[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ МАЙ 2005 НИСАН 5765 – 5 (157)
Обыкновенный ад
Елена Макарова, Сергей Макаров, Екатерина Неклюдова, Виктор Куперман
Крепость над бездной. Терезинские дневники 1942–1945
М.: Мосты культуры; Jerusalem: Gesharim, 2003. – 408 с.
Читая эту книгу, понимаешь, почему Михаил Ромм назвал свой фильм «Обыкновенный фашизм» и отчего это словосочетание стало устойчивым. Только извне и постфактум кажется, что фашизм – это катаклизм сродни землетрясению, взрыву, цунами. Ромм сумел взглянуть на природу явления изнутри и понять: фашизм тем и страшен, что превращает ад в обыденность, привычку, норму жизни. Обыкновенный фашизм порождает обыкновенный ад – не одномоментную катастрофу, но растянутый во времени рутинный процесс.
Ад, уготованный евреям руководством Третьего рейха, был с немецкой педантичностью поделен на отделы и подотделы. Терезину в этой разветвленной структуре отводилась роль чего-то вроде «департамента рекламы» – он был призван служить своего рода потемкинской деревней, скрывающей подлинное положение дел. Здесь в 1944 году немецкие кинематографисты снимали пропагандистский фильм «Еврейское поселение»: о том, как хорошо живется евреям под властью нацистов. Сюда приезжала делегация Красного Креста, члены которой пришли в полный восторг от увиденного. Наконец, главный разработчик плана «окончательного решения еврейского вопроса» Адольф Эйхман назвал однажды Терезин «маленьким сионистским экспериментом для будущего еврейского государства».
Почему для создания «крепости-обманки» был выбран именно этот скромный городок в 60 километрах от Праги? Видимо, причина в том, что по географическому положению Терезин являлся идеальным перевалочным пунктом между крупными чешскими городами и польскими лагерями смерти. С конца 1941 года сюда стали прибывать транспорты с чешскими, немецкими, австрийскими, голландскими и датскими евреями. Приехавшие были весьма неоднородны по социальному статусу. В Терезин свозили, с одной стороны, стариков, инвалидов, калек, душевнобольных, которых не успели уничтожить в рамках программы эвтаназии, с другой же – представителей еврейской элиты: бывших государственных деятелей, военных, артистов.
Среди новых жителей Терезина были евреи-дворяне, крупные банкиры, министры, генералы. Впрочем, на условиях существования довоенное положение того или иного лица сказывалось слабо. В городе, рассчитанном на 6–8 тыс. человек, одновременно собирались десятки тысяч (в сентябре 1942 года население Терезина составляло почти 60 тыс. человек). Жилья не хватало, иногда спальные места устраивались даже в витринах довоенных магазинов. Всего через это «образцовое гетто» прошли более 150 тыс. человек, большинство из которых погибли в Освенциме и других концлагерях, а около 35 тыс. умерли в самом Терезине от голода и болезней. Недостатка в квалифицированных врачах в городе-лагере не было, однако хронически не хватало лекарств и медицинского оборудования.
В Терезине практиковалось раздельное проживание мужчин и женщин. Мальчики до 12 лет жили с матерью, а по достижении этого возраста – с отцом. Контакты между полами были сведены к минимуму. Режим был расписан до мелочей, за любое нарушение (например, курение или попытку передать письмо за пределы города) полагались самые жестокие наказания, вплоть до депортации в лагерь уничтожения или смертной казни. Досконально была продумана и система унижений: так, официальная инструкция требовала от обитателя гетто, обращающегося к начальству, «принимать вид провинившегося».
Тем не менее, как констатирует в предисловии к изданному тому Елена Макарова, нацистская попытка превратить людей в безличные «нумера» провалилась. Терезин стал символом духовного сопротивления, опытом выживания человека в условиях реализованной антиутопии. В гетто проходили концерты и спортивные состязания; в местном театре регулярно ставились драматические спектакли, оперы, оперетты; дети выпускали подпольные иллюстрированные журналы; картины, созданные терезинскими художниками, до сих пор выставляются по всему миру. Педагоги, несмотря на строжайший запрет, продолжали обучение детей; лучшие европейские профессора читали лекционные курсы на разные темы; один из самых известных психологов XX века Виктор Франкл создал здесь прославившую его впоследствии теорию логотерапии.
Обыкновенный ад просуществовал в Терезине четыре года. Даже май 1945 года принес избавление не всем остававшимся к этому времени в живых обитателям гетто. Перед самым концом войны сюда свезли больных из различных концлагерей, в городе вспыхнула эпидемия сыпного тифа, продолжавшаяся почти год и унесшая более полутора тысяч жизней. Поэтому последние узники покинули Терезин только в ноябре 1945 года, после окончания эпидемии.
Большую часть «терезинского» тома занимает дневник Эгона Редлиха, дополненный другими свидетельствами, ранее не публиковавшимися. И здесь мы подходим к очень важному моменту: дело в том, что дневник Редлиха, обнаруженный чешскими строителями в 1967 году в Терезине, на чердаке сносимого дома, вот уже почти сорок лет активно используется в антисемитской пропаганде.
Формально руководство гетто осуществлялось Советом старейшин, состоявшим по преимуществу из видных пражских сионистов. Фактически же ни одно более-менее важное решение не могло быть принято Советом без одобрения со стороны немецкого коменданта. Это касалось и самого болезненного вопроса – о депортациях жителей Терезина в концлагеря. Немцы передавали еврейской администрации указания о числе, возрасте и профессиях депортируемых, а конкретные списки составлялись соответствующим отделом самоуправления. В так называемую «рекламационную комиссию», занимавшуюся подготовкой этих списков, входил и автор самого известного терезинского дневника.
В советское время дневник Редлиха трактовался официальной пропагандой как доказательство того, что «сионистская верхушка» целиком и полностью разделяет с нацистами ответственность за уничтожение евреев. Сегодня интерпретации несколько усложнились. Так, известный православный проповедник дьякон Андрей Кураев в январе 2005 года, на съезде армейского духовенства, используя тенденциозно подобранные и лживо истолкованные цитаты из дневника Редлиха, пытался доказать, что сионисты сознательно уничтожали евреев-христиан, внося их в депортационные списки в первую очередь.
В этих целях все упоминания Редлиха о чешском населении Терезина были истолкованы Кураевым так, будто речь шла о крещеных евреях. Например, на основании абсолютно прозрачной и вроде бы не допускающей двойного толкования фразы «узнал, что готовят списки христиан, которые покинут Терезин», Кураев делает следующий вывод: «Были более ценимые жизни – это евреи, практикующие иудаизм и разделяющие сионистские идеалы. И были “отмершие ветви” – ассимилированные чешские евреи, иудо-христиане, “выкресты”. Именно из них и составлялись прежде всего списки смерти. Немцы при “окончательном решении еврейского вопроса” не делали различия между евреями-христианами и евреями-иудеями. Но это различие, оказывается, делали их пусть и подневольные, но всё же помощники из руководства сионистских организаций». В подтверждение своей мысли Кураев даже сослался на «авторитетный» источник – сборник 1978 года «Сионизм – правда и вымыслы».
Таким образом, кощунственная советская клевета в отношении погибшего в Освенциме юноши, на которого была возложена невыносимая обязанность – решать вопросы жизни и смерти, продолжается. Странно, что никто еще не догадался объявить обличительным документом роман У. Стайрона «Выбор Софи»: там речь идет о том, как мать посылает на гибель своего ребенка…
Впрочем, на самом деле вопрос о еврейском самоуправлении и мере его ответственности за терезинскую катастрофу действительно непрост, и дать на него простой и однозначный ответ едва ли возможно. Бывший чешский офицер Витезслав Ледерер, в декабре 1943 года депортированный из Терезина в Освенцим, через несколько месяцев бежал из лагеря, переодевшись в эсэсовскую форму, и вернулся в Терезин, чтобы рассказать членам Совета старейшин страшную правду. Неизвестно, поверили ли старейшины Ледереру, но в любом случае сообщенную им информацию они предпочли оставить в секрете. Между тем некоторые историки полагают, что обнародование правды об Освенциме могло бы спровоцировать восстание и предотвратить массовые депортации осени 1944 года.
Вот еще один факт, доказывающий невозможность сведения позиции еврейского руководства Терезина к какой-то простой и все объясняющей схеме. В октябре 1942 года жители гетто узнали из передачи Би-би-си (радиоприемник был нелегально установлен в одном из городских зданий) о массовом уничтожении евреев в концлагерях газом, однако глава Совета старейшин Якоб Эдельштейн назвал эту информацию «гнусной британской пропагандой». В то же время сами немцы вспоминали впоследствии, как бесстрашно общался Эдельштейн с представителями нацистского руководства, как последовательно отстаивал права узников…
Вышедший в издательстве «Мосты культуры» том – это лишь первый выпуск из задуманной Еленой Макаровой и ее соавторами серии книг о Терезине. В последующих томах предполагается рассказать о терезинских детях, о терезинских лекторах, об искусстве в Терезине.
Михаил Эдельштейн
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru