[<<Содержание] [Архив]       ЛЕХАИМ  НОЯБРЬ 2012 ХЕШВАН 5773 – 11(247)

 

Второй в семейном ансамбле

Беседу ведет Евгения Гершкович

Можно не помнить эту фамилию, но не заметить в детстве этих таинственных картинок в своих книжках — Андерсен, Перро, Гауф, Апулей, Булгаков и прочие, — тем более не узнать характерной манеры, где виртуозный рисунок пером легко тронут акварельным пятном, было немыслимо. Ибо Траугот, вернее даже, «Г. А. В. Траугот» прежде всего книжная графика. В Государственном Русском музее прошла выставка, посвященная творчеству знаменитого петербургского художественного клана.

На Петроградке, под потолком оклеенной бумажным серебром мастерской, более напоминающей сказочную декорацию, рядом с лестницей, что ведет на антресоли, где-то cреди моделей шхун и корветов, висит и тихо себе поблескивает менора. Последний представитель семьи, Александр Траугот (вторая буква в аббревиатуре Г. А. В.) при разговоре о его еврейских корнях лукаво уводит беседу в другую сторону. Не хочет об этом говорить, предпочитая рассуждать о творческих «родителях».

Александр Траугот Корнями совершенно не интересуюсь. В отличие от моего любимого кота, у которого богатая родословная, у человека корни растут не вниз, а вверх. Он рождается от впечатлений, что получает в жизни. Лермонтов, скажем, родился от Пушкина.

Евгения Гершкович А вы тогда от кого?

АТ В юности от Тулуз-Лотрека, потом были еще другие художники и поэты... Если Г-сподь захочет, Он «от этих камней потомство Авраама создаст».

Его отец, Георгий Траугот (первая буква в аббревиатуре Г. А. В.), художник, был выпускником ВХУТЕМАСа, учеником Матюшина и Рылова, членом ленинградского Общества художников «Круг». В 1931 году съездил в биробиджанскую экспедицию от Государственного музея этнографии в Ленинграде и по натурным эскизам выполнил две фрески: Приамурская и Прижелезнодорожная части Еврейской автономной области. А в 1946-м ему, единственному из всего ленинградского отделения Союза художников воздержавшемуся от голосования за резолюцию ЦК ВКП(б) в связи с творчеством Зощенко и Ахматовой, припомнили и критику идей соцреализма в искусстве, со всеми вытекающими. Даже не понадобилось обвинений в космополитизме — объявили формалистом, работы не стало, телефон замолчал. Надолго. В cентябре 1961 года сел Траугот-старший на велосипед, поехал полюбоваться закатом и больше не вернулся. Попал под грузовик. Однако за пять лет до гибели успел дебютировать как детский иллюстратор c книгой «686 забавных превращений».

Вместе с отцом над рисунками работали его сыновья Александр и Валерий (третья буква в аббревиатуре Г. А. В.). С тех пор эти три буквы, сложенные в общий псевдоним, присутствуют во всех их детских книжках. Даже после гибели отца и после смерти брата в 2009 году, с которым трудились в паре, Александр Георгиевич Траугот, которому 81 год, только так и подписывает свои работы.

 

АТ Кстати, «686 забавных превращений», выйдя, продавалась даже в газетных киосках, и за ними стояла очередь. Хотя в то время книги покупали мало: люди были оглушены войной. Книжный дефицит возник позже. А тогда была бедность. В кино висели объявления: «Граждан босяком не пускаем». Вы этого не знали?

ЕГ Нет. И благодаря тому опыту вы избрали путь книжного иллюстратора...

АТ Да, это счастливая для меня область, можно общаться с широким кругом читателей. И что особенно ценно, эта профессия позволяет молчать (смеется). Некоторые прибегали к книжной иллюстрации только как к заработку, как, например, Булатов или Кабаков, мечтая о карьере независимого художника, мы же с братом — никогда. Мы старались, чтобы каждая новая работа была лично для нас задушевной. И казалось, что читатель это почувствует. Читатель умнее нас. В иллюстрациях всегда присутствовали наши знакомые, близкие. Или, наоборот, незнакомые, но те, чьи лица произвели на нас впечатление А еще мы любили читать. И если были не согласны с авторской трактовкой, делали все по-своему. Из отрицательного героя — положительного. У нас и к Пушкину были вопросы.

ЕГ Я сама восприняла Андерсена благодаря иллюстрациям Трауготов. Да мне кажется, что вас больше знают в связи с детской литературой.

АТ Да! Знаете, иллюстрацию я не выделяю в особый вид искусства. Весь Эрмитаж и даже Рембрандт — все это иллюстрации. Литература спокойно существовала без книгопечатания, а Гомера знали наизусть задолго до того, как его записали. А что дети? Дети, открывающие мир, самые благодарные зрители. И не надо их оглуплять, подсовывая манную кашу, отравленную пошлостью. Для детей великолепно работал Хармс, хотя говорил, что не любит детей: «Что с ними делать? Убивать? Но это как-то уж чересчур!» На самом деле он обожал детей, и дети его обожали. Я сам это видел в детстве на елке во Дворце пионеров. Или вот Введенский здорово писал для детей: «Товарищ Буденный ввязался в драку, / Восемнадцать раз бросался в атаку!» И это ведь не было халтурой...

ЕГ Вот вы нарисовали всего Андерсена, а ведь в нашей стране его тексты подавались в искаженном виде, без религиозного подтекста, который вложил автор. Вы пытались как-то этому сопротивляться в иллюстрациях?

АТ Да, запрещали рисовать кресты. Ну а как, к примеру, этого избежать, если ты иллюстрируешь «Работника Балду»? Ну мы и рисовали. Если ты спокойно работаешь и в чем-то убежден, можно на всем настоять. Андерсена пересказывали. Вот в «Оле-Лукойе» Токмакова в «Детгизе» вокресенье сделала банным днем. В «Девочке со спичками» тоже выкинули конец, религиозный, причем редактор нам ничего не сказала и отправила в типографию. Мы побежали к директору. Колюня, как мы называли его про себя, был человек простой. «Как это отрезали хвост Андерсену?!!!» И все восстановил. Хотя и с ним у нас случались дискуссии. Однажды вызвал нас и грозно спрашивает: «Почему это у вас тигр на каждой странице другого цвета? Вот я лысый — значит, и всегда лысый». — «Да, но, знаете ли, ваша лысина отражает то свет дня, то ночи, и всегда она разная». Мы не испытали сильного гнета советской власти, она была уже без зубов и костей. Один стукач как-то раз, стоя внизу на роскошной лестнице издательства «Детская литература», громко у меня поинтересовался: «Когда это советская власть рухнет?» А я ему сверху: «Никогда! Потому что она лежит».

 

Только что вышедшая сказка Екатерины Борисовой «Счастливый конец» с иллюстрациями Г. А. В. Траугот

Кроме работ отца и братьев Траугот, на выставке в Русском музее показывают яркую, эмоциональную живопись их матери Веры Яновой, также входившей в объединение «Круг», прожившей почти век и ушедшей в 2004 году. При жизни она не выставлялась никогда.

АТ Пунин говорил: «Непризнанных художников не бывает! Кто-то их все-таки признает, жена, наконец!» Каждый художник имеет свой круг, который ему помогает. Вот таким кругом и была наша семья, которая представляла собой ансамбль, настоящий оркестр. Мы все влияли друг на друга, не ценя своей миссии, не нуждаясь в признании. Главным для нас была наша жизнь, и она отражалась в искусстве и наоборот. Счастье и радость были только в возможности работать.

ЕГ Над чем вы сейчас работаете?

АТ Над «Фаустом». Хотя он давно сделан, но никак не отпускает меня. Я вообще очень не люблю заканчивать. Помните, герой пьесы Эдмона Ростана, петух Шантеклер говорит утке: «В искусстве главное, запомни это, утка, / Уменье не кончать: все остальное шутка».

добавить комментарий

<< содержание

 

ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.