[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ НОЯБРЬ 2008 ХЕШВАН 5769 - 11(199)
Мнимое спасение: два нейтральных государства Европы и Холокост
Александр Яновицкий
В воюющей Европе 1940–1945 годов наибольшие возможности предоставить убежище евреям, бегущим от нацистского геноцида, были у нейтральных стран. Чтобы попасть в «безопасные» восточные районы СССР, беженец из оккупированной Европы должен был преодолеть линию фронта; чтобы попасть в нейтральные Швецию, Испанию или Турцию, он должен был просто перейти границу, которая не всегда тщательно охранялась.
Нейтральные государства не горели желанием принять евреев-беженцев. В 1940-х годах еще свежа была память о Великой депрессии 1930–1932 годов, и каждый потенциальный иммигрант – будь он политический беженец, еврей или солдат, бежавший из плена, – рассматривался как конкурент на рынке труда и лишний рот. В отношении евреев действовали и дополнительные факторы: опасение массового и неконтролируемого притока чужого населения, с трудом скрываемый антисемитизм, нежелание раздражать могущественный германский рейх.
В последние годы историческая публицистика обратила внимание на Швейцарию и ее отношение к беженцам-евреям. Пограничная стража этой страны тщательно охраняла границу и безжалостно выдворяла нелегальных иммигрантов – даже тогда, когда в 1942–1943 годах шли депортации в лагеря уничтожения. Тех беженцев, которых швейцарские власти согласились принять, они отправляли в рабочие лагеря. Тем не менее в 1938–1944 годах Швейцария приняла около 22 500 еврейских беженцев, из них 13 000 не имели гражданства и иногда даже документов.
Швеция сделала необходимый минимум: она приняла евреев – шведских граждан, оказавшихся под немецкой оккупацией, а также евреев Скандинавских стран – 7220 подданных Дании и около 800 граждан Норвегии, а всего – около 12 000 евреев.
На наш взгляд, оценивая политику нейтральной страны в деле спасения евреев, следует различать две вещи. Допуск евреев-иностранцев, то есть иммигрантов, был жестом доброй воли государства. Совсем иное дело – спасение собственных граждан, на беду оказавшихся под властью нацистов или их союзников. Всякая страна была обязана беспрепятственно репатриировать своих подданных, если они были в смертельной опасности.
Две страны, Испания и Турция, не сделали этого, они закрыли свои границы перед теми, за кого несли ответственность, – перед собственными гражданами.
Евреи в очереди у миссии Швейцарии в Будапеште. Начало 1940-х годов.
ИспаниЯ
По окончании второй мировой войны Испания была обеспокоена своим реноме «союзницы» гитлеровской Германии. Испанские правительственные круги полагали, что лучший способ улучшить свой имидж – это создать легенду о франкистской Испании как о мирной гавани для евреев во время нацистского геноцида. В 1949 году, после того как Израиль на Генеральной Ассамблее ООН проголосовал против принятия франкистской Испании в ООН, «возмущенное» испанское правительство распространило брошюру, расписывавшую, как Испания спасла от гибели 6000 евреев в одной только Франции и неуказанное количество евреев в других европейских странах[1]. Легенда об испанском спасении живет до сих пор и привилась даже в еврейской среде, однако она совершенно не соответствует действительности.
Франкистская Испания не была привлекательным убежищем для евреев, бежавших от гитлеровской диктатуры. Франко считался единомышленником, если не союзником Гитлера. Ходили слухи, что победившие в гражданской войне националисты собираются выселить из Испании евреев, въехавших в страну при Республике; придя к власти, националисты закрыли синагоги в Мадриде и Барселоне. Страна была наводнена немцами, велась пронацистская пропаганда.
Однако с началом второй мировой войны в Испанию потекли беженцы-евреи из Франции, Бельгии и Нидерландов. Практически все они рассматривали франкистское государство как перевалочный пункт на пути в Эрец-Исраэль или за океан. Испанские власти хорошо это понимали и беспрепятственно принимали тех беженцев, у которых на руках имелась французская выездная виза.
В июле 1942 года, как раз тогда, когда начались депортации евреев из Западной Европы в нацистские лагеря, власти Виши перестали выдавать евреям выездные визы. Период легального бегства в Испанию закончился. Теперь беженцы переходили границу нелегально, а документы у многих из них были фальшивые.
На первых порах испанские власти закрывали глаза на нелегальный въезд беженцев – например, пограничники, входя в купе поездов для проверки документов, не открывали багажные отделения, где нередко прятались нелегалы. Перейти границу пешком в Пиренеях было нетрудно – достаточно было на подходе к КПП сойти с шоссе и пойти лесом. Если беженца хватали при нелегальном переходе границы, его отправляли в тюрьму – но не выдворяли во Францию. Если такой беженец достигал Барселоны или Мадрида – городов, где были иностранные консульства и посольства, – и ухитрялся раздобыть билет на пароход либо «бумаги» от какого-нибудь консульства, то его не трогали; тех, кто не достал ни того, ни другого, отправляли в тюрьму, а мужчин призывного возраста – в концлагерь Миранда де Эбро, условия заключения в котором были тяжелыми.
К лету 1942 года счет беженцев-евреев уже пошел на сотни. Число трансмигрантов – как тех, кто находился в Испании транзитом, так и тех, кто застрял в ней из-за невозможности следовать дальше, – стало расти. Вдобавок к этому немецкая армия одерживала одну победу за другой на обоих фронтах войны – в СССР и в Африке. Под влиянием этих факторов политика Испании изменилась. Пограничная охрана была усилена, и нелегалов безжалостно возвращали во Францию. В октябре 1942 года полиция начала арестовать и выдворять даже тех евреев-беженцев, которые достигли Барселоны и имели разрешение на временное нахождение в Испании. Попытка посольства США вступиться за них не помогла.
Спасло беженцев-евреев то обстоятельство, что зимой–весной 1943 года основную часть потока беженцев в Испанию составляли военнопленные, а также молодые французы, желавшие вступить в войска Свободной Франции в Алжире. Заботясь об их судьбе, Великобритания и США пригрозили Испании разрывом дипломатических отношений, если она будет продолжать возвращать немцам беженцев. Поэтому в апреле 1943 года министр иностранных дел граф Хордана-и-Соуса отменил приказ о принудительной депортации, коснувшийся и еврейских беженцев.
Теперь всех беженцев, перешедших границу, отправляли в лагерь Миранда де Эбро. Здесь представители консульств – британского, голландского, бельгийского и других – отбирали своих граждан и предпринимали усилия для их эвакуации из Испании. По понятным причинам, в лучшем положении оказались голландские и бельгийские евреи; в наихудшем – так называемые евреи без гражданства, то есть немецкие, австрийские и венгерские евреи – большинство из них оставались в тюрьмах или в Миранда де Эбро, где пробыли до конца 1944 года.
Ни одному еврею-беженцу франкистский режим не позволил остаться в Испании – разве что в тюрьме или в концлагере. Однако, кроме беженцев, у Испании еще были многочисленные подданные-евреи, проживавшие за границей.
Испанская Конституция 1876 года фактически отменила эдикт Фердинанда и Изабеллы об изгнании евреев, принятый в 1492 году. В страну начали въезжать евреи – как из стран Средиземноморья, так и из Восточной Европы. В 1924 году, после распада Османской империи, диктатор Испании Примо де Ривера предложил евреям, которые смогут доказать, что они потомки изгнанников, принять испанское гражданство. Декрет был в силе до 1930 года. В 1940 году в Европе оказалось около 3000 евреев с испанским гражданством, из них около 2000 во Франции и 670 в Греции[2].
В сентябре 1941 года во Франции начались аресты евреев. Столкнувшись с тем, что испанский консул не может или не хочет защитить их от арестов, евреи-сефарды – обладатели испанского гражданства запросили разрешения выехать в Испанию. Ответ МИДа в июле 1941 года гласил: они могут репатриироваться, если они «достойные граждане». На языке того времени это означало: если во время гражданской войны они не поддерживали Республику.
В 1941–1943 годах репатриация испанских евреев во многом зависела от испанского посла в Виши Хосе Лекерики, известного своим антисемитизмом. Лекерика считал, что декрет 1492 года остается в силе. Испания борется с большевизмом – главным отрядом мирового еврейства, утверждал он, и поэтому допуск евреев в Испанию противоречит духу франкизма.
Для формального обоснования отказа принять своих еврейских подданных испанские власти использовали многочисленные лазейки в декрете Примо де Риверы. Так, не все евреи, получившие гражданство по декрету, были внесены в реестры граждан в заграничных консульствах. У других не были натурализованы их супруги и дети, родившиеся после 1930 года. Были, наконец, и просто сторонники Республики.
В январе 1943 года, после того как 47 испанских евреев на законном основании (как им казалось) въехали из Франции в Испанию, Мадрид открыто объявил, что он более не признаёт своими подданными сефардов: их испанское гражданство – это фикция, оно может спасти от преследований, но не дает право на репатриацию. Так сложилась абсурдная и чудовищная ситуация: Испания не репатриировала собственных граждан, к тому же находившихся в смертельной опасности.
В конце 1942 – начале 1943 года Германия издала серию ультиматумов нейтральным странам и союзникам: либо репатриировать своих евреев, либо согласиться на их «депортацию на Восток». Для Испании сроком был поставлен конец января. Между тем у Испании была своя разведка, которая докладывала, что жизнь евреев под немецкой властью находится в опасности и что депортации из Салоник, начавшиеся в марте 1943 года, «будут иметь трагические последствия». Закрытие иммиграции для сефардов, сообщало из Берлина в МИД испанское посольство, означает для них смертный приговор.
Испанский МИД согласился нехотя на допуск испанских граждан маленькими группами; было оговорено, что этот допуск – лишь транзит, и сам каудильо Франко требовал гарантий того, что все «репатрианты» покинут Испанию. Была выработана сложная процедура «репатриации» евреев в Испанию. Кандидат на «репатриацию» должен был собрать множество документов. Группы «репатриантов» не должны были превышать 25 человек. Еврейские организации и Красный Крест были предупреждены, что, если дальнейшая отправка этих «репатриантов» в Португалию, Северную Африку или за океан приостановится, въезд евреев в Испанию будет прекращен.
Немцы несколько раз продлевали финальную дату своего ультиматума, а Испания четыре месяца тянула время и не объявляла о начале репатриации евреев. Репатриация началась только в конце июля 1943 года и уже 17 августа была приостановлена.
До июля 1943-го всего 112 испанских евреев сумели въехать из Франции в Испанию. В августе репатриировалось еще 85 евреев и 120-ти было отказано. В октябре репатриация интенсифицировалась, из Франции въехало 319 евреев. В октябре 1943 года истек немецкий ультиматум, и немцы начали арестовывать испанских евреев во Франции. Мадрид формально протестовал, и немцы даже освободили испанских евреев из Дранси и слегка продлили действие ультиматума. В августе 1944 года репатриировалось 117 испанских евреев и, возможно, еще 69 в июле.
В Салониках, откуда в марте 1943 года началась депортация евреев в Треблинку, 511 евреев имели испанское гражданство, и они верили, что Испания их спасет. Однако вопрос о репатриации евреев из Салоник затягивался, и 2 августа немцы депортировали 367 испанских граждан в пересыльный лагерь Берген-Бельзен, остальные сумели бежать. В декабре 1943 года Испания подняла вопрос о своих еврейских подданных в Берген-Бельзене. В феврале 1944 года 365 из них (двое умерли в лагере) достигли Испании, с тем чтобы переехать в Северную Африку; они были предупреждены, что если они будут критиковать Испанию, то дальнейшие репатриации евреев прекратятся.
В Афинах около 200 евреев обладали испанским гражданством, часть из них составляли беженцы из Салоник. 25 марта 1944 года немцы арестовали 155 из них (остальные бежали) и отправили в Берген-Бельзен. Только в апреле 1945-го они были освобождены американцами около Магдебурга. Лишь немногие из них поселились в Испании.
Те 801 (или 870) испанских евреев, которых их «родина» согласилась принять из Франции и Греции, оказались в Северной Африке, откуда большинство сумело добраться до Земли Израиля.
Отношение официальной Испании к своим еврейским подданным выразил в декабре 1943 года в письме к своему коллеге из военного министерства министр иностранных дел Франсиско Хордана-и-Соуса: «Мы не можем привести их всех в Испанию и поселить в ней <...> но мы не можем и оставить их в их нынешнем положении, игнорируя то, что они испанские граждане, потому что это может вызвать суровую критику в иностранной печати, особенно в Америке, и создать нам серьезные международные трудности... Рассматривается проблема допуска их в страну группами по 100 человек, и только тогда, когда одна такая группа будет покидать Испанию – проходя через нашу страну как свет через стекло, не оставляя следа, – будет допускаться следующая группа»[3].
Евреи, окруженные в порту города Салоники германскими солдатами. Начало 1940-х годов.
ТурциЯ
Современная историческая литература уверяет нас в том, что на протяжении веков отношения между турками и евреями были идеальными: в отличие от христианских подданных Османской империи, евреи всегда поддерживали турецкое государство и были опорой османской власти. Историки подсчитывают, сколько евреев предпочло перебраться в Турцию после отделения Болгарии от империи в 1878 году, после перехода Салоник под власть Греции в 1912 году и т. п.
Между тем с конца XIX века Турция была страной постоянной еврейской эмиграции. Все большее количество евреев стремилось покинуть обнищавшее и постоянно воюющее государство. Более всего евреев покинуло Турцию во время Балканских войн 1912–1913 годов и во время Войны за независимость Турции в 1921–1922 годах. К началу второй мировой войны только во Франции проживало около 10 000 турецких евреев; еще столько же проживало в других странах Европы.
После оккупации Франции немецкими войсками многие из турецких евреев пожелали возвратиться в Турцию. Те, кто утратил турецкое гражданство, старались его восстановить. Со второй половины 1942 года, когда начались депортации французских евреев в Освенцим, стремление репатриироваться у турецких евреев стало всеобщим.
Репатриация оказалась нелегким делом. Турецкие власти не собирались беспрепятственно принимать «дезертиров». Закон о гражданстве 1935 года гласил: граждане, покинувшие страну и не вернувшиеся, чтобы участвовать в Войне за независимость или в течение пяти лет после ее окончания, автоматически теряют турецкое гражданство. Те, кто не регистрировался в консульствах каждые пять лет, – тоже. Если у человека было турецкое гражданство, это также отнюдь не гарантировало ему немедленной репатриации. Турки ссылались на логистические проблемы: вывозить евреев морем в условиях войны было опасно, а вывозить их в поездах было невозможно, так как промежуточные страны – Хорватия, Сербия, Болгария – не разрешали транзита евреев через свою территорию.
С 1933 года турецкие власти соглашались на допуск в страну тех беженцев, включая евреев, от которых они ожидали получить какую-то практическую пользу. Так, до 1939 года Турция приняла несколько сотен ученых и деятелей культуры – беженцев от нацистского режима в Германии. Беженцы из Центральной Европы помогли Турецкой Республике перестроить Стамбульский университет, создать консерваторию и т. п. Первые евреи, которым удалось репатриироваться в Турцию на индивидуальной основе в 1942 году, должны были обещать, что по возвращении они пройдут воинскую службу (Турция, ожидавшая в 1941–1942 годах немецкого вторжения, держала под ружьем миллионную армию).
Только в мае 1943 года – тогда, когда из Франции было уже депортировано в Освенцим 49 000 евреев, и большинство из них были иммигранты – турецкое посольство во Франции, с санкции МИДа, известило через газеты турецких граждан, что они могут подать в консульства заявления о репатриации и получить турецкие паспорта; при этом мужчины призывного возраста должны были подписать обязательство пройти воинскую службу[4].
Технически, евреи могли репатриироваться в Турцию двумя путями. Те, кто жил на юге Франции, отплывали из Марселя. За 1943–1944 годы из Марселя, а также через Италию, морем выехало в Турцию около 1000 евреев. Евреи Парижа и Бельгии выезжали по железной дороге так называемыми караванами, которые состояли из нескольких спальных вагонов, прицеплявшихся к поезду, следующему в Стамбул. За расходы по репатриации турки требовали сначала 3000 франков с человека, потом 10 000.
За весь 1943 год турецкие консульства отправили всего три таких каравана; в них в страну прибыло 200 мужчин призывного возраста. Со 2 февраля по 25 мая 1944 года в восьми железнодорожных караванах репатриировалось 414 евреев, а также 11 мусульман и двое христиан – их родных. В двух последних караванах немцы предложили туркам вывезти всех турецких евреев, содержавшихся в транзитном лагере Дранси, однако турецкие власти вывезли только часть из них[5].
Пока турецкие власти бездействовали, нацисты продолжали делать свое дело. Евреев, «утративших турецкое гражданство», немцы и власти Виши арестовывали и отправляли в транзитные лагеря. После того как немецкий ультиматум о репатриации евреев – иностранных подданных истек, нацисты депортировали в Освенцим (а не в Берген-Бельзен, как испанских граждан) 949 евреев – турецких граждан и еще 333 «гайри мунтазе», то есть находившихся в процессе восстановления турецкого гражданства[6].
Из 665 еврейских женщин и детей, прибывших 5 ноября и 16 декабря 1943 года в концлагерь Равенсбрюк преимущественно из Брюсселя, было 69 турецких граждан. Немцы содержали их в несколько привилегированных условиях, и многие из них выжили. Нельзя сказать, чтобы турецкое правительство не знало о депортации своих подданных в Равенсбрюк: в феврале 1945 года, когда стало известно о миссии графа Бернадотта, договорившегося с нацистским руководством о вывозе 5000 заключенных Равенсбрюка в Швецию, оно потребовало, чтобы в их число были включены и турецкие граждане[7].
Все вышесказанное не означает, что турки не сочувствовали евреям – жертвам нацизма. Там, где находился энергичный чиновник, такой, как вице-консул в Марселе Недждет Кент, он мог эффективно оказывать консульскую протекцию евреям – турецким гражданам в данном городе. 19 июля 1944 года, во время депортации евреев с острова Родос, турецкий консул на острове Селяхеттин Улькюмен добился у немцев освобождения 42 человек – турецких граждан и их супругов (остальные 1673 еврея Родоса были депортированы). Турки могли спасать не только собственных граждан. Местные власти на Эгейском побережье принимали евреев, которые бежали сюда из Греции на лодках (тем более что заботы об этих евреях взяла на себя еврейская община Измира). Только с помощью греческого Сопротивления и британских агентов в 1943 году на Эгейское побережье прибыло более 300 греческих евреев.
Дети французских еврейских беженцев в марсельском порту. Начало 1940-х годов.
Тем не менее турецкое государство противилось репатриации евреев, и утверждение американского историка К. Браунинга о том, что «после долгих колебаний и проволочек турецкое правительство репатриировало всех евреев – своих граждан»[8], ни на чем не основано.
Ни Испания, ни Турция не выполнили своего долга по отношению к тем, за кого они несли ответственность, – за своих граждан-евреев, проживавших за границей. Франкистский режим не хотел присутствия евреев в Испании и уж по крайней мере не хотел роста еврейской общины в стране. Идейный союзник Гитлера, Франко был антисемит. В 1975 году смертельно больной генералиссимус в последний раз предупредил свой народ об опасности «еврейско-марксистско-масонского заговора».
На нашем уровне знания трудно понять, чем мотивировалось нежелание турецких властей репатриировать собственных подданных – тогда, когда промедление в репатриации означало смерть. Это могла быть и мстительность – стремление наказать «дезертиров», и попросту антисемитизм. Турецкие архивы ревниво охраняют тайну политики Республики по отношению к евреям во время второй мировой войны – не менее ревниво, чем все, что связано с геноцидом армян в 1915 году.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.