[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ АПРЕЛЬ 2008 НИСАН 5768 – 4(192)
АНТИСЕМИТИЗМ И СУЩЕСТВОВАНИЕ ЕВРЕЕВ
Залман Познер
Зависит ли существование еврейского народа от того, что в мире распространен антисемитизм, как утверждают некоторые? Или же, напротив, гонения, которым подвергают евреев народы, окружающие их, вовсе не обязательный фактор для сохранения народа Израиля?
Международный фестиваль еврейского искусства. Нью-Йорк.
История свидетельствует о том, что каждый раз, когда евреи обретают свободу и равные права с неевреями, они стремятся избавиться от своей еврейской идентификации и раствориться в диаспоре. Неоспоримый факт: величайшие религиозные и культурные достижения прошлого связаны именно с теми временами, когда евреи жили в замкнутых пространствах гетто, им не позволяли учиться в университетах и приобретать престижные профессии. Когда же стены гетто давали трещины, а затем рушились, евреи становились такими горячими и преданными адептами нееврейской культуры, что за короткое время полностью утрачивали остатки своей еврейской идентичности. Что заставляло ассимилированных евреев вспомнить о своем еврействе и принуждало их вернуться к иудаизму? Антисемитизм.
Но неужели же это действительно означает, что мы постоянно находимся перед выбором, заставляющим предпочесть преследования и связанное с ними духовное процветание свободе, обрекающей на духовное оскудение?!
Вспомним: до того, как нацизм поверг наш народ в пучину самых страшных в истории бедствий, каждый еврей при желании имел возможность избежать гонений. Например, совершив обряд крещения. Боясь потерять состояние или положение в обществе, еврей принимал чужую религию, и тогда его жизнь и благополучие уже не подвергались опасностям. Кроме того, в некоторых европейских странах выкрестам предоставляли больше льгот, чем собственным гражданам, – порой даже даровали им дворянское звание. Значит, в принципе гонения не обязательно укрепляли связь еврея с его еврейством. Гонители же почти всегда преследовали цель принудить евреев отречься от своей религии и принять чужую. Однако, как правило, лишь небольшое количество евреев прельщалось выгодами, обещанными им в том случае, если они переменят религию. Большая часть еврейского народа презирала подобные посулы и предпочитала претерпеть любые мучения, но остаться евреями. Лишь с приходом к власти Гитлера (да сгинет имя его!) евреев лишили всякой возможности спастись.
С другой стороны, правы те, кто скажет, что именно либерализация общества в странах Западной Европы и Америки побудила множество евреев к ассимиляции. Наиболее яркие примеры: Германия в ХVIII и ХIХ веках и Соединенные Штаты, искушавшие евреев богатством, свободой и изобилием.
Переходя от частных примеров к общим закономерностям, обратимся к учению хасидизма и процитируем кое-что из книги «Тания» – основы учения Хабада.
Анализируя факторы, приводящие еврея к совершению греха, рабби Шнеур-Залман (он же Алтер Ребе), автор «Тании» и основоположник хасидского движения Хабад, вводит термин «дух безумия». «Безумием» он считает самообман еврея, который убеждает себя в том, что, хотя нарушил волю Всевышнего и законы Торы, но все же «остается в своем еврействе». Он воображает, будто его «еврейство» ничуть не пострадало из-за таких поступков. Испытывая соблазн согрешить, «безумец» говорит себе, что, нарушив Тору, все еще остался «хорошим евреем». «Ладно, – успокаивает он себя, – я пожертвую этим предписанием или сделаю вид, будто не помню об этом запрете, зато получу удовольствие. Что ж, разве от этого я перестану быть евреем?! Конечно же нет!»
Однако, разъясняет рабби Шнеур-Залман, это – ложь. С каждым совершенным грехом еврей обрывает еще один «канал связи» со Всевышним, и так он может дойти до того, что окажется в полной изоляции от Б-жественного.
Первый Ребе Хабада утверждает: соблазн нарушить любое предписание Торы – даже кажущееся совсем незначительным – ничем не отличается от измены своей вере по принуждению. Поэтому еврей не вправе обманывать себя и должен ясно сознавать, что каждый раз вновь стоит перед выбором: изменить иудаизму или освятить Имя Г-спода. Как и в том случае, если бы еврея принуждали креститься, а он предпочел бы умереть, но остаться евреем, так и во всем прочем долг еврея – готовность жертвовать собой. Только тогда он избежит соблазна и не нарушит волю Всевышнего. И если он отдает себе отчет в том, что, переменив веру, уже не останется евреем, то должен понимать, что, совершив грех, наносит ущерб своему еврейству. Если же он старается не думать об опасности, угрожающей его еврейству, или преуменьшает ее размеры – это означает, что им овладевает «дух безумия». Вернее, еврей по собственной воле навлекает его на себя.
В странах, где евреи подвергались преследованиям и гонениям, им не казалось привлекательным переменить религию. Они прекрасно понимали, что после этого, в недалеком будущем, их ожидает полная ассимиляция. Прежде всего, она проявится в отчужденности между родителями и детьми, а завершающим этапом ее станет исчезновение их родов из среды еврейского народа. Еврей крепко-накрепко держался за иудаизм, непоколебимо и гордо стоял за свое еврейство, жил главным образом духовной жизнью и презирал тех, кто ненавидел его (помимо воли, они завидовали ему и даже питали к нему уважение).
В отличие от этого, в странах, где к евреям и иудаизму проявляют терпимость, выбор, стоящий перед евреями, не столь отчетлив. Утрата ими их духовных ценностей – процесс, растянутый во времени и зачастую почти незаметный для них самих. С другой стороны, чужеродное влияние иной среды так «деликатно» и ненавязчиво, что еврей осознает это влияние лишь тогда, когда его духовная ассимиляция заходит слишком далеко. Тогда уже приходится прилагать значительные усилия, чтобы исправить положение (а это, как правило, представляется ему почти невозможным). Обычно этот процесс длится на протяжении жизни целого поколения, а то двух или трех. Чаще всего родители (или дед и бабка) спохватываются в тот момент, когда их сын (или внук), дочь (или внучка) приводят в дом нееврея или нееврейку и сообщают о своем намерении жениться или выйти замуж. Вот тогда-то определяется судьба еврейской традиции в этом доме – но что остается делать?..
Поэтому иногда кажется, что иудаизм жизнеспособнее в тех странах, где его преследуют, где власти ведут с ним борьбу, а население настроено против евреев. Правда, там еврей не может обманывать себя, ибо перед ним стоит четкий выбор: оставаться евреем, несмотря ни на что, или отречься от еврейства. Культура в таких странах не представляет для него ничего заманчивого, поскольку он ясно осознает: раз это культура его врагов, она изначально враждебна ему и его еврейству. Отсутствие гражданских свобод не оставляет еврею свободы выбора: ему приходится пожертвовать своей религией, приняв господствующее вероисповедание, но якобы сохранив какую-то связь с еврейством. Это наглядно проявлялось в положении евреев в царской России.
И все же нельзя сказать, что преследования обеспечивают выживание евреев и иудаизма вообще. Дискриминация, бесправие и постоянные унижения – отнюдь не плодородная почва ни для духовного развития, ни для искусства и литературы, ни культуры вообще. Страдания, перенесенные за религиозные убеждения, очищают душу и возвышают индивидуума, однако для общества в подавляющем большинстве случаев дело обстоит совсем иначе. Для широких народных масс бесправие и угнетение – безусловные бедствия; в них нет ничего позитивного, поэтому они невыносимы. Вот почему, как только появляется возможность освободиться от угнетения и притеснений, ею спешат воспользоваться, не думая о том, к чему это приведет в будущем. Примеры такой поспешности – массовая эмиграция евреев в Соединенные Штаты Америки в конце ХIХ – начале ХХ века, а также быстрое проникновение евреев во все сферы общества, производства, науки и искусства в Советской России.
Конечно, от негативного начала не стоит ожидать позитивного результата. Расцвет еврейской жизни сотни лет назад в Провансе, Германии и Италии, а затем в Польше и Литве обусловлен не давлением враждебных сил извне, а животворящим духом, имманентно присущим еврейскому народу.
Еврейский народ не должен считать враждебными, угрожающими основам его существования ликвидацию гетто, предоставление равноправия всем, кто принадлежит к разным нациям и вероисповеданиям, социальный прогресс. Но вместе с тем необходимо помнить о том, что все это бросает дерзкий вызов вековым традициям иудаизма. В периоды гонений прошлых времен (до Аушвица-Освенцима) еврей ясно осознавал, к каким печальным результатам придет, если осмелится пренебречь заповедями Торы. Куда более ясно, чем его теперешний соплеменник, живущий в стране, где никто не соблазняет еврея изменить свою религию и обрести «свободу». Какой же «рецепт» предложить такому еврею, чтобы он отчетливо увидел угрожающую ему опасность ассимиляции? Уж конечно, не возвращение в гетто. Так что же? Только одно: он должен укреплять еврейское самосознание, изучая Тору и историю еврейского народа (непременно извлекая уроки из прошлого), а также исполнять заповеди Всевышнего. Вот тогда в нем родится и окрепнет ощущение, что ни внешние воздействия, ни внутренние побуждения (какими бы прекрасными они ни казались) не имеют никакого значения в сравнении с задачей сохранения нами нашего еврейства – ради нас самих, наших детей, внуков и отдаленных потомков.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.