[<<Возрождение] [Архив] ЛЕХАИМ СЕНТЯБРЬ 2006 ЭЛУЛ 5766 – 9 (173)
Пяти смертям назло
Судьба этого скромного человека, последние 44 года живущего в городе Волжском, уникальна. Когда мы узнали его историю, не поверили, что такое действительно возможно. Но вот документы, вот фотографии, вот перед нами он сам – Михаил Герсонович Бугаков. Он предупреждает: «Людям, у которых слабая психика и нервы, про историю моей жизни и моих смертей лучше не читать…»
Пословица «Двум смертям не бывать, а одной не миновать», конечно же, применима ко всем. Но в случае Михаила Герсоновича она является исключением. Скромный улыбчивый человек, с которым мы познакомились в еврейской общине города Волжского, подсчитал количество своих смертей. И насчитал их пять… «Стои€т мне, живому, и 452 евреям в Краснодарском крае в станице Удобная надмогильный памятник. Вечная им память», – говорит он. Он ездил в эту станицу, на свою могилу, на которой написано: «Братская могила советских людей, казненных фашистами в октябре 1942 года». Сотрудники соседней Удобненской психбольницы ухаживают за ней, ежегодно 9 мая и в День поминовения возлагают венки и живые цветы.
Родился Миша Бугаков 70 лет назад в городе Ленинграде в дружной еврейской семье. Кроме него, у родителей – Герсона Борисовича и Рахили Менделевны – был еще его младший брат, Боря. Жила с ними и бабушка, Хана Залмановна Гладштейн. Накануне войны, в 1940 году, семью постигло несчастье: папу арестовали и репрессировали…
Когда началась война, Мише было пять с половиной лет. Жили они в коммунальной квартире в самом центре, на Мойке. 8 сентября 1941 года началась блокада Ленинграда…
Рассказывает Михаил Герсонович: «В течение месяца, с 20 января по 21 февраля 1942 года, мама, брат и бабушка умерли от холода и голода. Я проснулся утром – увидел, что мама умерла. Я тоже умирал…»
Его спасла соседка, Дора Львовна Стругач. Она случайно зашла к ним в комнату: «Пришла навестить, а все умерли – и бабушка, и мама, и маленький трехлетний братик. Она думала, что все уже мертвые, и в это время я подал признаки жизни, зашевелился. Полуживого она подхватила меня на руки, дала сухарик и отнесла в детский дом».
С Дорой Львовной Стругач они встретились в 1968 году, когда Михаил Герсонович приезжал в Ленинград – разыскивал дядю, маминого брата. Пришел в их старую коммуналку, по известному ему адресу. Дверь открыла Дора Львовна. Друг друга они не узнали. Дора Львовна долго отказывалась верить, что он – тот самый Миша… Потом, наконец, попросила его поднять рубашку и показать родимое пятно – с правой стороны, сзади, под рукой. И только увидев пятно, сказала: «Это ты, родной!»
Встреча была очень трогательной. Дора Львовна рассказала, как «хоронила» его мать, бабушку и братишку: «Маму, брата и бабушку она отвезла на саночках на Мойку и выбросила их под лед. По весне, когда пошел ледоход, мертвецов отлавливали и отвозили на Пискаревские братские могилы. Моя первая могила – это могила 1942 года, где лежат мама, брат Боря и бабушка», – продолжает свой рассказ Михаил Герсонович.
Тогда, в 1968-м, он узнал, что Дора Львовна очень хотела его усыновить: у нее в Бабьем Яру погиб двенадцатилетний сын, которого она перед самой войной отправила в Киев – на каникулы к бабушке. Однако вынуждена была отнести Мишу в детский дом: она не решилась оставить его у себя даже не из-за голода, а из-за страшного холода. Обогреться в блокадном Ленинграде, вспоминала Дора Львовна, было совершенно невозможно…
«В ленинградском детском доме меня оживили, – вспоминает Михаил Бугаков. – И я пробыл там два месяца. 7 апреля 1942 года началась эвакуация детей из блокадного Ленинграда – по льду Ладожского озера…»
Здесь, считает Михаил Герсонович, его подстерегала вторая смерть: вся автоколонна с детьми ушла под лед и утонула… «Меня накрывает льдина, тону… Чьи-то руки вытащили меня из воды, спасли… Переправили на другой берег Ладожского озера, погрузили в эшелон и отправили в Краснодарский край». Дорога туда была страшной, тяжелой – кругом война, разруха и голод. Когда прибыли на место, оказалось, что многие дети умерли в пути от вторичного истощения. По счастью, Миша опять остался в живых…
Так он оказался в детском доме станицы Передовая, в Удобненском районе Краснодарского края. Поначалу эта территория находилась вне зоны оккупации, но вскоре и сюда пришли фашисты. Местные жители детей из детдома разобрали по семьям, но Михаила никто к себе не взял – за укрывательство еврея фашисты сразу расстреливали…
Михаил Герсонович продолжает вспоминать: «Спецзондеркоманда делает облаву на евреев… Что такое облава? Населенный пункт окружается, начинается проверка. Требовали “аусвайс”, то есть паспорт. Проверяли всё – подвалы, чердаки, туалеты… Кроме того, людей, которые выдадут еврея, поощряли: давали им бычка, или пару овец, или зерна. И такие находились…» Таким образом было схвачено 453 человека. В том числе шестилетний Миша.
Всё происходило так: «14 октября 1942 года. Нас привезли в станицу Удобная, это в 15 километрах от Передовой, на бывшие силосные ямы. Среди тех 453 человек было очень много детей. Остальные – пожилые люди, женщины и больные. Началась казнь. Взрослых расстреливали из пулеметов. Детей не расстреливали – детям губы мазали ядом. И дети замертво падали в силосные ямы…»
Из 453 человек он один остался в живых. Наверное, это был случай, или чудо, иначе говоря, Б-жий промысел…
В документах Краснодарской краевой комиссии по установлению и расследованию злодеяний, совершенных немецко-фашистскими захватчиками на территории Удобненского района <…> в период оккупации района <…> имеются сведения о том, что 14 декабря 1942 года был произведен массовый расстрел еврейского населения станиц Передовой и Удобной. Расстреливали на территории колхоза имени Первого Мая и над рекой Уруп около силосных ям. Всего на территории Удобненского района было уничтожено 453 человека, из них более 100 детей. Детям мазали губы ядом и тех, кто сразу не умирал, расстреливали. Другими сведениями не располагаем.
(Из справки Государственного архива Краснодарского края.)
«Каким образом я остался в живых?» – задает вопрос Михаил Герсонович. И сам же отвечает: «Когда фашист мазнул меня ядом, получилось как-то так, что мазнул он не по губам, а по шее. А яд действовал только тогда, когда попадал на слизистую оболочку. И взрослые спихнули меня в эту яму, прикрыли своими телами... Когда наступила ночь, я кое-как вылез из-под трупов и бегом по посадкам прибежал в детский дом…»
«Я постучал, и воспитательница увидела меня. Быстро открыла дверь, впустила. А сама обежала кругом детский дом – проверила, чтобы меня никто не видел. Потом открыла одну комнату, до потолка забитую топчанами. Сказала, чтобы я лез в дальний угол, и вновь закрыла комнату».
На этом складе Миша прожил до начала 1943 года. Ночами воспитательница, имени которой он, увы, не знает, выпускала его на полчаса – чтобы смог оправиться, подышать свежим воздухом, давала что-нибудь поесть и снова закрывала на ключ. «Она рисковала собственной жизнью и моей, – говорит Бугаков. – Каждую минуту я мог быть схвачен и повторно расстрелян. В конце января 1943 года Красная Армия освободила эту местность от фашистов».
Но на этом испытания, выпавшие на долю Михаила Бугакова, не закончились. Его ждала еще одна смерть: от пережитых страданий Миша онемел… «Когда воспитательница сказала мне, чтобы я больше никого не боялся, что я свободен, со мной случилось невероятное. Видимо, детская психика не выдержала этого кошмара, и я онемел. С семи до пятнадцати лет был полностью немой, потом постепенно речь стала возвращаться», – вспоминает он. Помогла сербская целительница, а также заботливая женщина, его жена Лидия. Но это было потом…
А сначала были десять лет, проведенные в детских домах, – годы унижений и страданий из-за немоты, из-за того что еврей. Работал на целине трактористом: «Директор совхоза и парторг приезжали смотреть на меня: еврей – и на тракторе!» С 1962 года работал на заводе в Волжском, общий трудовой стаж у Бугакова – 43 года. Как жертва Холокоста, он получает гуманитарную помощь от швейцарского фонда.
Михаилу Герсоновичу трудно говорить обо всем пережитом – в горле ком стоит. Но он знает, что об этом нужно говорить: «для будущих поколений евреев», считает он. В назидание молодым – чтобы помнили. Чтобы не повторилось то, страшнее чего на свете никогда не было.
И. Карпенко
[ << Назад ] [ Содержание ]
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru