[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ИЮЛЬ 2010 ТАМУЗ 5770 – 7(219)
Тримальхион
Аркадий Ковельман
Но всех неуютней (бездомней), зловещей всего человек.
Бросается в зимние волны
При зимних штормах, в непогоду…
«Антигона» Софокла в толковании Мартина Хайдеггера, «Введение в метафизику»
Сказано поэтом: «Бросьте баркас в басурманское море». Бросили. И вот история о корабле язычников, что плыл в Великом море. А на корабле был один еврейский юноша. Поднялась на них в море великая буря. Что они сделали? Каждый схватился за своего идола, но без толку. Тогда сказали еврею: «Почему ты не встанешь и не помолишься?» Он встал, помолился, и море успокоилось. Когда же пришел корабль в порт, каждый сошел на берег, чтобы купить себе все, что нужно. Спросили еврея: «Неужели ты ничего не хочешь купить?» Ответил он им: «Что вы хотите от бедного чужеземца?» Сказали ему: «Это ты-то бедный чужеземец? Вот эти – их боги в Вавилоне, а они здесь. Эти – их боги в Риме, а они здесь. Ты же – куда ни пойдешь, твой Б‑г с тобой!» И потому написано: «Есть ли какой великий народ, к которому боги его были бы столь близки, как близок к нам Г-сподь, Б‑г наш, когда ни призовем Его?» (Дварим, 4:7). Так в Иерусалимском Талмуде (Брахот, 9:1).
Вилла на берегу моря. Фреска.
Стабии. Около I века н. э.
Удивительно! Что же это за юноша такой? Почему он не сошел на берег? Разве он не знает, что в каждом порту есть синагога, есть лавка с кошерным мясом, есть стол и кров для еврея? Ведь вот он называет себя «чужеземец», ахсанай – от греческого слова ксенос. Но в Талмуде и «гостеприимство» – ахсанья, от греческого слова ксения. Евреи гостеприимны к евреям, особенно же к ученикам мудрецов, к тем, кого называют цурба ме-рабанан – «раввинская косточка». Как-то раз собрались наши наставники и начали хвалить ахсанью. Сказал рабби Авин, левит: «Каждый, кто наслаждается пиром с учениками мудрецов, как будто наслаждается сиянием Шхины, ибо сказано: “И пришел Аарон и все старейшины Израиля есть хлеб с тестем Моше перед Б‑гом” (Дварим, 18:12). А разве перед Б‑гом они ели? Ведь они перед Моше ели! Но в Торе написано “перед Б‑гом”, чтобы научить тебя, что каждый, кто наслаждается пиром с учениками мудрецов, как будто наслаждается сиянием Шхины». Шхина же есть Присутствие Г-сподне.
Корабли пашут килями Великое море, везут на себе евреев и язычников, юношей и их наставников. Скорее, скорее, им нельзя опоздать на пир! Ведь каждый, кто наслаждается их обществом, приобщается к красоте и истине. И вот четверо входят на пир в богатый дом: Энколпий, Асклит, Гитон и Агамемнон. Агамемнон – ритор и учитель риторики, Асклит и Энколпий – молодые люди, получившие изрядное образование, а Гитон – юноша 16-ти лет, предмет страсти и ревности Асклита и Энколпия. Что же до хозяина дома, Тримальхиона, то его жизнь изображена у входа, на стенах портика. Здесь нарисован невольничий рынок, юный Тримальхион, кудрявый раб, вступающий в Рим, и он же через пару лет в роли раба-казначея. А теперь, много лет спустя, он сам – владелец рабов, латифундий и погребов со старым фалернским вином. И хотя Тримальхион и велел написать на своей могиле, что никогда не слушал философов, здесь, на пиру, он ценит мудрость и изящество. Потому и пригласил Агамемнона и его друзей. Но контроверсии, школьные упражнения Агамемнона на судебные темы, Тримальхиону не понравились. Лучше расскажите нам, профессор, о странствиях Улисса, как ему Полифем палец щипцами вырвал!
Да и гости на пиру похожи на хозяина. Один из них разгневался на Асклита и Гитона. Подумаешь, эти образованные! А умеют ли они вычислять проценты в деньгах и весе? Ах, они рождены свободными римлянами, римскими всадниками! А может, мы царские дети? Ведь и имя Тримальхион значит «Трехцарственный». Малка – по-арамейски царь. Увы, увы, прав этот гость. На самом деле Асклит, Гитон и Энколпий – проходимцы, бегущие из города в город от гнева обманутых клиентов и оскорбленных богов. И буря их не потопит. Спасутся с тонущего корабля и – опять за свое плутовство. Такими их выставил в романе «Сатирикон» Петроний Арбитр. Да и сам Петроний был из их числа. Арбитр вкуса, соратник Нерона по разврату и роскоши, покончивший с собой по приказу императора.
А вот что рассказал рабби Хия бар Абба о еврейском пире: «Как-то раз пригласил меня один человек в Лаодикее и поставил перед нами круглый стол об одиннадцати ногах, а на нем – все, что сотворено в шесть дней творения. И мальчик, сидя посредине стола, возглашал: “Земля, и все изобилие ее, и все живущие на ней – все принадлежит Г-споду” (Теилим, 24:1). И почему же он возглашал это? Чтобы хозяин дома не возгордился. Спросил я хозяина дома: “Сын мой! За что удостоился ты такой чести?” Ответил тот: “Я был мясником. И всю неделю лучшие куски говядины я откладывал на субботу”». О таких, как этот мясник, мы читаем: «Рабби Ишмаэль, сын рабби Йоси, спросил Йеуду Князя: “За какие заслуги евреи в Вавилоне живут долго?” Ответил Йеуда Князь: “За то, что учат Тору”. “А в Земле Израиля?” – “За то, что отделяют десятины”. – “А во внешнем мире?” – “За то, что чтут субботы и праздники”» (Берешит раба, 11:4).
«Внешний мир» – это бесприютный мир двух империй – Римской (за пределами Земли Израиля) и Сасанидской, Персидской (за пределами Вавилона). Там евреи не учат Тору, не отделяют десятину для священников давно сожженного Храма. Там нужно много удачи и труда, чтобы из рабов выбиться в хозяева. А когда выбьешься, приглашаешь заезжих ученых гостей, сажаешь мальчика посредине стола, велишь ему читать наизусть Тору. И стол твой круглый – дискос по-гречески, и яства на нем – яства кошерные, и гости возлежат в пиршественной палате – триклинии – на ложах, убранных подушками. А что мальчик читает Тору, так это не только удерживает тебя от гордости, но и услаждает твой слух. Как Тримальхиону скучны школьные судебные контроверсии, так и тебе скучны алахические тонкости. Вот веселые и страшные истории – это тебе по вкусу. Может быть, даже прочтут тебе по латыни услужливые рабы «Библейские древности», книгу увлекательную и подробную. Говорят даже, что ее написал некий Филон.
Трактат Гитин полон историй о евреях, взятых в плен и уведенных во «внешний мир». Например, там есть история о любовных амулетах, средствах к возбуждению желания: «Раньше знатные римляне брали с собой на брачное ложе перстни с геммами, ныне же привязывают сынов Израиля к спинкам кроватей» (58а). В такой позиции сыны Израиля, прекрасные юноши, учат Тору. И вот история о четырехстах мальчиках и девочках, которых везут на корабле для разврата. Сначала бросились в море девочки. А потом мальчики применили логический прием «от легкого к более строгому»: если девочки, созданные для близости с мужчиной, поступили так, то мальчики, для этой близости не созданные, тем более должны поступить так. И бросились в море (37б). Или история о том, как рабби Йеошуа бен Хананья отправился в великий город Рим. Сказали ему: «Есть в городе юноша с прекрасными глазами. Красив он, и вьются волосы его». Рабби Йеошуа выкупил юношу, и тот стал знаменитым ученым, рабби Ишмаэлем бен Элишей. И были у рабби Ишмаэля двое детей – девочка и мальчик. Они попали в плен и оказались у разных хозяев. Однажды хозяева встретились. Один сказал: «Есть у меня раб, красивее которого нет во всем мире». Другой сказал: «Есть у меня рабыня, красивее которой нет во всем мире. Давай поженим их и поделим приплод». Всю ночь сидели брат и сестра в разных углах комнаты, а утром узнали друг друга и умерли (58а). В мидраше Эйха раба эту же историю рассказывают о детях рабби Цадока.
Или вот история о дочери первосвященника. Тот, кто взял ее в плен, всю ночь насиловал ее, а наутро надел на нее семь одеяний и вывел на продажу. Подошел один урод и сказал: «Покажи мне красоту ее». – «Пустой человек, если хочешь взять ее – бери, ибо нет красивее ее в целом мире». – «И все-таки я хочу видеть ее». Снял с нее продавец шесть одеяний, а седьмое разодрала на себе она сама, вывалялась в пыли и сказала: «Владыка мира! Пусть нас Ты не пожалел, но почему к святости Имени Твоего нет у тебя жалости?» И ее оплакивает пророк Ирмеяу: «Дочь народа моего, опояшься вретищем и вываляйся в пыли, скорби, как скорбят о единственном сыне, причитай горестно, ибо внезапно губитель придет на нас» (6:26). Сказано не «на тебя», а «на нас», то есть и на Меня, и на тебя придет губитель! На Израиль и на Святого Израилева.
Губитель приходит на прекрасных возлюбленных из Шир а-ширим: на Шломо и Шуламит, на Г-спода и Его народ. И если мы найдем в этих историях только свидетельства разврата в Римской империи, то ошибемся, не заметим сияния красоты, о котором Талмуд твердит неустанно. Ведь не впустую сказано, что «каждый, кто наслаждается пиром с учениками мудрецов, как будто наслаждается сиянием Шхины». Платон же полагал, что сияющую красоту видели наши души за небесной грядой. Когда же души упали в тела, мы стали видеть сияние красоты телесным зрением. Глядя на красоту юноши, душа согревается, избавляется от муки и радуется. Но это лишь первый шаг к созерцанию красоты самой по себе, созерцанию не телесному, а умственному, доступному лишь тем, кто ищет мудрости. Так в диалоге «Федр». Что же, неужели мы скажем, что есть в Талмуде «платоническая любовь»? Хас ве-халила, да не будет! А о том, что есть общего между Талмудом и Платоном, – об этом все мои эссе.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.