[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ИЮЛЬ 2007 ТАМУЗ 5767 – 7 (183)
Как Явное делали тайным
Из истории засекречивания еврейских страниц родословной В.И. Ленина
Ефим Меламед
Семейные тайны Ульяновых будоражили воображение многих исследователей еще в то время, когда официально о них нельзя было распространяться. В 1965 году петербургскому краеведу М.Г. Штейну удалось обнаружить документы, которые с точки зрения властей бросали тень на родословную вождя. В своей книге «Ульяновы и Ленины. Семейные тайны»[1], исследователь, помимо всего прочего, поведал и о том, какой переполох вызвало его открытие и как различные инстанции советского бюрократического аппарата пытались его снова «закрыть». И вот теперь новая архивная находка позволяет уточнить и документировать некоторые детали этой не столь давней истории.
Собственно, тайное – о том, что дед Ленина по матери был сыном житомирского (на самом деле староконстантиновского) еврея Мошки Бланка, – стало явным еще в 1924 году, вскоре после смерти вождя, причем в числе немногих, кто эти документы увидел, оказалась старшая сестра Ленина А.И. Ульянова (Елизарова). Она же первой и вознамерилась использовать их при подготовке биографии своего брата, а спустя восемь лет, после того как в Институте Ленина, сотрудницей которого она являлась, оглашение этих сведений было признано «неудобным», обратилась за разрешением к Сталину. Ответ был однозначным – об открытии «молчать абсолютно». Через полтора года она предприняла еще одну попытку убедить того же адресата в нелогичности сокрытия факта еврейского происхождения Ленина и даже практической пользе его обнародования, в частности, для борьбы с усиливающимся антисемитизмом[2], но на этот раз даже не удостоилась ответа.
Александр Дмитриевич Бланк.
Стоит упомянуть также о стараниях М.С. Шагинян пролить свет на происхождение Ленина в раннем романе «Билет по истории» (1938), ставшем частью ее трилогии о семье Ульяновых, за что писательница подверглась обструкции как со стороны ЦК ВКП(б), так и со стороны Президиума Союза писателей СССР. В постановлении последнего от 9 августа 1938 года отмечалось, в частности, что,
применяя псевдонаучные методы исследования так называемой «родословной» Ленина, М.С. Шагинян дает искаженное представление о национальном лице <… > величайшего пролетарского революционера, гения человечества, выдвинутого русским народом и являющемся его национальной гордостью[3].
Были и другие поползновения разобраться в генеалогии вождя, однако определяющие шаги в этом отношении были сделаны в 1964–1965 годах ленинградскими краеведами А.Г. Петровым и М.Г. Штейном, которые независимо друг от друга обнаружили в архивах города относящиеся к 1820 году документы о переходе в православие студентов Петербургской медико-хирургической академии братьев Абеля и Израиля Бланков. Оба они получили после крещения новые имена, позаимствованные у своих крестных отцов, действительных статских советников сенатора Дмитрия Баранова и графа Александра Апраксина (от первого из них они обрели также и отчество). Соответственно Абель стал Дмитрием Дмитриевичем, а Израиль – Александром Дмитриевичем. Старший из братьев, Д.Д. Бланк, погиб еще в молодые годы во время холерного бунта 26 июня 1831 года в Петербурге (когда обезумевшая толпа разгромила здание Центральной холерной больницы), тогда как младший в течение многих лет служил лекарем и весьма преуспел в своем ремесле. Ему-то и суждено было стать дедом Владимира Ульянова-Ленина, сына его младшей дочери Марии, которого он еще успел увидеть незадолго до своей смерти (29 июля 1870 года).
Эти подробности, однако, выяснились позже, а тогда, узнав из найденных документов, что братья попали в стольный град из губернского Житомира, где они закончили поветовое (уездное) училище, А.Г. Петров от имени Музея истории Ленинграда, внештатным сотрудником которого он являлся, и М.Г. Штейн, в то время преподаватель Ленинградского индустриального техникума, от своего собственного имени, почти одновременно послали запросы о наличии каких-либо документов о Бланках в Житомирский областной архив.
До сих пор о произошедших в дальнейшем событиях было известно лишь в изложении М.Г. Штейна[4]. Теперь, после находки архивного дела с официальной перепиской по этому поводу[5] появилась возможность сопоставить его рассказ с версией других действующих лиц, а также восполнить некоторые детали, о которых он знать не мог. Открывает дело письмо директора Житомирского облгосархива киевскому начальству:
И.о. начальника
архивного управления
при СМ УССР
тов. Гусевой Л.В.
г. Киев
Настоящим довожу до Вашего
сведения следующее:
В январе с. г. в Житомирский
облгосархив поступил запрос от Государственного музея истории Ленинграда с
просьбой выявить данные об учебе деда В.И. Ленина по матери Александра Бланка и
его брата Дмитрия в Житомирском поветовом училище до 1820 г. Отец их был в то
время мещанином г. Старо-Константинова.
В имеющихся в архиве
документальных материалах поветового училища, а также дирекции народных училищ
Волынской губернии сведения об учащихся училища до 1820 г. не содержатся.
Однако в связи с запросом
музея нами выявлены по фондам Волынского главного суда и Новоград-Волынского
городового магистрата два дела – за 1809 г. и 1826 г. – по обвинению
староконстантиновского мещанина М.И. Бланка в поджоге города в ночь на 29
сентября 1809 г.
Из дел видно, что мещанин
М.И. Бланк по случаю отступления от религиозных обычаев вступил в конфликт с
еврейской общиной города и поэтому был оклеветан и безосновательно обвинен в
поджоге.
В 1809 г. у М.И. Бланка было
два сына: 11-летний сын Абель и старший сын Сруль. По документам за 1826 г.
один из сыновей – лекарь – уже значится под именем Дмитрий.
Возможно, что вся семья или
только сыновья для получения возможности поступить в Петербургскую
медико-хирургическую академию крестились[6].
Жену М.И. Бланка звали
Марьем.
Просим Ваших указаний,
продолжать ли поиски новых данных о семье М.И. Бланка, так как не все архивные
источники уже использованы.
Директор Житомирского областного
государственного архива
[подпись] Д. Шмин
24 февраля 1965 г.
№ 116[7]
Судя по всему, это, казалось бы, невинное сообщение с почтительной просьбой о руководящих указаниях вызвало переполох в архивном ведомстве. Надо, однако, сказать, что заместитель начальника республиканского Архивного управления была не первой, к кому автор письма обратился по этому поводу. Как явствует из позднейших воспоминаний сотрудницы Житомирского облгосархива Е.З. Шехтман, которая, собственно, и разыскала упомянутые документы о Бланках, к тому времени ни она (опытный архивист с двадцатилетним стажем), ни Д.В. Шмин «почти не сомневались», что речь в них идет именно о предках Ленина. И поскольку они сочли это обстоятельство весьма важным (между прочим, отнюдь не потому, что в родословной Ленина обнаружилась еврейская ветвь; «главное для нас, – как писала Е.З. Шехтман, – состояло в том, что предки Ленина жили в нашем крае»), то на всякий случай решили получить консультацию у «специалиста» – секретаря по пропаганде Житомирского обкома КПУ О.С. Чернобрывцевой (позднее – заместитель министра культуры УССР). Однако когда Д.В. Шмин явился к ней на прием с подробным письмом о сделанном открытии, то, вопреки ожиданиям, подвергся грандиозному разносу, «мол, кто дал право лезть в биографию вождя?»[8]. После этого он и доложил о происшедшем своему непосредственному начальству. Уж не знаю, с кем в свою очередь консультировалась по столь деликатному вопросу Л.В. Гусева и как распекала того же Д.В. Шмина, но уже 8 марта она дала ему по телефону срочное указание выслать ей копию переписки Житомирского архива с Музеем истории Ленинграда, которое в этот же день было исполнено[9].
Следует отметить, что в этой переписке еще присутствует «фигура умолчания»: в частности, о том, кто такие братья Бланк и в связи с чем они интересны, речь не идет. Первоначальный ответ архива, датированный 22 января 1965 года, весьма лаконичен: сообщается, что «документальных материалов, связанных с биографиями Дмитрия и Александра Бланк, в архиве не выявлено» – как в небольшом фонде училища, так и в фонде Дирекции народных училищ Волынской губернии[10]. Но уже во втором письме из Житомира в Ленинград от 15 февраля 1965 года, в котором музей уведомляется о выявлении (в ходе дополнительных поисков, проведенных, заметьте, на этот раз по собственной инициативе архивистов) в фонде Волынского главного суда дела по обвинению М.И. Бланка в поджоге в 1809 году г. Староконстантинова, появляется примечательная приписка:
Просим написать, имеют ли
указанные данные о Бланках какое-то отношение к интересующему Вас вопросу,
может ли это послужить нитью для дальнейших поисков, что и где следовало еще
искать, какие дополнительные сведения можете нам сообщить[11].
Нужны ли более очевидные доказательства того, что архив проявил повышенное внимание к поступившему из ленинградского музея запросу и по сути сам выступил инициатором дальнейших поисков?!
Дальше – больше: в следующем письме на имя Л.В. Гусевой от 12 марта 1965 года Д.В. Шмин уже признает и замалчиваемые им дотоле контакты с М.Г. Штейном.
Зам. начальника Архивного
Управления
при СМ УССР
тов. Гусевой Л.В.
В дополнение к нашей справке
от 24 февраля с. г. сообщаю, что на полученный архивом запрос из г. Ленинграда
от исследователя Штейна М.Г., в котором он просит сообщить об имеющихся в
архиве материалах, характеризующих жизнь и деятельность А.Д. Бланк – деда В.И.
Ленина по линии матери, и данные о Житомирском поветовом училище, архив[ом] дан 15 февраля с. г. ответ, где кратко характеризует
только поветовое училище.
Кроме того, 16 февраля с. г.
от того же исследователя было получено письмо, где он уточняет имя А.Д. Бланка
в годы обучения в училище, указывая – Израиль Бланк и его брат Абель.
На это письмо архивом ответ
дан не был.
Директор Житомирского областного
госархива [подпись] Шмин
12 марта 1965 г.[12]
Можно понять, почему Шмин умалчивал о переписке со Штейном, ведь из запроса последнего прямо следовало, что М.И. Бланк – дед В.И. Ленина по материнской линии, и, стало быть, директору Житомирского архива было известно, в чью именно биографию он лезет. Нетрудно также догадаться и почему он задним числом вынужден был это признать. Очевидно, к тому времени Л.В. Гусевой стало известно, что с аналогичным запросом М.Г. Штейн обращался и в Центральный государственный исторический архив УССР в г. Киеве (см. об этом ниже), причем по рекомендации того же Д.В. Шмина[13]; в этих обстоятельствах отрицать факт его запроса и в Житомирский архив было уже невозможно. Однако, и признав этот факт, Шмин, как выяснилось позднее, слукавил и не раскрыл всей правды. В своей книге М.Г. Штейн рассказывает, что поначалу, 15 февраля 1965 года, получил письмо из Житомирского архива с данными об упомянутом выше судебном деле 1809 года и с просьбой о дополнительных сведениях для продолжения поиска, каковые и были им посланы. Далее (надо полагать, это произошло уже после посещения Д.В. Шмином Житомирского обкома) последовал его звонок по телефону и письмо от 19 февраля 1965 года с просьбой вернуть ранее отправленный ответ «ввиду допущенной нами ошибки, выразившейся в том, что письмо по столь важному вопросу мы отправили на Ваш домашний адрес» и с настоятельной рекомендацией: «для продолжения наших поисков Вам необходимо выслать на наш адрес официальное письмо учреждения, по поручению которого занимаетесь данным исследованием». Ну а после того как Штейн вернул первое письмо, ему было прислано другое, под тем же номером, но без каких-либо упоминаний об М.И. Бланке и его сыне Абеле[14].
Между тем скандал явно выходил за рамки внутриведомственного и в Киеве сочли за благо проинформировать о происшедшем республиканские партийные инстанции в лице заведующего отделом науки и культуры ЦК КП Украины Ю. Кондуфора[15].
О том, как отреагировал адресат (будущий академик и в 1978–1993 годах директор Института истории АН УССР) на это письмо, неизвестно, но, очевидно, с его подачи спустя четыре дня было написано очередное совсекретное послание – на этот раз в Житомирский обком КП Украины с просьбой «разобраться»… «привлечь… к ответственности» и «принять самые решительные меры».
Совершенно секретно
Экз. № 2
17 марта 1965 г.
№ 0035
Первому секретарю
Житомирского обкома
КП Украины
Тов. ЛАЗУРЕНКО М.К.
г. Житомир
Архивному управлению при СМ
УССР стало известно, что директор Житомирского
областного архива т. Шмин и старший научный сотрудник этого архива т. Шехтман
проводят поиски в архивных источниках сведений, которые подтверждали бы якобы
родственные связи семьи староконстантиновского мещанина Бланка Мойши Ицковича с
матерью В.И. Ленина.
Толчком к таким поискам
явилось письмо Музею истории Ленинграда, а особенно письма жителя
Ленинграда Штейна Михаила Гершевича.
Несмотря на то что т.т. Шмину и Шехтман хорошо известно, что право
разработки научного наследия В.И. Ленина и всех вопросов, связанных с его
именем, принадлежит исключительно Институту марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, а
также то, что для частных исследователей архивы никаких исследований архивных
источников не проводят, архив начал поиски вышеуказанных сведений и переписку
по этому вопросу с Музеем истории Ленинграда и гр. Штейном.
Архивное управление при СМ УССР запретило Житомирскому облгосархиву проводить какие бы то ни было исследования по этому вопросу. Но,
учитывая, что т. Шмин скрыл от нас сначала свой ответ Музею истории Ленинграда,
а далее – переписку архива с т. Штейном, нет никакой уверенности, что архив не
продолжает поиски и не посылает неофициально какие-либо сведения.
Прошу Вас разобрать это дело
на месте, привлечь виновных к ответственности и принять самые решительные меры
к прекращению каких-либо исследований и переписки архива по этому вопросу.
НАЧАЛЬНИК АРХИВНОГО УПРАВЛЕНИЯ
при СМ УССР
С. ПИЛЬКЕВИЧ
17. III. 65 г.[16]
Старое здание Житомирского облгосархива.
Реакция на это письмо, по-видимому, была ожидаемой, и уже 1 апреля С.Д. Пилькевич смог проинформировать того же Ю.Ю. Кондуфора, что днем ранее по решению Житомирского облисполкома директор Житомирского облгосархива т. Шмин Д.В. и старший научный сотрудник того же архива т. Шехтман Е.З. с работы уволены[17].
Однако одним лишь наказанием житомирских архивистов дело не ограничилось. Маховик партийно-государственной машины продолжал раскручиваться, и при этом все меры были направлены на то, чтобы, с одной стороны, пресечь дальнейшую утечку информации, с другой – отбить охоту к новым поискам в этом направлении.
Помимо разъяснительной работы относительно нездорового интереса к родословной вождя, проведенной с А.Г. Петровым и М.Г. Штейном, был составлен перечень лиц, которые по тем или иным поводам знакомились с делами о Бланках, а также работников архивов, причастных к тому, что им эти дела выдавали. Последние также были наказаны и в большинстве своем лишились занимаемых должностей. Так, заведующая читальным залом Центрального государственного исторического архива СССР В.М. Меламедова была наказана за изготовление фотокопий документов об А.Д. Бланке для М.С. Шагинян. Самой Шагинян не только не разрешили в ЦК КПСС использовать новонайденные материалы о еврейском происхождении деда В.И. Ленина при переиздании «Семьи Ульяновых» (в дальнейшем, прибегнув к эзопову языку, она сумела лишь намекнуть на это), но также по-своему поставили на вид – не дали положенного к юбилею ордена. А после смерти писательницы фотокопии документов о Бланках были изъяты из ее личного архива сотрудниками КГБ[18].
К тому времени подлинники этих документов давно уже были изъяты из самих дел, причем без оставления копий. Сначала это было проделано в ленинградских архивах, потом пришел черед украинских.
Вх. б/н
25-IV-65
22 апреля 1965 г.
НАЧАЛЬНИКУ АРХИВНОГО
УПРАВЛЕНИЯ при СОВЕТЕ МИНИСТРОВ УССР
тов. ПИЛЬКЕВИЧУ С.Д.
гор. Киев
Сообщаю, что в период с 12
по 20 апреля 1965 года в Житомирском областном государственном архиве работал
зам. начальника отдела Главного архивного управления при Совете Министров СССР
тов. ЦАПЛИН Всеволод Васильевич.
Тов. Цаплин В.В. был принят
первым секретарем обкома КП Украины, дважды секретарем обкома КП Украины по
пропаганде и секретарем облисполкома.
Как объяснил тов. Цаплин, он
прибыл в Житомирский
облгосархив с заданием выявить имеющиеся документальные материалы, относящиеся
к жизни и деятельности Александра Бланка и его родственников.
За период работы в
облгосархиве тов. Цаплиным были выявлены дела, относящиеся к этому вопросу:
Фонд-118 Волынская Казенная
палата, опись 14, дело 268, Ревизские сказки по Староконстантиновскому уезду
(ревизия 1834 г.).
Фонд-9, Новоград-Волынский
магистрат, опись I, дело 27 (протоколы заседаний магистрата за 1809 г.).
Фонд-9, Новоград-Волынский
магистрат, опись I, дело 44 (журналы магистрата за 1827 г.).
Фонд-16, Волынский Главный
суд, опись 3, дело 147, протоколы главного суда (первая половина 1826 г.).
Фонд-16, Волынский Главный
суд, опись 3, дело 152. Определения присутствия Волынского Главного суда за
1826 год (первая половина).
Фонд-16, Волынский Главный
суд, опись I, дело 158.
Указанные материалы, как это
было обусловлено, будут высланы в ГАУ после получения соответствующего указания
вышестоящих партийных органов.
ЗАВЕДУЮЩИЙ АРХИВНЫМ ОТДЕЛОМ
ЖИТОМИРСКОГО ОБЛИСПОЛКОМА
Н. КУЧЕРОВ[19].
В этом коротком письме обращает на себя внимание ряд деталей. Во-первых, повышенное внимание, оказанное посланцу из Москвы первыми лицами области; во-вторых, продолжительность его командировки – целых восемь дней искал он, и, надо признать, небезуспешно, документы о еврейских предках вождя[20]. В-третьих, выделенные в тексте слова, то есть имя Александра Бланка, вписаны автором в машинописный текст от руки. Причина понятна – даже исполкомовская машинистка не должна была знать, о ком идет речь.
После Житомира путь В.В. Цаплина лежал в г. Каменец-Подольский, где в Государственном архиве Хмельницкой области он выявил еще три дела (на русском и польском языках), имеющих отношение к Бланкам[21]. Как и предыдущие шесть, они были в мае того же года отправлены спецсвязью в Главное архивное управление при СМ СССР[22], где вместе с материалами из четырех других архивов (всего 284 листа) опечатаны и заключены в личный сейф тогдашнего начальника ГАУ Г.А. Белова. Его информация об этом в ЦК КПСС (все имена и здесь вписаны от руки) с приложенным перечнем изъятых документов и просьбой «принять решение о месте их дальнейшего хранения», подготовленная тем же В.В. Цаплиным, датирована 27 мая 1965 г.[23] Но место это было определено лишь по прошествии почти семи лет, в апреле 1972 года. Тогда же это секретное досье перекочевало в другой сейф – Центрального партийного архива Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС.
Минуло еще около двух десятилетий, прежде чем в период «гласности» было фактически снято табу и на исследования, касающиеся «гения человечества». И хотя изъятые документы о Бланках по-прежнему находились за семью печатями (со временем они опять сменили «прописку» и пополнили «Особую папку № 3» Архива Президента РФ, доступ в который и ныне весьма ограничен и избирателен), стало возможным по крайней мере писать на дотоле запретную тему тем, кто, как М.Г. Штейн, знал о них ранее[24]. Были введены в научный оборот и другие материалы, в свое время счастливо избежавшие заточения[25]. Правда, очень скоро появились и публикации, авторы которых, продолжая борьбу за чистоту рода Ленина, тщились доказать, что настоящие Бланки никакого отношения к еврейству не имели[26]. Но это уже другой сюжет.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru
[1] Штейн М.Г. Ульяновы и Ленины. Семейные тайны. Спб., 2004. 512 с.
[2] Е.Е. Кириллова и В.Н. Шепелев. «Вы распорядились молчать... абсолютно» //Отечественные архивы. 1992. № 4. С. 78.
[3] Отечественные архивы. 1992. № 4. С. 69–72.
[4] Штейн М.Г. Ульяновы и Ленины. Семейные тайны. С. 13–14.
[5] Центральный государственный архив высших органов власти Украины (далее ЦГАВОУ), ф. 14, оп. 3, д. 45.
[6] Крестились в тот период только сыновья и не для поступления в академию, а для получения права жительства в Петербурге.
[7] ЦГАВОУ, ф. 14, оп. 3, д. 45, л. 1 и об. (рукописный оригинал).
[8] Шехтман Е. Засекреченный дед Ленина //Еврейские вести. 1995. № 5–6 (73–74). С. 8.
[9] ЦГАВОУ, ф. 14, оп. 3, д. 45, л. 2.
[10] Там же, л. 4 (машинописная копия).
[11] Там же, л. 5 (машинописная копия).
[12] Там же л. 6 и об (рукописный автограф).
[13] Штейн М.Г. Ульяновы и Ленины. Семейные тайны. С. 498–499.
[14] Штейн М.Г. Ульяновы и Ленины. С. 13–14, 497–499.
[15] ЦГАВОУ, ф. 14, оп. 3, д. 45, л. 7–9 (машинопись, перевод с украинского).
[16] ЦГАВОУ, ф. 14, оп. 3, д. 45, л. 10 и об. (машинопись, перевод с украинского).
[17] ЦГАВОУ, ф. 14, оп. 3, д. 45, л. 11.
[18] Штейн М.Г. Ульяновы и Ленины. С. 17–18, 21, 24.
[19] ЦГАВОУ, ф. 14, оп. 3, д. 45, л. 12–13.
[20] Тем не менее результаты его разысканий оказались отнюдь не исчерпывающими. Достаточно сказать, что много лет спустя в том же архиве мне удалось обнаружить весьма любопытное дело о крещении 86-летнего М.И. Бланка, прадеда В.И. Ленина (подробнее см.: Меламед Е. «Отрек[т]ись от чужой веры…» (Новонайденные документы о еврейских предках Ленина) //Солнечное сплетение. 2002. № 3–4 (22–23). С. 202–207.
[21] ЦГАВОУ, ф. 14, оп. 3, д. 45, л. 15.
[22] Там же, л. 14, 16.
[23] Она сохранилась в личном архиве В.В. Цаплина. См.: Бондарева Т.И., Живцов Ю.Б. «Изъятие...произвести без оставления копий» (где хранились и куда переданы документы о предках Ленина // Отечественные архивы. 1992. № 4. С. 66.
[24] Он же первым прорвал завесу секретности вокруг еврейской ветви в родословной В.И. Ленина. См.: Штейн М.Г. Генеалогия рода Ульяновых, или Какие тайны хранят сейфы Института марксизма-ленинизма ЦК КПСС //Литератор. 1990. № 38. 15 октября.
[25] См.: Дейч Г.М. Еврейские предки Ленина. Неизвестные архивные документы о Бланках. Нью-Йорк, 1991.
[26] См.: Абрамова О., Бородулина Г., Колоскова Т. Между правдой и истиной (Об истории спекуляций вокруг родословия В.И. Ленина). М., 1998. С. 39; ср.: Штейн М.Г. Ульяновы и Ленины. С. 25–28.