[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ЯНВАРЬ 2005 ТЕВЕС 5765 – 1 (153)
СвеЧа на ветру
Фильм Романа Качанова «Арье»
М.: Киностудия им. М. Горького. – 2004.
Герой этого фильма – весьма необычный еврей. В образе врача Израиля Арье перед нами предстает почти не встречающийся в современном искусстве тип еврея-героя, невольно заставляющий вспоминать о Маккавеях.
Кардиохирург Израиль Арье – выдающийся врач, ежедневно спасающий человеческие жизни. Светило медицинской науки. Огромный, мощный, буквально заполняющий собой весь экран человек непонятного возраста – ясно, что за пятьдесят, но сколько за пятьдесят? А меж тем, если исходить из сценария, ему никак не меньше семидесяти и за спиной у него – Катастрофа.
Катастрофе посвящено не менее половины фильма. И опять-таки, это не привычный нам фильм о Катастрофе, где на зрителя безостановочно обрушиваются сцены ужаса и насилия, пока не начинаешь захлебываться, мысленно моля режиссера о пощаде.
Катастрофа маленького Изи Арье – это чердак литовского хутора; там он на долгие годы заперт наедине с девочкой Соней, его будущей первой и последней любовью. Чердак, с которого Изя с Соней то и дело пытаются убежать – не потому что им там плохо, а просто поиграть, побегать; они же дети.
Об этой испытанной в детстве острой нехватке движений невольно вспоминаешь, глядя, с каким наслаждением герой фильма, став взрослым, ходит, бегает, плавает.
И полицаи в фильме Романа Качанова – это вовсе не грубые верзилы в тяжелых кирзовых сапогах, а миловидные, тоненькие литовские девочки, бывшие одноклассницы спасителя Изи литовца Иозаса: «А вот и наш славный Иозас, он у нас в школе лучший шахматист был. Иозас, а ведь твоя семья всегда с евреями дела имела, так уж не попрятал ли ты кого?»
Здесь сама собою напрашивается параллель с «Покаянием» Т. Абуладзе, где стражники, придя арестовывать хозяина, приветливо произносят: «Мир дому вашему!»
В фильме три основных места действия: Литва 40-х годов, современная Москва и нынешний Израиль. Причем литовские сцены снимались в Литве, московские – в Москве, а израильские, соответственно, в Израиле.
Разумеется, тема Святой земли, как всегда, неразрывно связана с темой Б-га.
Одна из самых сильных сцен в фильме – ночной спор между маленькими Изей и Соней на вечную тему – есть ли Б-г на свете. Изя, до войны росший в семье, явно пренебрегавшей древними традициями, гордо бросает: «Б-га нет!» «А вот еще так скажешь – и ударит гром…» – пугает его Соня, дома у которой соблюдали субботу. «Б-га нет!» – немедленно принимает вызов Изя. И – ударяет гром.
– А еще так скажешь – и будет град!
– Б-га нет!
Начинается град.
– А еще так скажешь – и вообще превратишься в камень!
Изю наконец проняло, и он молчит.
– Вот видишь! – выдержав паузу, победоносно заключает Соня.
И Б-г, таким образом, становится для нас как бы одним из героев, несказанно расширяя пространство фильма.
Вообще, потусторонняя жизнь явлена в фильме на удивление богато и разнообразно: тут и ангелы, «приставленные» к Изе и Соне, и оживающие портреты близких, и неоднократно возникающие на экране виды иерусалимского кладбища…
Окончилась война. В руках осиротевшего Изи потрепанный альбом с семейными фотографиями. Он раскрывает его – и происходит чудо: портреты оживают.
«Ты остался один из всей семьи, Изя, на тебе теперь большая ответственность!» – грозит с фотографии пальцем покойный дедушка. «Уезжай отсюда поскорей в большой город!» – велит умерший отец. «Забери у соседки Алдоны наши подушки, а то я ее знаю, сама не отдаст!» – тревожится давно ушедшая в иной мир мама. Tам, в своем, ограниченном деревянной рамкой пространстве-времени – oни тоже как бы живут: двигаются, разговаривают, смеются. Плачут, когда герой умирает.
Удивительно точно передан в картине образ Сони – ее, как и Изю, в фильме играют три актрисы: Соня в детстве, Соня в юности и Соня наших дней. Соню наших дней – такую же, как Изя, – несгибаемую, не стареющую ни духом ни телом, удивительно женственную, привлекательную, – сыграла замечательная израильская актриса Сандра Саде. И хотя страстная, чувственная Соня ничем не напоминает мечтательную Сольвейг, параллель тем не менее напрашивается: ведь и к ней в конце жизни возвращается ее первый возлюбленный. Возвращается умирать.
Режиссер Роман Качанов и кинодраматург Александр Гельман рассказали нам чудесную историю о любви, зародившейся в детстве и продлившейся всю жизнь. О чувствах, и за шестьдесят лет не утративших остроты. О том, что можно, невзирая ни на какие обстоятельства, до последней минуты оставаться верным самому себе.
Камера наезжает. Крупным планом – бесчисленное множество хрупких, причудливо переплетающихся между собой соломинок, покрывающих крышу дома на заброшенном литовском хуторе. Ночь, темнота и единственный источник света – трепещущий на ветру язычок Сониной субботней свечки.
Ольга Фикс
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru