[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ИЮЛЬ 2006 ТАМУЗ 5766 – 7 (171)
СЧАСТЛИВАЯ СМЕРТЬ – ИЛИ ТАК УМИРАТЬ НЕЛЬЗЯ?
Год за годом экран, радио, пресса повторяют три слова, уже звучащие заклинанием: «так жить нельзя». Сейчас они бьют мне в висок, малость измененные: так умирать негоже.
Юлий Крелин не бомжевал, не спивался, не загорал в тюряге, не попадал в крутые дорожные переплеты. Однако дожить до восьмидесяти сил ему не достало. Правда, он перенес десяток операций, к которым относился стоически. Трезвость врача была помножена у него на философский подход к бытию, на здоровый фатализм.
15 мая, отметив свои семьдесят семь, он сказал, что проживет еще десять лет или десять дней. Прожил неделю. В комнатушке, снятой для него в Израиле дочерью, вышел на балкон покурить... Да, счастливая смерть.
Тридцать лет отработал Крелин в 71-й больнице, поменьше – в предыдущих. Воспитал двух сыновей и дочь. Писал добрые, мудрые книги. Имел без счета искренно любящих друзей.
По израильским законам непозволительно ждать, пока съедутся дети и друзья, разбросанные теперь не только на европейских широтах. Юлия Крелина похоронили тогда же, когда в Москве провожали в последний путь Лидию Либединскую. Он покоится в каменистой земле исторической родины, хотя по культуре, по вкладу плодотворнейшей жизни принадлежит России. Планете Земля.
Не могу подсчитать проведенные им операции. Не хочу составлять справку об изданных им повестях, романах, сценариях. Позволю себе лишь штрих-другой.
В самые тяжкие минуты его звали спасать Эммануила Казакевича. На крутоопальных поворотах вверял ему себя Александр Солженицын. Крелин ездил к болящим, не считаясь с рангом, национальностью, партпринадлежностью. И со своим здоровьем.
Остановлюсь на книге «Русский еврей и Израиль. Народ и место» (М., 2004). Предисловия нет. Редактор не указан. Тираж утаен. Зато четко обозначен жанр: «Дневники». Заменой предисловию можно считать серию фотографий. Крелин рядом с Михаилом Горбачевым. С академиком А. Н. Яковлевым. Других политиков нет. Дальше – Михаил Казаков, Василий Аксенов... Но главное место занимает семья. Внучка в армейской форме. Сын, ученик ешивы. Он же – в дни «Бури в пустыне». Позднее – раввин. Автор писал дневники для себя, для близких. По сути, составлял завещание.
«Дневники» стали для меня, пожалуй, лучшим из введений в судьбы Израиля. Но последний визит Крелина в Израиль в книге датирован 1995-м.
– Отчего же? – спросил я автора. – Отчего книга оборвана на полуслове? Ведь с 1995-го по 2004-й прошел десяток лет.
Оказывается, рукопись отлеживалась до счастливого случая. Крелин не осаждал издателей. Давал полистать тем, кто проявлял интерес. Возвращали ее с вопросом: «Почему не печатаешь? Надо бы...» Когда приближался торжественный юбилей, друзья скинулись: Крелин ведь не был грозным начальником, чью макулатуру пекут за «боюсь», не писал кровавых детективов, сулящих коммерческий успех.
Автору преподнесли «Дневники» в день юбилея.
Сегодня я посмел бы сравнить заметки Крелина с «Историей моего современника» Владимира Короленко – едва ли не последнего у нас Демократа в первой половине XX века. Размышляя над судьбою своей семьи, над судьбами еврейства, Юлий Крелин между делом создал в завещании портрет духовно вольного современника, дошагавшего под конвоем до начала XXI столетия.
Не с каждым рассуждением в его книге я до конца солидарен. Крелин соглашался, что Апокалипсис под названием Холокост – лишь модель грозных бедствий, ожидающих род людской, обезумевший от национальных распрей. Но концы с концами у нас не сходились. Конечно, принцип насилия необходимо отвергнуть, однако противиться злу необходимо! Крелин напомнил: в притчах Соломоновых сказано, что если пришел к тебе враг и он голоден, жаждет или, споткнувшись, упал, то сначала его накорми, напои, а затем разбирайся. Не вступая в спор с царем Соломоном, я всё же упрямо склонялся к ереси. Как быть, ежели довелось усвоить закон: при любом намеке на угрозу хватай кирку, лом. Отмахивайся чем придется. Робкий удар лишь спровоцирует расправу... Пока ты врага отмоешь да откормишь, он трижды всадит тебе нож в спину. Извини, браток.
Я был старше Крелина на четыре года. Как старший, я требовал осилить не меньше, чем два новых круглых юбилея. Усмехнувшись, он вспомнил Некрасова: «Жаль только, жить в эту пору прекрасную уж не придется ни мне, ни тебе».
Марлен Кораллов
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru