Меер Аксельрод никогда не порывал с еврейством, не ассимилировался до такой степени, чтобы вновь обрести себя на выставке. Это было внутри — достаточно увидеть у него этот жест, лицо, платок, повязанный у еврейской женщины, мимику, поворот головы. Люди говорят у него на идише нараспев, как говорили в местечке. Кроме того, у по‑настоящему еврейского художника все внутри дрожит при воспоминании об ужасах, которые творятся и творились. Он пытается снова об этом заговорить в пространстве, которое позволяет, наконец, высказаться открыто.
7 сентября 2017
Интервью
Беседу ведет Ирина Мак