[<<Возрождение] [Архив]        ЛЕХАИМ  ЯНВАРЬ 2006 ТЕВЕС 5766 – 1 (165)

Хасиды на Днепре

В еврейском мире Днепропетровск часто называют городом Ребе. Именно здесь прошли юные годы седьмого Любавичского Ребе Менахема-Мендла Шнеерсона, здесь похоронен его брат, здесь долгие годы жил его отец, знаменитый Леви-Ицхок Шнеерсон. Говорят, этот город имеет особое благословение. Однако центром хасидизма, «хасидской столицей» он стал не в конце, а еще в начале бурного XX века – тогда, когда в город приехал молодой, энергичный Леви-Ицхок Шнеерсон.

Родители Менахема-Мендла Шнеерсона.

Леви-Ицхок родился в Белоруссии, 18 нисана 5638 (1878), в маленьком еврейском штетле – Поддобрянке. Как и положено еврейскому мальчику из старинной хасидской семьи, он много и прилежно учился. Его способности высоко оценил Ребе Раяц, особенно отметив прилежание юного Левика. Когда он подрос и возмужал, в 1900 году пятый Любавичский Ребе Шолом-Довбер познакомил подающего надежды молодого человека с дочерью раввина Николаева Ханой Янковской. Весело сыграли свадьбу, и, провожаемые благословениями и пожеланиями «Мазл тов!», молодые отправились на юг Украины, в город Николаев. Молодая семья жила счастливо: не прошло и двух лет, как многочисленные гости в доме Шнеерсонов праздновали рождение и вступление в завет Авраама их первенца – Менахема-Мендла. Пятый Любавичский Ребе прислал благословение и подробные указания о том, как воспитывать ребенка, которому предстояло сыграть великую роль в истории. А в семье Шнеерсона тем временем родились еще двое сыновей – Довбер и Исроэл. Семья перебралась в Екатеринослав: город бурно развивался, здесь жило много евреев, было много синагог и организаций, но у общины не было авторитетного духовного руководителя. Предложение избрать Леви-Ицхока главным раввином Екатеринослава в 1907 году приветствовали отнюдь не все евреи. Часть местной сионистской интеллигенции считала Леви-Ицхока слишком консервативным и ортодоксальным. Лидер этой группы, инженер Сергей Палей, встретился с Леви-Ицхоком. Они проговорили более шести часов. И с этого времени инженер стал одним из самых горячих и преданных сторонников нового раввина. За короткое время Леви-Ицхок смог объединить екатеринославских евреев: он организовал эффективную помощь нуждающимся, защищал их сначала от погромщиков, потом – от многочисленных банд времени Гражданской войны. Он организовал духовное сопротивление безбожному режиму большевиков, создав сеть подпольных ешив и хедеров, молитвенных домов. Его авторитет был настолько значителен, что в 1925 году ему предложили стать главой раввинского суда Иерусалима. Леви-Ицхок отказался – он не захотел оставлять евреев Екатеринослава без духовной поддержки в столь тяжелое время. Он остался на своем посту – спасать, помогать, защищать.

Дом, в котором жила семья Шнеерсон в Екатеринославе.

Его старший сын Менахем-Мендл был ему надежной опорой. Но в начале 20-х годов Леви-Ицхок отправляет сына в Ростов, к шестому Любавичскому Ребе Йосефу-Ицхоку. С этого момента их пути расходятся. Менахем-Мендл вместе с шестым Ребе и его семьей переехал в Ленинград, а после ареста, сурового приговора и чудесного освобождения Ребе навсегда покинул Советскую империю. Когда в 1929-м, в Варшаве, играли свадьбу Менахема-Мендла и Хаи-Мушки, дочери Ребе Раяца, место отца жениха пустовало. Коммунисты не пустили его на свадьбу к сыну. Леви-Ицхок написал письмо, благословляя сына и тщательно скрывая свою боль от того, что в такой день он разлучен со своим первенцем.

Из самых глубин сердца моего благословляю тебя, сынок мой, отрада моя, с женитьбой на Хае-Мушке. В добрый час. И пусть Б-г наших святых предков, благодаря заслугам которых мы действуем и живем, раскинет над вашим домом завесу покоя и благополучия, чтобы он стоял непоколебимо. Наслаждайся счастьем с любимой женщиной и в самом простом, и в самом глубоком смысле. Пусть заслуги вашего общего предка ребе Цемаха-Цедека и его супруги, имена которых совпадают с именем твоим и твоей супруги, защищают вас всегда. Идя путем Торы и соблюдая ее заповеди, пусть жизнь ваша полна будет мира, спокойствия и любого добра, какое только можно послать. Пусть вы будете гордостью и украшением еврейского народа...

Твой отец, который всегда с тобой,

по-настоящему с тобой.

Рассказывают, в Днепропетровске, в тот же день и тот же час, Леви-Ицхок устроил свадьбу, позвал гостей, все праздновали и веселились. Только место жениха и невесты пустовало…

Постепенно над Леви-Ицхоком сгущались тучи: синагоги закрывались, тех, кто соблюдал Шабос, кашрус и другие заповеди, преследовали. Свирепствовал голод. Евреев-крестьян (а в Днепропетровской области было много еврейских колхозов) уничтожал Голодомор. Леви-Ицхок боролся: создавал фонды, выступал с призывами, даже добился разрешения на выпуск кошерных продуктов. Одновременно он пытался привлечь внимание мировой общественности к преследованиям верующих в СССР. В 1930 году в Минске советская власть провела «еврейский» съезд и заставила раввинов подписать документ об «отсутствии притеснений верующих». В Украине аналогичный съезд провалился. Причина – непримиримая и твердая позиция раввина Леви-Ицхока Шнеерсона. Он не шел ни на какие компромиссы, отстаивая право евреев оставаться евреями, соблюдать свои законы и традиции.

Есть множество историй о Леви-Ицхоке – его отзывчивости, готовности помочь людям, его бесстрашии. Одна пожилая еврейка, постоянная прихожанка Днепропетровской синагоги, однажды рассказала: «Это было в середине 30-х годов. Как-то в квартиру Ребе Левика, так днепропетровские евреи называли своего главного раввина, вечером осторожно постучали. На пороге стояла незнакомая женщина. “Ребе, помогите нам, пожалуйста. Моя дочь выходит замуж. Я так хочу, чтобы у нее была настоящая свадьба, еврейская”. Ближе к полуночи Леви-Ицхок и его жена, ребецн Хана, собрали девять надежных людей. Не хватало еще одного, десятого еврея — ведь без миньяна не принято (хотя и можно) ставить хупу. Тогда Леви-Ицхок сказал: “Я знаю, кого мы позовем”. В том же доме, этажом выше, жил еврей, который был председателем домового комитета, а по совместительству стукачом, следившим за семьей Шнеерсонов. Его-то раввин и пригласил на свадьбу десятым гостем! Свадьба была без музыки, без застолья, хупой служила растянутая на четыре угла скатерть. Тем не менее свадьба была веселой. Раввин пел хасидские песни и рассказывал много историй. Рано утром, еще затемно, гости стали расходиться».

Эту историю рассказывала… дочь того самого, «десятого», еврея. С той свадьбы он стал ревностным сторонником Леви-Ицхока, много раз выручал его и своих детей воспитал в уважении к еврейским традициям.

В 1939 году в СССР проводилась перепись населения. В анкете нужно было указать – верующий человек или неверующий. Многие боялись говорить правду и писали «нет». Узнав об этом, Леви-Ицхок выступил в синагоге с пламенной речью о том, что евреи ни в коем случае не должны скрывать своей веры в Единого Б-га.

Раввина вызвали в НКВД, но запугать не смогли, и тогда, 28 марта 1939 года, власть решила уничтожить его физически:

Лейтенант Государственной безопасности ПИВАК, рассмотрев оперативные материалы на главного Днепропетровского раввина Шнеерсона Левика Залмановича,

НАШЕЛ:

Под видом религиозной деятельности, Шнеерсон Л. З. проводит активную антисоветскую агитацию клеветнического и пораженческого характера.

Имея регулярную связь со своим сыном – главным раввином г. Варшавы, являющимся крупным агентом польской разведки, а также со своим близким родственником – главным раввином г. Рига, Шнеерсон проводит организационную деятельность по сколачиванию кадров антисоветского клерикального подполья. Подозрителен по шпионажу.

Право еженедельной проповеди в синагоге Шнеерсон использует для клеветы на советскую власть и ее руководителей.

В широких размерах организует материальную помощь репрессированным врагам и их семьям.

Исходя из изложенного и учитывая предложения НКВД УССР об аресте Шнеерсона,

ПОСТАНОВИЛ

ШНЕЕРСОНА Левика Залмановича, 1878 года рождения, еврея, беспартийного, по профессии служителя культа, главного раввина гор. Днепропетровска, подвергнуть аресту, возбудив против него уголовное преследование по признакам ст. 54-10 ч. II.

В ту же ночь работники НКВД арестовали раввина, произвели обыск, забрали рукописи и книги.

Арест Леви-Ицхока потряс город. Многие евреи надеялись на протесты международной общественности, но всё было тщетно.

Он держался мужественно и с достоинством. Сохранились протоколы допросов, где на все вопросы следователей раввин отвечал стереотипно – «не знаю», «не участвовал». Следователям не удалось сломить Шнеерсона. Тогда были арестованы другие лидеры еврейской общины: Москалик Ш. В., Перкас Д. М. и шойхет Рогалин А. С. К ним применялись пытки, их били и унижали. Они не выдержали и подписали всё, что от них потребовали.

Несколько лет назад автор этой статьи встретился с сыном Рогалина, ныне живущим в Хевроне. Он хорошо помнит те времена: «Отец до конца жизни не мог без ужаса вспоминать о тех днях. Он всегда говорил нам, своим детям: “Нас спас раввин Шнеерсон. Он ни в чем не признался. Он выдержал всё. И только поэтому мы остались живы. Ребе Леви-Ицхок боялся только Б-га. Советская власть была ему не страшна. Он был великий хасид”».

Благодаря стойкости раввина Шнеерсона НКВД не смогло обвинить евреев ни в шпионаже, ни в терроризме, ни в других тяжелых преступлениях. Им инкриминировали лишь «создание сети нелегальных касс для помощи родственникам репрессированных» да некую «связь с еврейской клерикальной общественностью за границей». Поэтому приговор, по тем временам, можно считать мягким: пять лет ссылки в Казахстан. Но для старого, больного раввина этот приговор означал медленную, мучительную смерть.

Станционный поселок Чиили в 130 километрах от города Кызыл-Орда. Леви-Ицхок прибыл туда суровой зимой 1940 года. Приютил его еврей-портной, тоже ссыльный. Несмотря на голод, холод и почти невыносимые условия существования, в первой же телеграмме рабби Леви-Ицхок просил прислать ему то, что он считал жизненно необходимым: талис, тфилин, книги. Праведная Хана не только собрала для мужа всё необходимое, но при первой возможности сама приехала к мужу, чтобы разделить с ним его судьбу, поддержать его, помочь ему в работе. Ведь, несмотря на лишения и тяжелые болезни, в Казахстане Леви-Ицхок написал серию книг: «Ликутей Леви-Ицхок» — комментарии к книгам «Тания» и «Зoгap», «Торас Леви-Ицхок» — комментарии к Талмуду.

Насколько тяжело было жить 70-летнему раввину в захолустном казахском поселке, можно представить себе из его письма своим сыновьям:

Дорогие любимые дети мои!

Несколько недель тому назад писал вам. Не дожидаясь вашего письма, пишу опять. Я живу здесь уже около 4 лет, а мама приехала ко мне 2 года назад на Пасху... Всё наше имущество: одеяла и тому подобное – осталось дома, и мы без ничего, без средств к существованию. Мы, слава Б-гу, живы, но здоровье наше очень слабое, и часто болеем. О! Как бы хотелось на старости лет быть около детей, а мы среди чужих, знакомых нет. Прошу вас сейчас же по получении этого письма написать нам о вашем здоровье и как вы живете, а также выслать нам посылки: вещевые – белье нижнее и теплое, отрезы на костюмы, также ботинки – мне (№ 43) и маме (№ 38) и тому подобное, а также продуктовую посылку.

С нетерпением ждем вашего письма.

Целую крепко, ваш отец Левик.

Привет от мамы. В следующем письме она тоже будет писать.

Ребе Менахем-Мендл Шнеерсон.

Ребецн Хая-Мушка.

Ссылка подошла к концу, но старому раввину не разрешили уехать из Казахстана, да и некуда было возвращаться: в огне Холокоста погибло большинство евреев Днепропетровска, в том числе его сын Довбер, расстрелянный в местечке Игрень.

В апреле 1944 года раввину с женой разрешили переехать в Алма-Ату. Там было много хасидов, и в первую же субботу раввин молился в миньяне на окраине города. Тяжелые условия жизни в ссылке дали себя знать. У него обострились старые болезни.

Душной ночью в начале августа 1944 года Леви-Ицхок неожиданно проснулся. Он попросил воды для омовения рук. Когда воду принесли, раввин сказал: «Надо перебираться на ту сторону». Это были его последние слова.

Той же ночью душа праведного Леви-Ицхока Шнеерсона оставила этот мир. Это был 20-й день месяца ав 5704 года по еврейскому календарю.

В Днепропетровске, которому он отдал свыше 30 лет своей жизни, свято чтят память о Леви-Ицхоке Шнеерсоне. В честь великого раввина названы еврейская школа и ешива. В настоящее время еврейская община Днепропетровска добивается решения вопроса о переименовании одной из центральных улиц города в улицу имени раввина Леви-Ицхока Шнеерсона.

Д. Гинсбург

ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА

История Украины тесно переплетена с историей расселения в этих краях евреев. Первое упоминание о живших на территории современного украинского государства евреях относится к I веку до н. э. Возникновение больших еврейских общин связано с победами князя Святослава над хазарами в 965 году, когда часть плененных евреев поселили в Киеве. В XIII веке на территории Галицко-Волынского княжества селились евреи из Германии и Восточной Европы. Поток этих переселенцев увеличился в конце XV века, когда евреев Германии преследовал император Максимилиан I. Так формировалась еврейская община Украины, которая, пройдя через множество испытаний, через погромы, страшные годы восстания Богдана Хмельницкого, Холокост, коммунистический режим, сохранилась до наших дней. Одним из важнейших центров развития еврейской жизни в Украине был и остается город Днепропетровск, ранее Екатеринослав.

История местной еврейской общины начинается практически с момента основания города в 1776 году. В 1791 году императрица Екатерина II издает указ «О предоставлении евреям гражданства в Екатеринославском наместничестве и Таврической области». И уже в 1793 году в Екатеринослав, тогда уже губернский город, устремились евреи. К рубежу XVIII–XIX веков численность еврейского населения города превысила 300 человек, а в губернии евреев жило около тысячи. Они активно способствовали развитию города; так, например, первый каменный дом в Екатеринославе построил купец Гирш Луцкий в первой трети XIX века. Еврейские купцы занимались и транспортировкой льна – одной из основных статей экспорта губернии – через пороги, по Днепру, в Одессу. Но в основном евреи Екатеринослава в те времена были портными – этим занимались около четверти еврейских семей города.

Экономическая история Екатеринослава-Днепропетровска – металлургического центра Российской империи, Советского Союза и современной Украины – также началась с того, что еврей Заславский в 1832 году на Литейной улице построил чугунолитейный завод. В 1833-м открылась суконная фабрика Неймана.

Культурная жизнь города также всегда была тесно связана с евреями. В 1843 году купец Абрам Иосифович Луцкий строит каменное здание театра. До 1885 года этот театр был главным центром культурной жизни Екатеринослава: здесь давали представления лучшие гастролеры, в том числе труппа Бергера с итальянскими певцами и украинские труппы Кропивницкого и Старицкого.

В то время евреи Екатеринослава составляли 15% населения города. Естественно, городу нужна была большая синагога, и в середине XIX века открылась Хоральная синагога, которая впоследствии получила название «Золотая Роза». Она была построена на месте сгоревшего в 1833 году здания деревянной синагоги. «Золотая Роза» на долгие годы стала одной из достопримечательностей города благодаря изысканным архитектурным решениям.

В 1897 году евреи составляли уже более 36% городского населения, при этом еврейским промышленникам принадлежало около четверти предприятий Екатеринославской губернии. В первые годы XX века евреем Спектором в Екатеринославе был построен один из лучших на тот момент в Российской империи кинотеатр на тысячу мест. А памятник Пушкину, до настоящего времени украшающий город, был создан еврейским скульптором Ильей Гинцбургом.

В 1900-х годах еврейская жизнь Екатеринослава, несмотря на прокатившиеся по городу погромы, была разнообразна и активна. Ставились еврейские спектакли, строились новые синагоги и молитвенные дома, больницы и учебные заведения. Евреи участвовали в работе Городской думы, главным раввином города был избран Леви-Ицхок Шнеерсон, открылся Екатеринославский еврейский политехнический институт…

Всё это было уничтожено сначала революцией и Гражданской войной, потом вакханалией террора коммунистического режима. Тех, кто выжил, уничтожил Холокост. Казалось, еврейская жизнь разрушена навсегда и в удушающей атмосфере послевоенного антисемитизма ничего не могло уцелеть! Но так только казалось. Масштаб еврейского возрождения в Днепропетровске удивляет всех. И только любавичские хасиды улыбаются и говорят: «А как может быть иначе! Ведь Днепропетровск – город Ребе!»

[ << Назад ]  [ Содержание ]

ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.

E-mail:   lechaim@lechaim.ru