[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ИЮЛЬ 2005 СИВАН 5765 – 7 (159)
Тайна выбора «психометриста»
Яков Шехтер
Вокруг себя был никто
Ростов-на-Дону: Феникс, 2004.
Первое, что хочется подчеркнуть: этот роман написан очень талантливым человеком. В аннотации к книге Якова Шехтера сравнивают с мировыми знаменитостями – Коэльо и Кастанедой. Взгляд у автора очень цепкий, стиль оригинальный, воображение удивительное, быстро захватывающее читателя, так что повод для аналогий вроде бы есть. Но достоинство таланта Шехтера – совсем иное, чем у вышеназванных авторов. Он впервые изобразил психологию религиозного мистика изнутри (особенно если учесть, что речь идет об иудее-кабалисте).
Персонаж, от имени которого автор ведет рассказ, сам объясняет, почему в художественной литературе не может быть аналогий Шехтеру. Сознательное погружение личности в «психометрию» (так в романе назван религиозно-духовный мир, сфера контакта человека с Б-гом) требует подчинения личности целиком, без остатка. Финальный крах героя на избранной с детства «дороге к Космосу» (постепенное разочарование в своих возможностях, самопознание и самобичевание молодого мистика составляет, собственно, сюжет романа) связан с «пороком» героя, «подхваченным» в светской школе. Его ущербность в «психометрии» видится порожденной любовью к художественной литературе. Ведь служенье Космосу, поиск Мастера, проводника в Бесконечное, не терпит никаких соперников, не выносит земной суеты! Герой испытывает искушения, терзания и в финале «платит по счетам» за свои слабости – крахом избранного жизненного пути.
Или я не так понял? И, может быть, его бесследное исчезновение в конце романа означает как раз то, что он был прощен Космосом и отправлен туда, где может «стереть» былые заблуждения?
Для читателей крах персонажа, его разочарование в своих жизненных задачах обернулись необыкновенной удачей: возможностью проникнуть в мироощущение мистика, куда до сих пор никогда не проникала литература.
В чем заключается драма героя? Как и у любого светского человека – в свободе выбора. Только светский человек «подвергает всё сомнению» и мучается от неопределенности. А наш лектор-мистик ищет объект, не вызывающий сомнения, – таинственного и скрывающегося от учеников Мастера. У «психометриста» есть незыблемый Авторитет, и, кажется, ему легче жить, чем сомневающимся во всем «хилоним». Увы, это лишь видимая легкость: «психометрист» никогда не уверен, что выбрал в качестве Мастера того человека. В сущности, он подменил объект сомнений и остался существовать в той же драме Выбора, что и любой обыватель.
Время от времени плавное течение сюжета прерывается вставными главами из рукописи героя – истории таинственной, скрытой в земле Реховотской крепости. Написана она настолько ярко и живо, настолько правдоподобна в деталях, что, говорят, будто в сегодняшнем Реховотском муниципалитете кто-то из «пакидим» сделал прямой запрос писателю – о его исторических источниках…
Зачем Яков Шехтер в свой крепко сколоченный вокруг фигуры «лектора-психометриста» сюжет вставил серию новелл? Мне кажется, смысл этих глав для автора состоит в том, чтобы на историческом фоне (экзотически-католическом – западноевропейские рыцари Храма, экзотически-исламском – мамлюки или ассасины, экзотически-православном – украинское казачество на фоне привычного православия) выявить пласты духовной и материальной жизни разных народов. Такой опыт необходимо ощущать, планируя жизнь среди разных народов мира, хотя опыт этот как бы невидим, «скрыт под землей», но мистически очень живуч и оказывает воздействие на потомков этих народов.
Драма главного персонажа сводится к тому, что он ищет Высшее Наслаждение Жизни, каковым является контакт с Космосом (читай – с Б-гом), но при этом никогда не уверен, что знание, навыки и умения, которыми он овладел, и есть дорога к подлинному единству с Космосом. А вдруг это лишь обман, «притворившийся» «контактом», причем обман многовариантный: чаще всего самообман, рядящийся в мистические одежды... Как найти истину, как не превратиться в одного из многочисленных «эзотериков»-обманщиков? Сюжет строится на сопоставлении судьбы героя с исповедями двух встреченных им одесситок. Обе женщины стали жертвами мистиков-провокаторов, и их рассказы о своей жизни служат для героя мощным катализатором прозрения в его пороках.
Следует признать и некоторые слабости романа. Шехтер – опытный литератор: он умеет строить фразу так, что веришь каждому слову, умеет начертить образ иногда одной лишь деталью. Но романы он пока что не писал, этот – первый. Умение «сколотить» композицию большого сочинения – искусство особое. И в этом смысле мастерства писателю не хватило. Обе новеллы об одесситках – и о Ларисе, и о Тане – читаются как совершенно искусственные дополнения к основному сюжету. Они хорошо написаны – но именно как отдельные новеллы, а не части романа! Это не живые рассказы двух женщин о своих судьбах, а написанные произведения... Автор предусмотрел подобное замечание критика, и у него оба рассказа играют роль записей в дневнике «лектора». Но композиционно они всё равно «выбиваются» из сюжета, заставляют забыть о главной линии.
Роман Якова Шехтера видится мне значительным событием в истории литературы. Многие сочинения авторов-евреев, включая «русских израильтян», выглядят вполне типичными для русской литературы, но посвященными особой, еврейской или израильской, теме. А роман Я. Шехтера является первым крупным произведением еврейской литературы, исполненным на русском языке.
Кроме того, это событие в духовной жизни ашкеназского еврейства.
Михаил Хейфец
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru