[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ОКТЯБРЬ 2012 ТИШРЕЙ 5773 – 10(246)
«Варварский ритуал»: борьба с обрезанием в СССР
Александр Элькин
В августе 2012 года еврейский мир потрясло сообщение о задержании уроженца Иерусалима Давида Гольдберга, проживающего в Баварии. «Преступление» уважаемого раввина состояло в том, что он неоднократно делал обрезание еврейским мальчикам и тем самым, по мнению немецких полицейских, нанес им «тяжкие телесные повреждения».
Церемония обрезания в самаркандской еврейской общине. 1970-е годы
На момент написания этой статьи было неизвестно, дойдет ли это скандальное дело до суда, и если да, то каков будет приговор. Но для меня, родившегося и выросшего в Советском Союзе, от этих газетных сообщений повеяло чем-то до боли знакомым. Ибо советские борцы с религиозным дурманом объявили войну обрезанию задолго до того, как эта мысль пришла в голову европейским адептам политкорректности и либерализма.
Формально обрезание в СССР никто и никогда не запрещал законом. Поэтому даже в сталинские годы моелей судили не за сам обряд, а за нарушение неких санитарно-гигиенических правил. К примеру, моелю из местечка Озаричи Бобруйского уезда Гиршу Пинскому, приговоренному к трем годам лишения свободы, было предъявлено следующее абсурдное обвинение: «Обрезание ребенка, который после брит мила умер... от воспаления легких»[1]. Аналогичный случай был в свое время описан Исааком Бабелем в рассказе «Карл Янкель»: одесский моель Нафтула оказался на скамье подсудимых, поскольку, обрезав мальчика, отсосал кровь прямо ртом, а не с помощью специальной трубочки, уменьшающей риск заражения.
Впрочем, как знали все жители СССР, «не запрещено» вовсе не означало «можно». Поэтому и моеля, и родителей, решившихся на обрезание сына, могли ждать серьезные неприятности, особенно во время очередной антирелигиозной кампании.
Одна из самых одиозных кампаний такого рода пришлась на последние годы правления Никиты Хрущева. Для советских верующих, в том числе евреев, она стала сильным ударом: в стране были закрыты сотни культовых сооружений, в том числе более ста (по другим сведениям, более трехсот) синагог. В Черновцах, Виннице, Барановичах, Оренбурге, Иркутске, Свердловске, Казани, Львове, Каунасе, Грозном и многих других городах синагог не осталось вовсе[2]. Кроме того, в центральной и местной прессе была развернута мощная кампания против некоторых религиозных обрядов, в том числе обрезания.
В разных регионах борьба с обрезанием протекала с разной интенсивностью. В Грузии и Средней Азии власти были более терпимы, поэтому даже в разгар антирелигиозной кампании евреи этих общин, за редким исключением, обрезали своих сыновей. Порой они делали это с большой помпой. Несколько раввинов из Бронкса, посетивших в те годы СССР, побывали на обрезании в Кутаиси, где на церемонии в синагоге присутствовало более пятисот гостей[3].
В европейской части СССР власти вели себя гораздо последовательнее и энергичней. Поэтому здешние евреи, намеревающиеся обрезать сына, должны были действовать максимально скрытно, дабы не привлечь внимания «хороших и верных товарищей». Сделать это было достаточно трудно. Скрыть обрезание было невозможно — факт выплывал наружу после первого же врачебного осмотра. А дальше все зависело от «сознательности» медработников и ретивости местного начальства.
Одной из жертв такого доноса стал черновицкий моель Шехтер. После сделанного им обрезания у мальчика началось небольшое кровотечение, испуганные родители не смогли найти Шехтера — в это время он делал обрезание на другом конце города — и вызвали «скорую помощь». Врач остановил кровь, выяснил, что ничего страшного не произошло, и отбыл восвояси. Однако шофер «скорой» решил, что тут дело нечисто, и донес куда следует. Началось следствие, Шехтер был арестован за незаконную медицинскую деятельность, а вскоре в местной филармонии был организован общественный суд, который во всех подробностях описала местная газета «Радянская правда». Сломленный предварительным заключением, Шехтер пообещал навсегда покончить с «варварским ремеслом» и даже призвал молодых родителей не отдавать своих маленьких детей «в грязные руки моелей»[4].
Отсутствие у моелей должной медицинской подготовки и профессиональных знаний было постоянной темой советской антирелигиозной пропаганды. Так, в «Гомельской правде» от 24 июня 1960 года был опубликован донос на Шмуэля-Гершона Шмаевича Соркина, шохета из белорусского местечка Новобелицы, который, вернувшись из эвакуации в 1945 году, не только продолжил заниматься ритуальным убоем, но и стал делать обрезания. Не стесняясь в выражениях, журналист назвал Соркина шарлатаном, не знающим основ медицины.
Другим излюбленным мотивом антиклерикальной пропаганды была алчность моелей. На упомянутом выше процессе в Черновцах несчастного Шехтера, среди прочего, заставили провозгласить, что он занимается обрезаниями исключительно в силу того, что не умеет делать ничего другого. Шмуэля Соркина газета обвиняла в том, что за каждую операцию в Гомеле, Жлобине, Речице и Рогачеве он брал не менее 150 рублей (15 на послереформенные деньги). Саратовский журнал «Коммунист» (ноябрь 1961 года) утверждал, что приезжие моели (на языке журнала — «подпольные гастролеры») Заславский и Зингер требуют за операцию от 300 до 500 рублей, а также оплату питания и дорожных расходов. Обвинение в стремлении «набить карманы» прозвучало на процессе Рахмиэля Дразнина.
Советская пропаганда традиционно пыталась выставить религию уделом старых, отсталых людей. Не стала исключением и кампания против обрезания. В 1962 году в январском номере журнала «Наука и религия» появился фельетон некоего М. Альтшулера, написанный в виде воображаемого диалога двух пожилых евреев. На вопрос, обрезан ли его внук, один из собеседников ответил, что на этом настояла его жена, заявившая, что не будет купать необрезанного ребенка. По словам рассказчика, когда о случившемся узнал его зять, член партии, «он собрал вещи и ушел… теперь они живут отдельно и не пускают мою жену, его тещу, на порог своего дома». По мнению автора, именно так и должен был поступать каждый сознательный гражданин в подобном случае.
Агрессивная кампания против обрезания оказалась достаточно эффективной — количество обрезанных мальчиков значительно снизилось даже в западных областях, где гонения на национальную и религиозную еврейскую жизнь начались на двадцать лет позже. Израильский журналист Бен-Ами, в 1950-х годах побывавший в СССР, приводит характерную реплику старого еврея из маленького причерноморского городка: «Мой внук, еврейский мальчик, не обрезан. Но что можно сделать, у нас в городе нет моеля, а сын боится ехать с ребенком в большой город и искать подпольного моеля»[5].
Тем не менее полностью уничтожить обрезание властям не удалось даже в крупных городах с преимущественно ассимилированным еврейским населением. В беседе с израильским журналистом ленинградский моель говорил, что счастлив, если делает обрезание два-три раза в неделю[6] — это означало, что примерно 5% еврейских мальчиков вступали в завет праотца Авраама. Возможно, их было даже несколько больше: советский профессор-еврей, беседовавший в 1966 году с приехавшим из Америки родственником, утверждал, что знает несколько семей, где дети были подпольно обрезаны[7].
Борьба с обрезанием продолжалась и после окончания антиклерикальной хрущевской кампании. В воспоминаниях многих отказников мы находим различные свидетельства того, с какими препятствиями и трудностями сталкивались еврейские родители, решившие обрезать своих детей. Вильнюсская отказница Кармела Райз посвятила этой теме целую главу своей книги воспоминаний[8].
Не знаю, известно ли немецким борцам с обрезанием об опыте советских предшественников. Хочу лишь заметить, что если даже всесильным советским органам так и не удалось до конца искоренить этот «варварский обычай», то нынешним «правозащитникам» тем более вряд ли удастся заставить евреев отказаться от заповеди Торы, ставшей одним из центральных элементов еврейской идентичности.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
[1]. Т. Осипова. Спасая свой народ: История хасидского подполья в годы большевистского террора. М.: Формика-С, 2002.
[2]. Энгель В. В. Курс лекций по истории евреев в России. Прочитан в Государственной еврейской академии им. Маймонида в 2000–2001 годах. Опубликован на сайте Jewish.ru.
[3]. J. Rothenberg. The Jewish Religion in the Soviet Union. New York, 1971. P. 153.
[4]. Ben-Ami. Between Hammer and Sickle. New York, 1967. P. 52.
[5]. Ibid. P. 53.
[6]. М. Shashar. Israeli be-Moskva. Jerusalem, 1961. P. 44 (на иврите). Еврейское население города насчитывало в 1959 году 165 тыс. человек; по статистике в среднем в городе должно было рождаться 30 еврейских мальчиков в неделю.
[7]. J. Rothenberg. P. 157.
[8]. К. Райз. Прыжок через пропасть. Иерусалим, 2009.