[<<Возрождение] [Архив] ЛЕХАИМ АПРЕЛЬ 2005 АДАР-2 5765 – 4 (156)
С еврейской музыкой в душе
18 февраля выдающемуся композитору Оскару Фельцману исполнилось 84 года. В минувшем году он был удостоен почетной премии Федерации еврейских общин России «Человек года». Маэстро ответил на вопросы корреспондента АЕН.
– Недавно вы были признаны ФЕОР «Человеком года» в номинации «Человек-легенда». Насколько важна была для вас эта награда?
– Чтобы ответить на этот вопрос, придется вернуться на много лет назад. Я родился в 1921 году в Одессе. Часто говорю об этом, и все журналисты бывают этим очень довольны, потому что Одесса – замечательный город, не похожий ни на какой другой, и слава о нем идет по всему миру. А когда я говорю, на какой улице я родился – а это произошло на Малой Арнаутской, – журналисты радуются еще больше. Потому что это замечательная улица, известная во всем мире. Одесса – музыкальный город. Он музыкален, как никакой другой город на свете.
С первого дня жизни я оказался в русско-еврейской среде. Во дворе моего дома на Малой Арнаутской была синагога. Дед и бабка иногда брали меня с собой в синагогу, и еврейская музыка вошла в мою душу, она для меня была частью культуры, которую получает ребенок от рождения. Еврейская музыка не стала для меня внезапным открытием. Я жил с еврейской музыкой.
Мои дедушка и бабушка напевали еврейские песни. Поэтому во время войны, когда Еврейский белорусский театр, находившийся в эвакуации в Новосибирске, заказал мне еврейскую музыку к спектаклям, мне не нужно было никакой специальной подготовки – музыка была у меня в голове как наследство от бабушки и дедушки.
Я очень серьезно занимаюсь еврейской музыкой. Я написал не одну, не две, а несколько циклов песен. Когда я пишу еврейскую музыку, я слышу свой язык, свою интонацию, мне не нужно приспосабливаться…
В последнее время я получил очень много званий и наград, иногда даже бывает неловко – не знаю, заслуживаю ли... Но награда «Человек года», которую я получил в номинации «Человек-легенда», стала для меня огромным событием в жизни. И теперь статуэтка «Скрипач на крыше» стоит в моем кабинете на рояле и олицетворяет не только мою работу в музыке, но и всю мою жизнь…
– Если позволите, Оскар Борисович, снова вернемся на много лет назад. Вы были одним из тех маленьких одесских мальчиков, которых водили к легендарному Столярскому…
– Все одесские дети должны были пройти «музыкальный контроль»: очень многие из них рождаются музыкально одаренными, многие становятся вундеркиндами, и многие выбирают своей профессией музыку.
Я не отличался от других, и в пять лет меня повели к знаменитому профессору Столярскому, который учил детей играть на скрипке, чтобы он определил, есть у меня слух или нет. Он мне что-то такое поиграл, я попел, и Столярский сказал: «С этим мальчиком я буду заниматься».
Знаете, сколько я у него занимался? Две недели. Потом я пришел к нему и сказал: «Петр Соломонович, я у вас больше учиться не хочу». Он сказал: «Мальчик, что такое? Я плохо тебя учу?» «Знаете, я не хочу играть стоя, хочу играть сидя», – ответил я. И он сказал маме: «Мадам Фельцман, отведите его к Берте Михайловне Рейнбальд, она будет учить его играть на рояле». Она была знаменитым профессором, у нее учился Гилельс. Я до сих пор поражен, как это в детстве сообразил, что мне нужно играть именно на рояле. Ведь я уже в шесть лет начал писать музыку: написал небольшую пьесу «Осень». А музыку надо писать, владея роялем.
Я окончил школу имени Столярского, в 1939 году приехал в Москву и лучше всех выдержал экзамен в консерваторию по классу композиции… А в 1941 году началась война. Меня отправили в Новосибирск и сделали ответственным секретарем Союза композиторов. И я до сих пор благодарен нашему правительству, что оно сохранило мне жизнь, поняв, что я ценен для музыки…
– Вы достаточно поздно начали писать песни…
– Обычно начинают с песен, а потом переходят к более серьезным жанрам. А у меня всё было по-другому: я начал писать оперетты еще в Новосибирске. В Москве я пришел в Театр оперетты, и меня там встретили, как родного….
Моей первой настоящей песней был «Теплоход» на стихи Драгунского и Давидовича. Я показал ее товарищам, и они посоветовали дать ее Утесову. Утесов сказал: «Через две недели вы будете слышать эту песню по всем радиостанциям». Так оно и произошло. И сегодня она звучит с той же силой. После «Теплохода» я почувствовал вкус к сочинению песен и начал общаться с большими мастерами – Блантером, Соловьевым-Седым, Дунаевским… Недавно меня спросили: «Сколько вы написали песен?» Я ответил, что не считал, наверное, несколько сотен. А оказалось – около полутора тысяч. Среди них «Черное море», «Венок Дуная», «На тебе сошелся клином белый свет», «Я верю, друзья, караваны ракет…» Это лишь незначительная часть «песенного хозяйства», которое я создал.
– Вы работали со многими известными поэтами. Сотрудничество с кем из них вам запомнилось больше всего?
– Я очень счастливый человек. На протяжении жизни я работал с самыми выдающимися поэтами нашей страны – Долматовским, Рождественским, Матусовским, Ошаниным… Не могу сказать, с кем мне лучше работалось, но Роберт Рождественский для меня стоит особняком. Я, наверное, больше всего песен написал, работая с ним. Мы понимали друг друга – трудно представить себе, что это может быть повторено. Понимаете, это было совершенно по-особому… Сами посудите – я написал с ним «Огромное небо», «Балладу о красках», «Балладу о знамени», «Старые слова», написал несколько мюзиклов. Как он понимал сцену, театр... Трудно найти второго такого поэта!
– Среди ваших произведений есть песни, записанные на диск «Еврейское счастье». Как они создавались?
– У них действительно своя история. В Москве проходит фестиваль имени Михоэлса, а в его рамках – международный конкурс песни. На одном из таких мероприятий замечательное трио «Мазл тов» из Екатеринбурга исполняло импровизации на темы 12 моих еврейских мелодий. Музыканты сделали из них целый венок. Потом на их основе выпустили диск. Этот диск я назвал «Еврейское счастье», потому что еврейское счастье, как и вся еврейская жизнь: и грусть, и драма, и веселье, и шутка. Всё это вместе – еврейское счастье.
– Вы присутствовали на открытии выставки Шагала в Нью-Йорке…
– Вы просто всё обо мне знаете! Откуда? Одним из самых ярких событий в жизни стало для меня посещение выставки, посвященной Марку Шагалу, в Центральном еврейском музее Нью-Йорка. Мне предложили поехать на эту выставку со своими песнями – а у меня их к тому времени было уже немало написано. Я полетел в Нью-Йорк. Там под мою музыку шел просмотр картин. Люди воспринимали живопись Шагала вместе с моей музыкой. И это лишний раз говорило мне о единстве моей души и еврейской музыки, еврейской культуры.
Я должен вам сказать, там, на Бродвее, заинтересовались и спросили меня, хотел бы я написать для них музыку… Я сказал, что хотел бы, но на еврейском материале. Мне предложили написать сюжет. И я написал заявку на сценарий с названием «Где живет Б-г?». Суть в том, что человечество ищет, где живет Б-г. А оказывается, что Б-г живет в каждом хорошем человеке, в каждой возвышенной душе. Вот что я придумал. Я создал уже 12 музыкальных номеров, стихи к ним написал Юрий Гарин, очень одаренный поэт, который живет и в России, и в Израиле, очень хорошо знает еврейскую культуру. Сейчас работа над мюзиклом временно приостановлена, но уже записано около часа музыки с Большим симфоническим оркестром.
– И последний вопрос. Вы являетесь членом Общественного совета ФЕОР. Как вы, при вашей занятости, при том, насколько вы погружены в творчество, находите для этого время?
– Когда меня выбрали в Совет, это стало очень большим событием. Должен сказать, когда я иду на заседание Совета, всегда нахожусь в приподнятом настроении. Мне близки те вопросы, которые там решаются и обсуждаются, и те люди, которые рядом со мною находятся.
Как у меня хватает времени? У меня хватает времени. Если бы сказали: «Или пиши музыку, или иди на Совет», я бы не ответил: «Нет, на Совет я не пойду, я буду сидеть и писать музыку». Я сделал бы так, чтобы и на Совет пойти, и музыку писать.
Я беру на себя смелость сказать: очень хорошие и душевные отношения у меня сложились с главным раввином России Берлом Лазаром. Душевные не потому, что он занимает высокий пост, а потому, что он очень душевный человек. И никто нас специально не сближал. Но моя музыка и его размышления о жизни – не только еврейской жизни, но и вообще о жизни, которой мы живем, – сделали так, что он стал одним из близких моих друзей. Поэтому мое участие в Совете и моя дружба с раввином Лазаром неразделимы.
А. Баскакова
[ << Назад ] [ Содержание ]
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru