослых евреев мужского пола, плативших подушную подать в размере одного цехина. Несколько лет спустя еврейское мужское население достигло примерно 20 000, а ежегодный подушный налог уже составил 3000 цехинов. В 1668–1669 годах этот налог достиг суммы в 874 000 акче!
При греках в Константинополе в лучшие времена было три синагоги. В османском Стамбуле еврейские кварталы разрастались. Появился новый квартал евреев, выходцев из Эдирне (Адрианополя), бывшей столицы турок-османов. Эвлия Челеби писал, что в начале XVII века в еврейских кварталах насчитывалось 7 синагог и 12 раввинов.
Система управления еврейскими общинами с византийской эпохи до османского периода почти не изменилась, поскольку ее моральные, социальные и юридические нормы имели религиозную основу. При синагоге действовал совет нотаблей (хасгаха). Он формировал комиссии, занимавшиеся конкретными проблемами: правовыми и хозяйственными. Численность членов совета варьировалась от семи до девяти человек, но бывали случаи, когда она снижалась до пяти и даже до трех человек. Общинный совет назначал уполномоченных (мемуним), которые занимались распределением налогов и другими хозяйственными делами; они же проверяли обоснованность приговоров к изгнанию из общины.
Главный раввинат в Стамбуле был учрежден позднее, чем греческий и армянский патриархаты. Первоначально власть главного раввина Стамбула – хахам-баши – ограничивалась пределами города. В отсутствие главного раввина функции руководства общинами брал на себя религиозный совет Бет-Дин.
В хронике Элия Капсали сообщалось, что первый главный раввин Стамбула Моше Капсали (дядя хрониста) происходил из романиотов и был влиятельной персоной. Не без успеха он ходатайствовал перед султаном Мехмедом II за нескольких еврейских торговцев Валахии, ограбленных небезызвестным тамошним князем Владом Цепешем (прообраз Дракулы). Раввин передал султану и жалобу на янычар, терроризировавших еврейских детей, чем навлек на себя ненависть тех, кто принадлежал к этой могущественной, привилегированной корпорации.
Карта XVI – начала XVII в.
Через несколько дней после смерти султана Мехмеда II в столицу прибыл его наследник Баязид. Капсали пользовался доверием и нового султана. Есть сведения, что в эпоху царствования Баязида (1481–1512) янычары попытались свести счеты с главным раввином. Ночью они ворвались в дом Капсали, намереваясь его убить. В просторном дворе со множеством построек убийцам было сложно сориентироваться. Находившаяся в доме служанка крикнула по-турецки: «Что вам нужно? Здесь живут только мусульмане!» Решив, что ошиблись, янычары удалились. Это спасло раввину жизнь.
Были у Моше Капсали и другие проблемы. Брат султана Джем, укрывшись в Египте, пытался оспорить права Баязида II на престол. Отношения двух сторон из-за этого обострились. Палестина тогда еще не была завоевана турками и не входила в состав их империи, а зависела от египетских правителей. Положение тамошних евреев многие годы оставалось крайне тяжелым, община значительно сократилась. Палестинские евреи отправили в более благополучные общины других стран посланца – шлиаха – просить о вспомоществовании для бедствующих в Иерусалиме. Шлиах прибыл в Стамбул и обратился к главному раввину. Последний был вынужден отказать просителю. Очевидно, оценив конфликтные отношения султана с правителем Египта, он не решился без ведома Баязида II что-либо сделать для единоверцев, формально бывших подданными враждебного государства.
Разгневанный шлиах нашел общий язык с врагами Капсали: Эли Парнассом, Аароном, сыном Абаи, Ицхаком, сыном Шмуэла Альтерно, и раввином Ашером, сыном Ицхака а-Коэна Ашкенази. Они якобы обнаружили изъяны в четырех изданных Моше Капсали религиозных актах и через шлиаха сообщили об этом известному раввину Падуи Йосефу Колону. Тот разослал в стамбульские общины письма, содержавшие оскорбления и угрозы в адрес главного раввина, и они произвели скверное впечатление в раввинистических кругах ряда европейских стран. В конце концов Йосеф Колон, очевидно, осознал неправедность своего поступка. Незадолго до смерти он послал с извинениями к главному раввину Стамбула своего сына.
После смерти Моше Капсали в 1571 году должность главного раввина занял потомок переселенцев из Греции Элия Мизрахи (родившийся в 1455 году и умерший между 1525 и 1527 годом). Он был учеником раввина Иеуды Менца из Падуи, слыл крупным знатоком Талмуда. При всей своей глубокой религиозности Мизрахи не считал науку чем-то враждебным Б-гу и чуждался любых проявлений фанатизма. Он преподавал математику и астрономию, составил пособия по этим дисциплинам, настолько популярные, что их перевели на латынь. В юности главный раввин был горячим спорщиком, публично дискутировал с турецкими караимами, но к старости стал снисходительнее, терпимее и даже защищал караимов от нападок фанатиков из апульской общины. Эти люди вознамерились разрушить давние добрососедские отношения талмудистов с караимами. Первые собрали членов своей общины, чтобы со свитком Торы в руках проклясть всех, кто впредь осмелится чему-либо обучать караимов и их детей. Запрет распространялся не только на обучение караимов Торе, но и на светские предметы: математику, естествознание, логику, музыку. Даже на азбуку. Талмудистам запретили поступать в услужение к караимам. Так была воздвигнута глухая стена между теми, кто веровал только в Тору, и теми, кто признавал еще и Талмуд. Возмутились столь открытой нетерпимостью лишь очень немногие стамбульские евреи. В основном это были учителя, имевшие учеников в разных общинах и лишавшиеся значительной части своих заработков. Наиболее толерантная часть талмудистов собралась в синагоге и попыталась добиться отмены проклятия. Однако многочисленные фанатики были очень активны. Они привели к синагоге решительно настроенные толпы своих сторонников, вооруженных дубинами, и настояли на повторном ритуале проклятия. Слепой ненависти толпы решился противостоять только один человек – главный раввин. Он убеждал разгневанных людей и доказывал, сколь несправедливо и вопреки Талмуду поступают те, кто ненавидит и отталкивает караимов. Ссылаясь на авторитетные мнения Хай Гаона и Маймонида, Мизрахи настаивал на том, что талмудисты не только вправе, но даже обязаны относиться к караимам как к евреям. Кроме того, он утверждал, что нетерпимость приведет к упадку еврейского образования, так как до сих пор именно соперничество и желание превзойти стамбульских караимов способствовали успехам учеников-талмудистов.
В этот ранний период Османской империи евреи Стамбула имели своего представителя при дворе, называвшегося на турецкий манер кяхья, обладавшего правом доступа к высшим сановникам и самому султану. В правление султана Сулеймана I Кануни (Законодатель) эти функции выполнял Шалтиель, характеризовавшийся еврейскими источниками как чрезвычайно ловкий и успешный человек, к тому же владевший турецким языком. Нередки были случаи притеснений и насилия со стороны мусульман и христиан в отношении евреев. Имел место и произвол провинциальных властей. Шалтиель вступался за единоверцев и за деньги добивался для них при дворе благоприятного исхода дел. В 1519 году он был смещен с должности по требованию общин, которые представлял. Очевидно, Шалтиель задел чьи-то интересы, но с уходом ловкого ходатая, имевшего связи с власть имущими и с благожелательно настроенным к нему султаном, многие евреи поняли, сколь необходимым было его присутствие. В мае 1520 года по решению раввинов и представителей общинных советов Шалтиеля вернули на прежнее место, обязав его выполнить следующие условия: без согласия общин не вести какие-либо переговоры с везирами и султаном; не использовать собственное положение к личной выгоде и в ущерб единоверцам; не вовлекать сыновей в свои придворные дела. Однако на этом конфликт не закончился. Второе решение о восстановлении Шалтиеля в прежней должности вызвало негодование части общины, видимо тех, кто инициировал его отстранение. И всё же большинство раввинов высказалось в его пользу.
Колофон из молельной книги, повествующий о евреях, бежавших из Испании и Португалии, и дальнейшем их расселении на территории Оттоманской империи. Салоника.1527 год.
Как уже говорилось, этно-религиозные меньшинства в городах Средневековья, и на Западе, и на Востоке, обитали в отдельных кварталах, где центром были культовые сооружения: мечеть, церковь или синагога – в зависимости от вероисповедания жителей. Иногда кварталы разделялись стенами. За пределами квартала, за пределами общины в те времена мало кто мог выжить в одиночку. Община была средой обитания, опорой, защитой. А контакты между членами различных общин были минимальными.
Население средневековых османских городов разнилось и внешним видом: одеждой, головными уборами, обувью. На этом настаивали сами общины, а бывало, и власти. Есть данные, что обязательная форма одежды для евреев была введена после 1600 года. Раньше некоторые евреи ходили в тюрбанах, свернутых из белой кисеи, наподобие головных уборов, которые носили муллы. Об этом, с характерным подтекстом, рассказывает один из европейских авторов: «Евреи, приезжающие в Италию из Турции, показываются в белых тюрбанах, носить которые было привилегией турок. Им же полагались желтые головные уборы». Далее утверждается: «Это хитрость с их стороны, ибо таким образом они могут воспользоваться доброй репутацией турок, которых на Западе принимают лучше, чем евреев. С 1566 года миланских евреев обязали носить желтую шапку, и это не первое предупреждение им». Красноречивый пассаж! «Добрая» репутация турок и, конечно, несравнимо лучшее отношение к ним, чем к евреям, объяснялись не столько мифическими достоинствами представителей этой нации, сколько страхом, который внушало европейцам военное могущество их страны. Сила, способность вызывать страх – до сих пор реальная основа и «доброй» репутации, и прав отдельных стран и народов!
В Османской империи евреев власти сначала обязали носить тафьи из красного сукна, а после 1008 года хиджры (1600 год) им было велено надевать тафьи из сукна черного цвета.
Профессии османских евреев отличались большим разнообразием. Упомянутый Эвлия Челеби писал, что они занимались кожевенным производством (выделкой пергамента и сафьяна), изготавливали алкогольные напитки, в основном раку (разновидность водки), вели торговлю шелком и другими тканями. Среди них были аптекари, оружейники, мясники, содержатели питейных заведений, хотя, впрочем, большую часть последних всё же составляли греки. Турецкий путешественник видел евреев-фокусников, жонглеров, танцоров, странствующих музыкантов. Полуофициально многие работали на монетном дворе, занимались откупом налогов, нередко выполняли различные посреднические функции между турками и европейцами. Посещавшие страну европейцы считали евреев прирожденными переводчиками, без которых нельзя было обойтись на переговорах: «Те, кто выехал из Испании, Германии, Венгрии, Богемии и других стран, обучали языкам стран исхода своих детей, а дети еще усвоили и языки новых мест их пребывания: греческий, турецкий, арабский, армянский, итальянский, славянские. Евреи Турции нередко говорят на четырех-пяти языках, но попадаются и такие, которые знают десять-двенадцать. Они (то есть прибывшие в страну марраны. – И. Ф.) научили турок способам ведения торговли и европейским методам механического производства».
Евреям поручали небезопасные дипломатические миссии. В 1477 году Мехмед II отправил в Венецию посланца-еврея заключить мирный договор с республикой, требуя в качестве непременного условия уступки города Лепанто. Посланец, чье имя осталось неизвестным, забрал у правителя Крита, вассала Венеции, письмо и на итальянском судне отплыл по назначению. Вскоре судно захватили корсары. Раненному в бою еврею пираты отрезали палец вместе с драгоценным перстнем. От потери крови он скончался близ Каподистрии.
В царствование султана Мехмеда IV (1648–1687) великий везир Мехмед-паша Кёпрюлю из династии сильных и самостоятельных великих везиров, управлявших империей в XVII веке, тоже воспользовался услугами еврея-дипломата. Великий везир должен был ответить шведскому королю Карлу XII Августу на предложение вступить с ним в союз против России. Мехмед-паша направил в Стокгольм Моше бен Иеуду Бебери. Он соглашался заключить предложенный союз при условии, что Швеция прекратит все отношения с трансильванским князем Дьёрдем Ракоци II, поднявшим восстание против султана в 1648 году. Случилось так, что посол надолго задержался в Швеции и умер в Амстердаме в 1674 году. После его смерти сложные переговоры в Швеции продолжил сын покойного – Иеуда Бебери.
Евреи принимали участие в дипломатических переговорах на завершающей стадии войны 1699 года. Союз католических государств («Священная Лига»), состоявший из Австрии, Польши и Венеции, был создан в 1684 году при деятельном участии римской курии для более эффективного противостояния туркам, с которыми эти страны воевали с 1683 года. В 1686 году к «Священной Лиге» присоединилась Россия. В таком составе коалиции четырех государств удалось нанести туркам поражение. Мирные соглашения вырабатывались в 1689–1699 годах на Карловицком конгрессе. Османскую сторону представлял медик Исраэль Конеглиано (иногда его называют Коньяно), по совместительству дипломат. Карловицкие соглашения были утверждены в 1700 году Константинопольским мирным договором.
Медик султана Ахмеда III, португальский еврей Даниэль Фонсека, тоже выполнял дипломатические поручения. В 1709 году войска Петра I разгромили под Полтавой армию Карла XII. Шведский король бежал и нашел убежище в Бендерах, тогдашних владениях султана. Он предложил Ахмеду III наступательный союз против России. С турецкой стороны в этих переговорах принял участие Даниэль Фонсека.
Многие европейские сочинители, враждебно настроенные к евреям, ставили им в вину такие качества, как ловкость, сноровка, умение добиваться успеха в делах. Известный немецкий историк Цинкайзен полагал, что именно эти черты помогали евреям снискать расположение султана и его приближенных. Он утверждал, что евреи впервые получили доступ во дворец в качестве странствующих музыкантов и комедиантов. Получили во времена известного своей распущенностью и пьянством султана Селима II (1566–1574). В действительности первыми евреями при османском дворе, как и при многих других, гораздо раньше указанного периода были медики.
Находившийся в середине XVI века в османской столице Стефан Герлах описывал еврейский оркестр из пяти музыкантов, игравших на скрипке, лютне, цимбалах, литаврах и кобзе (старинном украинском струнном инструменте). И хотя автор записок дурно отзывался об услышанной музыке, султану она явно понравилась, поскольку музыкантов много раз звали во дворец.
Одним из традиционных занятий в еврейской среде была медицина. При дворах европейских и восточных владык нередко состояли евреи-лекари. При османском дворе, помимо уже упомянутой семьи Гамон, служили и другие медики-евреи.
Столь же традиционно евреи играли заметную роль в торговле, финансовых операциях, откупе налогов. Известная энергия и предприимчивость давали им возможность действовать не без успеха в самых различных сферах, преодолевать неблагоприятные обстоятельства и постоянно чинимые им препятствия. Эти качества стали единственным средством выживания для тех, кто не погиб в результате гонений, погромов, повседневных унижений.
Первая типография в Стамбуле была еврейской. Ее в 1494 году открыли выходцы с Пиренейского полуострова. Для сравнения – первая армянская типография была открыта в 1567 году, а греческая – в 1624-м. Что касается первой турецкой типографии, использовавшей для книгопечатания арабский шрифт, то ее открыл в 1729 году Ибрахим Мюттеферик, венгр, принявший ислам.
В Стамбуле в течение четырех с половиной столетий издавались сборники документов, содержавшие информацию о социальной, культурной, политической и экономической жизни еврейских общин. Многие из этих сборников были уничтожены пожарами, весьма частыми в городе. Помимо естественных причин, пожары случались и вследствие поджогов, которые практиковали янычары с целью грабежей.
XVI век – эпоха новой большой волны беженцев из Португалии, Италии, Южной Франции, пополнивших еврейские общины Балкан и Стамбула. Помимо типографии, сефарды привезли с собой новые технологии литья металлов и производства тканей. Довольно скоро, по свидетельству османских хронистов и европейских путешественников, эмигранты заняли в столице заметное место. Авторы исторических записок не проявляют при этом ни малейшего расположения или сочувствия к евреям. Француз Мишель Февр пишет: «Они (евреи) настолько искусны и ловки, что сделались необходимыми буквально всем. Вы не найдете ни одного известного турецкого семейства, ни одного иностранного торговца, у которых бы на службе не состоял еврей. Он был нужен в самых разных делах, будь то оценка товаров, качество которых он знал; будь то работа переводчика или же советника в сложных ситуациях. Евреи были отлично осведомлены обо всем, что происходило в городе: где, что, в каком количестве и какого качества можно было найти, если данный товар продавался или обменивался. Без такого рода услуг – нет торговли». Далее француз обращает внимание читателей на то, что грекам и армянам, по крайней мере до XVII века, соперничать с евреями было трудно. Дипломаты и торговцы в христианских странах пытались подкупом расположить в свою пользу нужных им представителей иудейского племени.
Караимы.
Однако уже во второй половине XVII века сильную конкуренцию в торговле и предпринимательстве евреям составляли греки-фанариоты, потомки знатных и богатых византийских родов, которые постепенно захватывали ключевые позиции в финансовой деятельности, откупах и торговле.
Султаны, правившие в XV–XVI веках, будучи сильными, уверенными в себе правителями, отличались известной веротерпимостью к иноконфессиональным меньшинствам, евреям в том числе, – хотя и в те времена при дворе не было недостатка в клевете, вражде, агрессии. Характерен такой эпизод. Султану Селиму I для завоевательных походов в Египет и другие страны Ближнего Востока нужны были деньги. И немалые. Большую сумму он взял в долг у некоего еврея, который вскоре умер, не успев получить назад ни гроша. Дефтердар (казначей) в специальном письменном обращении (мюзеккере) к султану убеждал его не возвращать денег наследникам почившего в бозе заимодавца. Прочитав послание, султан будто бы написал на нем следующую фразу: «Merhuma rahmet, yetimlerine afiyet, maline bereket, gammaza la net», то есть: «Милость Б-жья да пребудет с покойным, здоровье – осиротевшим, изобилие – их имуществу, а доносчику – проклятье». Тогда или немного позднее, по свидетельству Эвлия Челеби, дефтердаром Селима I был еврей, обратившийся в ислам и получивший новое имя Абдул Селим.
Достоверно известно, что султан Сулейман I Кануни сумел защитить своих подданных-евреев от преследований папы Павла IV, жестокого фанатика, пытавшегося покончить с протестантизмом и одновременно уничтожавшего на кострах европейских евреев. В том числе и марранов.
Разобщенные еврейские общины в Стамбуле в какой-то мере консолидировала ненависть, которую питали к иудеям греки и другие христиане. Греков возмущало, что евреи добились права присутствовать вместе с ними на официальных церемониях. Они жаловались на это османским властям, утверждая, что греческие духовные иерархи уже потому выше иудейских, что их патриархат учрежден раньше главного раввината. В ответ евреи приводили свои аргументы. В годы правления султана Мурада IV (1623–1640) в султанскую канцелярию поступало особенно много жалоб от греков. Евреи же ссылались на численное превосходство своих общин. Данные Эвлия Челеби, побывавшего в Стамбуле в первой четверти XVII века, это подтверждают. По его сведениям, в Стамбуле в ту пору было 657 еврейских домохозяйств, 304 греческих, 27 армянских и 17 домов, принадлежавших европейцам.
В годы правления Мурада IV еврейские источники отмечали эксцессы, спровоцированные фанатиками в связи с кровавым наветом. Эту клевету нередко использовали как повод для погромов. Царствование Мурада IV омрачили и пожары, опустошившие значительную часть стамбульских кварталов, в том числе еврейских. Как уже говорилось, романиоты жили обособленно от сефардов. Но пожары – бич столицы – вынудили несколько сефардских семей искать убежища в квартале романиотов и посещать их синагогу. Пострадавшим от пожара романиотам в свою очередь пришлось ходить в уцелевшую при пожаре сефардскую синагогу. Она стояла неподалеку. Таким образом, вследствие крайних обстоятельств хотя бы временно было преодолено отчуждение, долгое время разделявшее еврейские общины.
Материальную сторону еврейской религиозной жизни составляла деятельность благотворительных обществ. Они содержали больницы, школы, дома призрения, сирот, просто людей, нуждавшихся в помощи. В 1624 году некто Моше Залма завещал 10 тыс. аспр благотворительному обществу романиотов (Бикур холим) и столько же школе сефардов «Талмуд Тора». Но благотворительные общества и фонды зависели от источников финансирования, которые могли иссякнуть, и от степени усердия тех, кто в них трудился. Всё же к концу XIX века таких фондов стало значительно больше, и результаты их работы оказались заметнее, чем прежде.
В XVII веке община романиотов постепенно пришла в упадок. Пожары уничтожили и синагогу, и жилые дома. Романиоты рассеялись, смешались с евреями других общин. Не столь многочисленные, как сефарды, ашкеназские евреи, однако, выстояли. В XVII веке их община пополнилась за счет единоверцев, бежавших от погромов из Польши и с Украины в 1648–1660 годах.
Есть сведения, что страшная резня евреев на Украине, учиненная бандами Богдана Хмельницкого, стала одной из причин консолидации сефардских и ашкеназских общин. Многие евреи, захваченные казаками и татарами, были выкуплены потомками испанских изгнанников.
С XVII века тем не менее всё более становятся заметными признаки упадка еврейских общин Стамбула в целом. В XVIII–XIX веках положение ухудшилось еще больше. Бедность населения достигла такой степени, что пришлось закрыть еврейскую типографию. Нужные книги теперь печатал армянин Богхос Арароглу.
В середине XVIII века была ограничена торговля алкогольными напитками, которой занимались и христиане, и евреи (мусульманам алкоголь запрещен религией). Султан Махмуд I (1730–1754) обнародовал указ, не допускавший впредь доставку в Стамбул вина и водки на судах, принадлежавших христианам и евреям. Правда, следующим указом султан разрешил евреям привозить примерно 10 литров вина для собственных религиозных нужд – при условии, что его не станут продавать в питейных заведениях. К 1772 году финансовое положение еврейских общин Стамбула стало совсем плачевным. Их долг казне достиг 325 тыс. пиастров, а доходы не могли сбалансировать бюджет. Османские власти мобилизовали 300 из 1500 должников, не уплативших налоги, для вспомогательных работ на нужды армии, воевавшей тогда с Россией.
В 1798–1800 годах Порта требовала, чтобы стамбульские евреи несли морскую службу в качестве матросов. Такая необходимость была обусловлена военной экспедицией Наполеона в Египет, входивший тогда в состав Османской империи. Как известно, египетская кампания не принесла Наполеону успеха, несмотря на первоначальные победы и разгром египетских войск. Матросы-евреи вернулись домой, но на этом воинская повинность для них не кончилась. В 1821 году туркам пришлось подавлять греческое восстание, быстро охватившее все новые территории. Чтобы увеличить число матросов, отправляемых на борьбу с повстанцами, правительство обратилось к еврейской общине с требованием предоставить в его распоряжение по 30 человек от кварталов в Хаскёе и столько же от кварталов в Балате. Требование стамбульских властей пришлось выполнить. Греческое восстание при Махмуде II, продолжавшееся до 1825 года, поддержанное многими европейскими странами и особенно Россией, закончилось провозглашением независимой Греции. Но евреи Стамбула против их воли оказались вовлечены в кровавые события, не имевшие к ним никакого касательства.
Сулейман I Кануни (Законодатель).
27 апреля 1821 года, в первый день православной Пасхи, патриарх Константинопольский, обвиненный властями в причастности к восстанию, был повешен в греческом квартале на воротах кафедрального собора. Присутствовавший при казни великий везир Али-паша Бендерли, заметив в толпе нескольких евреев, насмешливо промолвил, обращаясь к ним: «Добро пожаловать, евреи! Вот перед вами повешенный враг, наш и ваш! Приказываю вам бросить его в море!» Смертельно напуганные Мутал, Бишатчи и Леви не посмели ослушаться приказа великого везира и потащили труп патриарха к набережной. Из-за того, что они согласились это сделать, греки впоследствии уничтожили несколько еврейских общин. Пострадало около 5 тыс. человек.
К середине XIX века евреи Стамбула всё еще были разобщены, что сильно усложняло их жизнь и грозило опасностями. В первой трети XVI века, после смерти Элии Мизрахи, был упразднен главный раввинат. Это произошло из-за длительных распрей в самих общинах; взаимное недовольство то тлело, как угли, то вспыхивало шумными ссорами. Тогда романиоты избрали нового главного раввина из своей среды. Им стал Иешуа Кандиоти, которого при жизни отличал Мизрахи. Численно возросшие и окрепшие к тому времени общины сефардов не пожелали признать главного раввина-романиота. В результате раскола с официально признанным постом хахам-баши было покончено. Пост упразднили, но налог за него (рав-акчеси) продолжали платить. В 1836 году по ходатайству еврейских общин турки согласились восстановить главный раввинат. После перерыва в несколько столетий главным раввином стал Авраам Леви.
В XIX веке османским евреям, общины которых слабели и нищали, неоднократно пытались помочь их преуспевшие европейские единоверцы. В 1854 году один из распорядителей благотворительного фонда Ротшильдов, Альбер Коэн, возвращаясь из Иерусалима, посетил Стамбул и был принят великим везиром Мустафой Решидом-пашой. Коэн попросил великого везира представить его султану. Просьбу гостя выполнили, и он получил аудиенцию. Ободренный благожелательным приемом, Коэн намекнул на трудности, которые переживают еврейские общины, и просил султана явить милость к его еврейским подданным. Абдул Меджид I ответил, что не признает никаких различий между жителями своей страны (реайя), что они одинаково пользуются всеми правами. Трудно было ожидать другого ответа. Ни один султан не стал бы решать проблемы немусульманской общины, если сама община не была способна к консолидации и самоорганизации – важнейшим условиям и выживания, и прогресса.
Махмуд II.
В апреле 1873 года барон Гирш, известный коммерсант и предприниматель, был принят в Стамбуле султаном Абдул-Азизом. Во время беседы он обратил внимание султана на плачевное состояние еврейских общин Османской империи. Барон просил султана включить нескольких евреев Румелии (европейская часть Османского государства) в администрацию восточных железных дорог и телеграфа, в строительстве которых он намеревался принять участие.
Султан ответил, что при всем желании не сможет выполнить просьбу. Он объяснил барону, что местные евреи не пригодны к той работе, о которой идет речь, во-первых, в силу отсутствия у них необходимого образования, а во-вторых, из-за незнания турецкого языка. Барон поначалу был обескуражен. Однако, как сообщал журнал «El Nacional» в апреле 1874 года, беседа с султаном побудила его оказать содействие организации школьного образования турецких евреев. Он пожертвовал тогда весьма значительные средства.
Реформы Танзимата, провозглашавшие равенство всех подданных султана, независимо от вероисповедания, равенство хотя бы декларативное, казалось бы, открывали перед османскими евреями заманчивые перспективы. Но встречены они были без всякого энтузиазма. Мало того – реформы внесли еще большую сумятицу и раздор в жизнь и без того нестабильных, враждовавших между собой групп населения.
Окончание следует
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru