[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ИЮЛЬ 2010 ТАМУЗ 5770 – 7(219)
«КОГДА БЕЗУМНЫЕ ЕВРЕИ...»
Ирина Головинская
Когда я была маленькой, меня интриговал и пугал тусклый свет из зарешеченных окошек подвалов, льющийся на темную зимнюю улицу. «Мама, там евреи живут!» – заговорщицки сообщала я маме. Даже, кажется, так: «явреи». Та пыталась меня отвлечь, про национальный вопрос в семье говорить было не принято.
Район Марьиной рощи. Улица Образцова. 1950-е годы
Фото Анатолия Головинского
Слово «еврей» в раннем детстве я слышала только на улице, и коннотации были соответствующие… уличные. Слово «еврей» было нехорошим, стыдным, неприличным. Из того же ряда, про что нас с подружкой тайно просвещали дети татарских дворников из соседнего дома номер 19, от которого осталась небольшая пристройка, в которой теперь располагается редакция журнала «Лехаим». В Марьиной роще, где прошло мое детство, культурные коды были совсем другие, чем у нас дома, это было нормально. Однако и у нас в семье слово «еврей» было табуированным, вместо него употреблялось «аид» или, как чаще говорили мои бабушка с дедом, «экснострис». Понижая непременно голос. Чтобы не повторять ошибок своих родителей, дочери я довольно рано сообщила, что она еврейка, поскольку родилась от еврейских родителей. Пятилетнюю Машу эта информация почему-то привела в восторг, и она довольно долго всех встречных-поперечных осчастливливала этим ценным знанием, ей хотелось, чтобы все вокруг тоже были евреями. «Анна Петровна, я еврейка! – бодро докладывала она детсадовской молоденькой воспитательнице. – А вы еврейка?» «Ой, Маш, да ты чего», – пугалась та, закрываясь рукой. Моя маленькая внучка ходит в еврейский детский сад, она для нас источник знаний (не единственный, но важный) про традиции, праздники и обычаи народа и совсем не стесняется, в отличие от меня, в транспорте вслух произнести слово «еврей». Оно для нее просто слово: как «каша», «воробей» или «зеленый». А для меня до сих пор – нет. Последний фильм братьев Коэнов «Серьезный человек» начинается с заставки, в которой персонажи говорят на идише. Не знаю, почему меня так зацепило звучание этого, в сущности, чужого языка – в моем детстве золотом в нашей семье на идише произносились лишь отдельные слова типа «халоймес» или «шлимазл», значение их восстанавливалось из контекста. Последний раз какие-то бессвязные слова на идише я слышала от своего деда со стороны отца, лет сто назад. Его в беспомощном состоянии духа и тела привез в Москву из Житомира мой папа. Незнакомый, пугающе чужой старик, поселившийся в нашей небольшой квартире, уже не очень соотносил время с событиями, все забывал и не понимал, где он находится. Узнавал он только двоих: своего сына и мою бабку, мамину мать, которая, овдовев к этому моменту, жила с нами. Ее он очень уважал. Меня он, кажется, считал прислугой. Он любил ко мне обращаться на идише, когда я его кормила, и очень изумлялся, когда я просила перейти на русский: «Ты работаешь на евреев и не понимаешь по-еврейски!» – рыдал он. Рыдал он также и от вида Льва Толстого, чей абрис украшал обложку собрания сочинений. Мне надо было скорей его покормить и убежать по своим девичьим делам, я раздражалась и знать ничего не желала. Мне нравится в еврейской традиции возможность диалога со Всевышним и немного пугает мстительность, растянутая на века. (Что не мешает Пуриму быть прекрасным праздником, в котором раскрывается детская сторона народной души, и я очень люблю оменташи, особенно с маком.) Ассимиляция – великая вещь. Куча народу вместе со мной вам скажет, что мы по национальности москвичи, а наша родина – это русский язык. Все это чистая правда. Более того, евреем – именно так, в мужском роде, – я себя в полной мере ощущаю, лишь глядя на фотографию моей троюродной тетки Тины, прелестной 14‑летней девочки, пианистки и красавицы, погибшей вместе с остальной семьей в том самом Житомире, откуда в самый последний момент успел-таки уехать мой дед. Он был фотографом, уважаемым человеком, и все пикейные жилеты города говорили ему: «Реб Головинский, зачем вам уезжать? Немцы же культурная нация».
Район Марьиной рощи. Современный вид
Когда безумные евреи
Россию Родиной зовут
И лучше русского умеют
Там, где их вовсе не зовут,
А где зовут – и там умеют,
А там, где сами позовут, –
Она встает во всей красе
Россия – Родина евреев.
Д. Пригов
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.