[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ОКТЯБРЬ 2013 ТИШРЕЙ 5774 – 10(258)
Леопольд Треппер, создатель «Красной капеллы». 1940-е годы
«Директору. Срочно. От кента...»
Владимир Шляхтерман
Окончание. Начало в № 8, 9 (256, 257)
В конце февраля 1943 года Кент получил от Директора поздравления с Днем Красной Армии и присвоением воинского звания капитана. И в голове Анатолия созрело решение... В советской военной разведке была неписаная традиция: поздравлять друг друга и начальство с праздничными датами. Кто-то считал это пижонством, но так было.
В тот день Кенту принесли очередную радиограмму от его имени, составленную гестапо. Над этим работала целая группа. Неожиданно Гуревич попросил дополнить ее несколькими строчками. Гестаповцы обнюхали каждую буковку — нет ли там тайного сигнала, не усмотрели в тексте ничего необычного, и радиограмма «Кент — Центру. № 7 от 5 марта» ушла в Москву. Заканчивалась она так: «Передайте поздравления товарищу Сталину в связи с присвоением ему звания маршала и 25-летием Красной Армии. Благодарю за присвоение звания капитана. Передайте привет моим родителям».
Я спросил Анатолия Марковича: на что он рассчитывал, предлагая такой текст? Едва ли рядовой разведчик мог отважиться на личное поздравление Верховному Главнокомандующему. Он же надеялся, что в ГРУ поймут абсурдность такого текста и догадаются, что он работает под колпаком.
Так и произошло. Центр специально уведомил Кента, что его телеграмму № 7 получили. То есть дали понять: смекнули, что к чему.
Согласие Кента участвовать в радиоигре изменило его положение. Он убедил гестапо предоставить ему свободу передвижения по Парижу: его должен увидеть агент внешней разведки и удостовериться, что он на свободе. Появлялся Анатолий в сопровождении гестаповца. Анатолия перевели из тюрьмы в частный дом, где жили гестаповцы. О побеге не могло быть и речи. К тому же улучшили положение Маргарет и дали понять, что и она находится под их неусыпным контролем и в случае чего...
К удивлению Анатолия, гестапо очень легко согласилось с его требованием, чтобы данные о передвижениях частей, их состоянии, вооружении и т. п., передаваемые в Центр от его имени, были правдивыми. Только позже он узнал, что на сей счет было специальное распоряжение Гитлера руководству вермахта. У советской разведки были возможности проверить достоверность этих сообщений.
ГРУ, зная о новых условиях работы Кента, не изменило стиля общения с ним. Ему не только давали задания, но Директор и журил за качество кое-какой информации — это было в порядке вещей.
Осень 1943 года в жизни разведчиков оказалась необыкновенно сложной. Совершил побег Треппер. Мне, правда, больше нравится формулировка: гестаповцы позволили Л. Трепперу бежать.
Исчезновение Треппера прибавило работы Кенту. Сообщить о своем побеге Отто, видимо, не мог. Он скрывался в пригородах Парижа, в самом городе, какие-то связи со своими агентами у него остались, но для плодотворной деятельности этого было мало. Все это время Москва просила Кента узнать, что с Треппером.
1 июня 1944 года Центр приказывает Кенту: поиски Отто не прекращайте, постарайтесь навести справки, не находится ли он в тюрьме. Еще до этого Кент посещает дома, где он бывал у Отто; наведывается в магазины, в которых тот покупал белье, носки, парфюмерию; в рестораны, где он обедал с Треппером. Все безрезультатно: продавцы, официанты, квартирные хозяйки уже много месяцев его не видели.
6 июня 1944 года началась высадка союзников в Нормандии. В Европе открывался много раз обещанный Второй фронт. Уже 9 июня Центр требует от Кента: «Срочите [т. е. срочно сообщите] информацию о ходе с десантом союзников. Какие меры колбасники [т. е. немцы] планируют предпринять против десанта? Используйте все возможности для переезда в столицу [в Париж]. При отступлении немцев из столицы перейдите на освобожденную от фашистов территорию. Сохраняйте музыку [т. е. радиостанцию]».
Возможностей у Кента маловато. Все его агенты в Марселе, это на юге, далеко от Нормандии. Агентура во Франции «завязана» на Треппера, а о нем ни слуху ни духу.
Но уже через пять дней, 14 июня, Кент информирует Центр: «Сейчас же после десанта направился в столицу и принял на себя личное руководство всеми агентами». Еще через пять дней, 19 июня: «Смог установить связь с тремя агентами, которые находятся в районе сражений в Нормандии, и с четырьмя агентами, которые действуют в районах перед Нормандией и в Бретани. На основе их первых сводок установил следующее...» И далее следовал подробный отчет. К этому времени на Гуревича стал работать радист и в Центр шли радиограммы, не только подготовленные гестаповцами, а и помимо них.
Почти две недели августа 1943 года руководство гестапо пребывало в растерянности: из Москвы ни единой (!) телеграммы в адрес Кента. Что случилось? Центр прекратил радиоигру?
Все прояснилось 16 августа. Центр сообщал Кенту о потерях немцев в Курской битве. (Как будто они о них не знают!) Последний абзац радиограммы приведу полностью: «Провал наступления немцев на нашем фронте, события в Италии и неизбежный близкий разгром Германии создают благоприятную обстановку для вербовки. Приступите к разработке людей, шлите на подходящих краткие сведения. При вербовке немцев можете давать гарантии нашего покровительства в случае работы на нас». И подпись: «Директор».
Заместитель начальника зондеркоманды «Rote Kapelle» гауптштурмфюрер CC Хайнц Паннвиц. Снимок сделан в советском плену. 1940-е годы
Такое указание Кенту могло поступить только после решения высшего руководства страны. И еще: в ГРУ знали, что первыми читателями радиограммы будут гестаповцы. Стало быть, она была адресована и им!
Анатолий понял: хотя в задании не уточнялось, но явно речь идет о вербовке руководителей, а не надзирателей. Поэтому главным объектом избрал начальника зондеркоманды Хайнца Паннвица. В своих мемуарах «Разведка — это не игра» он подробно рассказывает о многочисленных беседах с Паннвицем. Это был тяжелейший психологический поединок, и победу в нем одержал Гуревич. В истории спецслужб едва ли есть такой случай: узник контрразведки завербовывает ее руководителя.
Центр уже знает о такой вербовке и запрашивает Кента: «Не можете ли вы заняться вербовочной работой среди крупных немецких офицеров, убедившихся в неизбежности разгрома Колбасии?» Это в телеграмме от 9 сентября. А уже 26 сентября Кент докладывает: «Вербовочную работу среди колбасников форсирую». Еще не взят Берлин, и Центр дает указание Кенту: «Главная ваша задача — из тех людей, с которыми вы связаны и которые вами проверены, подобрать наиболее способных и влиятельных для привлечения к работе по государственному управлению будущей Германии. В первую очередь нас интересуют работники для органов государственной безопасности и военного ведомства...»
Рядовому разведчику такое не поручают. Кент отвечает: «Веду работу с группой офицеров, среди них три генерала. На людей по линии госбезопасности сведения следуют».
30 августа 1944 года Директор шлет Кенту обширную радиограмму № 51. Начинается она словами: «Вы являетесь ответственным представителем Деревни... (на жаргоне Деревня — СССР. — В. Ш.). Перед Вами стоит в настоящее время крайне серьезная задача — привлечь из числа крупных и интересных, с нашей точки зрения, колбасников, имеющих то или иное влияние в своей стране или хорошо знающих государственную машину Колбасии, для использования их в будущем на важной государственной работе. <…> Зная Вас как серьезного работника, я и доверяю Вам выполнение этой крайне ответственной правительственной задачи. Все остальное должно быть поставлено на службу этому. Учтите, что я Вас уполномочиваю вести лично переговоры с этими людьми и, в случае невозможности связаться со мной, принимать решения самостоятельно». (Выделено не мной, так в шифровке подчеркнуто Директором. И такое решение принималось, конечно, на самом высоком уровне.)
Признаться, я не понял, почему именно эту телеграмму рассекретили в 2004–2005 годах. Рискну высказать свое предположение. Знаменитая телеграмма № 51 появилась в печати сейчас потому, что в ГРУ решили показать, как они доверяли Кенту осенью 1944 года, а весной-летом 1945-го, дескать, ничего не смогли сделать для защиты наших людей от действий органов госбезопасности. Нигде эти слова не произносились, но других объяснений я не нахожу.
В самом деле, в ГРУ знают, что Гуревич без малого два года в гестапо, и поручают ему важное правительственное задание. Никто и не заикается о том, что он «предатель», «изменник». А едва Кент сделал первые шаги по московской земле, как его схватили по обвинению в предательстве. Это когда же появились такие факты у СМЕРШа? Почему позволяли «немецкому шпиону» так долго вести подрывную работу? Больше того: заместитель начальника СМЕРШа генерал Селивановский утверждал, что ГРУ еще в 1943 году информировало их о том, что Гуревич под колпаком гестапо и ведет радиоигру с Центром. И год спустя ГРУ дает «предателю» секретные задания. Уму непостижимо...
В августе 1944 года Паннвиц, его радист Стлука, секретарша Кемпа (по совместительству и любовница) дали согласие работать на советскую разведку. Союзники приближаются к Парижу. Гестапо лихорадочно готовится к отъезду: жгут бумаги, пакуют личные вещи. Зондеркоманда получает приказ покинуть Париж. Центр поручает Кенту следовать с «немецкими друзьями». Анатолий Маркович убеждает Паннвица забрать с собой документы, относящиеся к «Красной капелле». Тут и протоколы допросов Треппера и Гуревича, письма и телеграммы из Берлина, справки и докладные сотрудников гестапо. У Кента огромное желание доставить бесценный багаж в Москву. Документы пакуются в чемоданы. По одним сведениям, их пятнадцать, по другим — девять, по третьим — два.
Выписка из протокола постановления о заключении Анатолия Гуревича в исправительно-трудовой лагерь. 18 января 1947 года
На нескольких машинах зондеркоманда покидает Францию. Пуще глаза Кент бережет Паннвица и гестаповские чемоданы. Уже в Австрии их захватывают французы. Кент информирует Москву: грозит расстрел. Центр предпринимает экстренные меры — в освобожденном Париже действует советская военная миссия. Майора Соколова — такой псевдоним выбирает себе Кент — вместе с немцами доставляют в Париж. Немцы уже фигурируют как антифашисты. Будучи в Берлине, Паннвиц информирует Кента о том, что зондеркоманда «Красная капелла» ликвидирована, а он назначен начальником отдела «А». Ему поручено обеспечить разведсеть в районах Германии, которые займут союзники.
Во время одной из встреч Анатолий Маркович рассказывает Маргарет, кем он в действительности является, и делает ей предложение. Получает согласие, и через несколько месяцев рождается Мишель, Миша.
Маргарет и Мишель тоже выбрались из Парижа, их интернировали в лагерь, где содержались и некоторые коронованные особы; они, как могли, заботились о Маргарет и малыше. Анатолию удалось добиться свидания с ними. (Следующая встреча отца с сыном произойдет только через 45 лет.) И все это время Кент не прерывал связи с Центром, хотя не раз попадал в отчаянное положение.
В Париже Кент пишет отчет о своей работе. В нем большой раздел об упущениях в подготовке разведчиков и ошибках, приводящих к провалам и жертвам. Наконец прибывает самолет из СССР. Пара дней ожидания, и 2 июня 1945 года самолет берет курс на Москву.
На Ходынском поле самолет встречает большая группа военных. Всех рассаживают по машинам. Анатолий Маркович жадно вглядывается: столько лет не был здесь. Несколько удивлен: автомобиль останавливается на Лубянке. Ах да, вспомнил: он просил Директора незамедлительно организовать его встречу с руководством «соседей» — так в военной разведке называли внешнюю разведку, входящую в госбезопасность. Небольшой коридор, остановились перед дверью с табличкой «Прием арестованных»...
Анатолий Гуревич со своей второй женой Лидией Васильевной во время поездки в Кижи. Около 1972 года. Публикуется впервые
Утром Кента привели в кабинет всемогущего начальника СМЕРШа Абакумова. Там уже находились несколько генералов и человек в штатском — нарком внутренних дел В. Меркулов. Анатолий Маркович рассказывал, что Абакумов, не поздоровавшись, в резкой форме приказал ему сесть и задал первый вопрос: вы ехали в Москву за очередными правительственными наградами? Не получив ответа, он обрушил на Кента поток оскорблений. Некоторые Гуревич запомнил на всю жизнь: когда и кем вы были завербованы? с каким заданием вас заслали в Москву? Допросы следовали один за другим. И, наконец, решение Особого совещания при МГБ СССР: за измену Родине, предательство и другие преступления, предусмотренные статьей 58-1а, Гуревич А. М. приговаривается к 20 годам в исправительно-трудовом лагере. Ни прокуроров, ни адвокатов, ни общения с членами Особого совещания. Только бумага, состряпанная следователем.
В сентябре 1955 года после указа «Об амнистии» его освободили. На свободу вышли и некоторые другие разведчики, в их числе Треппер, Радо, а также «немецкие друзья» Кента. Эти немедленно уехали в ФРГ.
В октябре 1958 года Гуревича арестовали вновь: оказывается, указ «Об амнистии» по отношению к нему применили ошибочно! И отправили отсиживать срок в Мордовию.
Но в трехгодичной остановке была и счастливая страница: он встретил свою Лиду, Лидочку, Лидию Васильевну. Ему чуть больше сорока, она на несколько лет моложе. Они полюбили друг друга, подали заявление. В ЗАГСе на вопрос, женат ли он, Анатолий ответил: нет. Еще в Германии на запрос о судьбе Маргарет и ее детей ему ответили: вся семья погибла во время бомбежки лагеря союзной авиацией. Кент навел справки, ему подтвердили: все погибли.
Они готовились к свадьбе, купили билеты в Сочи — там намеревались провести медовый месяц. Но вместо Сочи — Мордовия.
Я не знаю, когда замышлялись акции против «безродных космополитов», «убийц в белых халатах», но арест разведчиков был весьма выигрышным актом в длинной судебной и пропагандистской кампании преследования лиц определенной национальности. Тут не скажешь: среди «преступников» немало евреев. Не немало, а только: Леопольд Треппер, Анатолий Гуревич, Шандор Радо, Рашель Дюбендорфер... Все они были арестованы в Москве.
15 июня 1960 года в лагерь прибыла выездная сессия Верховного суда Мордовской АССР. Неожиданно на заседание вызвали Гуревича. И сообщили, что, так как ранее ему сократили срок до 15 лет, то он имеет право на условно-досрочное освобождение по ходатайству администрации лагеря. Гуревича освободили условно-досрочно.
Справка «Об амнистии» со снятием судимости и поражения в правах.
5 октября 1955 года
Больше 20 лет назад Генеральная прокуратура поставила жирную точку в этом деле, полностью реабилитировала Анатолия Гуревича и пригвоздила к позорному столбу клеветников.
Мне не раз хотелось встретиться с кем-либо из ответственных работников ГРУ. В нынешнем августе пришло письмо: начальник Главного управления санкционировал такую встречу. И она состоялась.
Мои собеседники твердо заверили, что ГРУ, как и прежде, считает Анатолия Марковича Гуревича своим сотрудником и что мои предположения о том, что послевоенные начальники военной разведки не жалуют Кента из-за его критических замечаний в адрес руководства, не имеют оснований.
Напомню: Гуревич в мае 1941 года, ожидая в Париже самолет для возвращения в Москву, написал отчет о своей работе. В документе был и раздел об ошибках и недостатках. Отчет, предназначенный руководству ГРУ, уже в Москве был перехвачен СМЕРШем (т. е. Абакумовым) и использовался им для докладных записок о недостатках в подготовке военных разведчиков и ошибках в руководстве ими.
Я в своих публикациях о Гуревиче находил только одно объяснение, мягко говоря, прохладного отношения к Кенту: вынес сор из избы. Повторяю, меня уверили: это совсем не так. Могу ошибиться, но вот так публично, в расчете на публикацию в СМИ, это прозвучало впервые.
На мой вопрос о правительственных наградах Гуревичу пояснили: телеграммы такие Кенту посылались, но самих представлений в архивах не обнаружено. Следовательно, не было и указов. Высказали и осторожное предположение: телеграммы могли быть своеобразным поощрением разведчиков.
У руководства ГРУ были замечания по работе Гуревича. Они высказывались и в телеграммах Центра. Это считалось в порядке вещей.
Известно, говорили мне, что в протоколах допросов Кента в гестапо есть записи о том, что Анатолий Маркович согласился сотрудничать с немцами в радиоигре Берлина с Москвой. И это единственные документы, других свидетельств об участии Гуревича в радиоигре нет. Трепперу, сказали мне, удалось сообщить Центру, что он работает под колпаком гестапо. А Кент передать такую информацию не смог.
Действительно, Л. Треппер (Отто), схваченный через две недели после ареста Кента, сумел через связную Французской компартии передать в Москву письмо, написанное на еврейском, польском и французском языках. В нем были и строки о Гуревиче: «“Контре” (т. е. гестапо. — В. Ш.) удалось путем различных маневров вовлечь Кента и Паскаля (псевдоним советского разведчика Ефремова. — В. Ш.) в свою игру… Кент капитулировал, дал различные показания… Кент сотрудничает с “Контрой”, редактирует телеграммы, которые посылаются вам от его имени…»
Это письмо Треппер передал связной в последнюю субботу января 1943 года. Но известно, что Кент согласился участвовать в радиоигре только 3 марта 1943-го. Откуда Отто взял сведения об участии Анатолия Марковича в радиоигре?
Гуревич был уверен, что Треппер успел сообщить в Центр, что он арестован. Такое сообщение было. «Но в Москве, — пишет серьезный и весьма информированный исследователь Владимир Лота, — этому донесению не придали должного значения».
Анатолий Гуревич с сыном Мишелем. Испания. Январь 1993 года. Публикуется впервые
Трепперу удалось и позже — 7 июня 1943 года — по тому же каналу передать в Центр сообщение, из которого Москва поняла, что это гестапо ведет радиоигру. Поняла и взяла инициативу в свои руки. «Новое исследование всех (выделено мной. — В. Ш.) советских документов этой радиоигры, — пишет В. Лота, — позволяет сделать иной вывод. Он состоит в том, что в Центре стало известно о том, что радиопередатчик “Кента” работает под контролем гестапо, значительно раньше. А именно 5 марта 1943 года (выделено В. Лота. — В. Ш.). То есть через два дня, как гестапо начало игру от имени “Кента”».
Напомним: в тот день в телеграмму, составленную гестаповцами, Анатолий Маркович вставил нелепую фразу с поздравлениями Сталину. Поняли ли в Москве, что это сигнал о том, что Кент работает под колпаком гестапо? Мои собеседники в ГРУ сказали, что документов на сей счет нет и что в то время такой текст в Москве могли принять и за чистую монету. Как было на самом деле?
Владимир Лота в своей книге «Без права на ошибку» пишет: «Этот вывод предлагается сделать самому читателю». Я — рядовой читатель, к разведке никакого отношения не имею, но однозначно утверждаю: эта фраза могла означать сигнал неблагополучия. Убежден, что так поняли и в ГРУ в то время.
На меня, например, произвела впечатление резолюция начальника ГРУ генерала И. Ильичева, наложенная на одну телеграмму Кента, посланную из гестапо. «Сволочь!» — начертал генерал. Я оторопел, но тотчас узнал, что эта оценка относилась к гестаповцу, составлявшему депешу от имени Кента.
Знали в Москве, знали. И узнали через два дня после того, как Гуревич, образно говоря, сел за ключ в гестаповском застенке. Чем закончилась радиоигра — общеизвестно: полным провалом гитлеровской разведки, как бы ни пыжился Вальтер Шелленберг доказать, что он вводил в заблуждение советскую разведку. Не он, а его водили за нос советские разведчики. И откуда! Из гестаповских застенков!
5 ноября — День военного разведчика, а 7 ноября — 100 лет со дня рождения Анатолия Марковича. Право, отличный повод, чтобы воздать должное Кенту. Ведь бывших разведчиков не бывает.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.