[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ИЮНЬ 2005 ИЯР 5765 – 6 (158)
РАБСТВО, ИМЕНУЕМОЕ СВОБОДОЙ
Адин Эвен-Иcраэль (Штейнзальц)
Отсутствие рабства
еще не означает свободу.
Главная тема, пронизывающая роскошную ткань символов, обычаев и церемоний Пасхального сейдера, – всё это тема свободы!
Выражать свободу могут и простые церемонии, например непринужденные позы свободно раскинувшихся людей, выпивание четырех бокалов вина и повторение мантры «мы – свободные люди»! Однако существо каждого из нас во время сейдера пронизано более глубокой концепцией свободы.
Свободу чаще всего определяют как отсутствие принуждения, – подобно тому, что рабство можно определить как «отсутствие свободы». Но по существу отсутствие рабства само по себе еще не означает свободу. Рабство – состояние, когда человек вечно принужден подчиняться воле другого. А свобода – это способность человека действовать самостоятельно, это возможность самовыражения.
Чтобы человек мог действовать независимо, он должен захотеть выразить свою самобытность. Тот, у кого нет стремления к самовыражению и выполнению своего предназначения – то ли потому, что его дух сломлен, то ли потому, что он так и не развился, – не может считаться свободным. Он не свободен, хотя физически и не порабощен: это всего лишь брошенный раб – раб без хозяина!
Чудо Исхода не завершилось самим Исходом. Евреям нужно было стать свободными людьми, а не просто сбежавшими рабами. Авраам ибн-Эзра так описывает ситуацию:
«На берегах Красного моря евреи искренне желали избавиться от тягот рабства. Однако, прожив всю свою жизнь рабами, они не могли так легко сбросить укоренившуюся в них привычку ориентироваться на своих надсмотрщиков, дававших им задания для выполнения. Лишь после того, как вымерло поколение, рожденное в рабстве, еврейский народ смог войти в землю Израиля и построить государство свободных людей».
Раб несет двойное иго: он вынужден подчиняться хозяину и лишен собственной воли. И наоборот, человека, сознающего свою уникальность, неповторимость, свою индивидуальность, поработить нельзя. Человек же, не имеющий позитивного представления о себе, не может считаться совершенно свободным.
Те же принципы, что делают рабом отдельного человека, приложимы и ко всему народу в его нынешнем изгнании, голусе. Подлинное освобождение – нечто большее, чем просто исход из страны изгнания.
Состояние изгнания подразумевает лишение народа своей воли, коллективное подчинение диктату чуждой власти. Группа людей, покидающая свою страну по собственной воле, однако определяющая свой образ жизни на чужбине сообразно собственным ценностям, не может считаться живущей в изгнании. Эти люди попросту временно живут на чужбине. Пока они имеют возможность сохранять самобытность – они не настоящие изгнанники. Изгнание становится рабством лишь тогда, когда оно препятствует национальному самовыражению и самоопределению, душит его.
Подобно рабству, изгнание в каком-то смысле есть физическое состояние. Однако основная его суть – духовная! Это отречение от своей системы ценностей, духовная капитуляция, признание чуждых ценностей, отношений и нравов, вступающих в противоречие с духом индивидуума и духом родного народа.
Преследуемые евреи пребывали в изгнании на протяжении жизни несчетных поколений, и на протяжении этого времени были принуждаемы отказаться от своего образа жизни. Нация, в основном занимавшаяся земледелием, стала нацией купцов, независимый народ был обращен в рабство и склонился перед иностранным владычеством, завися от всякого недоброго ветра, то и дело подвергаясь гонениям. При всем том, пока евреи держались за свое духовное наследие, за собственный образ жизни и обычаи, они не были порабощенным народом.
В годы изгнания и блужданий евреям приходилось мириться с тем, что во многих отношениях они перестали быть хозяевами своей судьбы. Однако изгнание для евреев никогда не было абсолютным, поскольку ни один еврей не считал себя хуже своего хозяина, сохранял свое достоинство. И пока еврей сохранял свое «я», его связь с Б-гом не только утешала его, но и служила ему прибежищем, давала ему то внутреннее достоинство, которое не могло растоптать никакое изгнание.
Подлинное изгнание, как физическое, так и духовное, начинается с ассимиляции. Ассимилированный еврей, теряя свою самобытность, теряет независимость. Пусть даже он пользуется личной свободой, тем не менее его национальное изгнание надо считать тотальным. Его образ жизни уже не определяется его подлинной еврейской сутью. Жизнь ассимилированного еврея – как физическая, так и духовная – определяется чужеземными влияниями.
И даже если ассимилированный еврей живет в такой стране, где чужие люди сейчас уже не диктуют ему, как себя вести, всё равно он находится как бы в изгнании. Он несет в самом себе боль изгнания в самом глубоком смысле этого слова. Он лишен подлинного самосознания, которое ведет к свободе. Даже если чуждая культура не порабощает его физически, всё же она продолжает духовно управлять им, отнимает у него его духовное наследие.
В хасидской проповеди говорится: «Легче вывести еврея из изгнания, чем вытравить в нем “психологию изгнанника”».
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru