[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ЯНВАРЬ 2014 ТЕВЕТ 5774 – 1(261)
И прищурившись, как Клинт Иствуд…
Михаил Майков
«Знамя» в двух книжках (2013. № 11, 12) напечатало мемуары Александра Подрабинека «Диссиденты». Первая часть — воля, диссидентская Москва 1970-х, вторая — ссылка и лагерь (именно в таком, обратном традиционному, порядке). Мемуары огромные, в журнале идут с некоторыми сокращениями, не всегда удачными. Так, выпал кусок, в котором, по-видимому, описывается арест Подрабинека в ссылке, так что ошарашенный читатель сразу после описания оймяконского зимнего пейзажа обнаруживает автора-героя в якутской тюрьме.
Книга Подрабинека незаурядна, как незаурядна и личность автора. В 1977 году он стал одним из инициаторов создания Рабочей комиссии по расследованию использования психиатрии в политических целях, двумя годами позже в США вышла его книга «Карательная медицина». Родина, натурально, обиделась и наградила автора тюрьмой.
Впрочем, Подрабинек, сидевший в крайне тяжелых условиях, не вылезавший из ШИЗО и ПКТ (штрафной изолятор и помещение камерного типа соответственно), заболевший в лагере туберкулезом, описывает свое диссидентство скорее как авантюрный роман, игру в шпионов: слежка, погони, уход от хвоста, разве что без перестрелок. В сцене, где автор демонстративно курит на скамье подсудимых, добиваясь, чтобы его удалили из зала суда, хорошо смотрелся бы Клинт Иствуд или Роберт Редфорд.
Из всего многотомья диссидентско-лагерной литературы воспоминания Подрабинека больше всего похожи на великую (без преувеличения) книгу Владимира Буковского «И возвращается ветер». Та же романтика проходных дворов и подъездов с черным ходом, то же любование собой и своими друзьями, то же предпочтение уголовников ментам и «подментованным». И — отчетливая ностальгия по молодости, бесстрашию перед гэбней, походам гурьбой на обыски к товарищам, стояниям у судов, но особенно по интеллектуальной игре, в которой следовало сбить противника со следа, подбросить ему ложную информацию, придумать какой-нибудь особенно остроумный конспиративный прием. И это не бравада, не позерство, просто такой тип личности — в другой ситуации мог бы стать ковбоем-одиночкой (вечный вопрос — бывают ли евреи-ковбои?), а стал разоблачителем профессора Снежневского и компании.
Еврейское движение Подрабинека интересует постольку, поскольку оно было частью общедиссидентского. Мелькает Щаранский, другие отказники. Вот Владимир Слепак приходит на обыск к знакомой с огромным чемоданом — своего рода входным билетом:
Его, конечно, сразу впустили. Проводивший обыск следователь Пантюхин хищно ринулся на добычу в предвкушении большого оперативного успеха и открыл чемодан. Он был абсолютно пустой.
Себя автор называет «евреем из чувства противоречия» и «человеком без национальности». При получении паспорта он, несмотря на наличие русской мамы, выбрал запись «еврей» в пятой графе, чтобы «быть вместе с угнетенными». Впрочем, гэбэшники на индифферентность Подрабинека к национальному вопросу особого внимания не обращали — в одной из докладных записок Андропов называет его «активным еврейским экстремистом». «Похоже, идеологические клише заменяли им информацию даже в общении друг с другом», — резюмирует «экстремист».
В книге Подрабинека много ярких эпизодов и замечательных героев. Прекрасна подробно рассказанная история офицера КГБ Виктора Орехова, который внезапно проникся уважением к диссидентам, стал предупреждать их об обысках и арестах и в итоге сел сам. Но, как часто бывает в мемуарах, не меньше прелести и в «случайных» персонажах, не связанных с основной сюжетной линией. Например, Подрабинек передает свои беседы с Александрой Вениаминовной Азарх-Грановской, вдовой основателя ГОСЕТа, у которой в молодости снимал комнату. Речь заходит о Фейхтвангере и его книжке «Москва, 1937»:
Фейхтвангер в тот свой приезд в Москву навещал ее. Однажды, придя к ней после суда над «врагами народа», он схватился за голову и повторял, что это дурной театр, невозможная постановка, что все это ужасно уже сейчас и ужасно все закончится. В нем не было ни капли доверия ни к суду, ни к советской власти. «Почему же он написал все это?» — мучил я вопросами Александру Вениаминовну, а она только разводила руками и говорила, что сама не понимает. Теперь я думаю, что, может быть, она и понимала, но слишком хорошо к нему относилась, чтобы быть его разоблачителем.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.