[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ОКТЯБРЬ 2004 ТИШРЕЙ 5765 – 10 (150)
Еврейский корреспондент Ремизова
Ремизов и Голландия: Переписка с Б.Н. Рапчинским
(1947–1957)
Сост. Т.В. Цивьян. М. : «Наука», 2004. — 167 с.
Знаменитый прозаик Алексей Ремизов был известен как неутомимый фантазер и мистификатор. Самым известным его детищем стала Обезьянья Великая и Вольная Палата, кавалерами которой перебывали едва ли не все крупнейшие литераторы эпохи – Ремизов раздавал им чины и звания от имени мифологического обезьяньего царя Асыки. Впрочем, далеко не все ремизовские выдумки были столь же невинны. Современники, часто становившиеся жертвами его розыгрышей, писателя уважали, но не слишком любили. «Жалко и жутко, но и трогательно, как нежить, скулит, – а обогреть – нагадит в карман почти невинно» – так характеризовал автора «Крестовых сестер» М. Кузмин.
Однако в переписке с Борисом Наумовичем Рапчинским (по-русски его фамилия пишется как Рябчинский, но в книге дается «в обратном переводе» с голландского, где он известен как Raptschinsky) нет следов ремизовских мистификаций и провокаций. В эпистолярном общении с известным историком, филологом, переводчиком, большую часть жизни проведшим в Голландии, писатель обходился без розыгрышей. Письма достаточно «обыкновенные», хотя содержательные. Обращают на себя внимание вопросы на темы голландского языка и бытовых реалий, которые Ремизов задает своему «собеседнику» и на которые тот обстоятельно, по-профессорски, отвечает. «Скажите, нет ли (в голландском языке. – М.Э.) парных имен для мальчика и девочки, для Аленушки-Иванушки? Буду вам очень благодарен». Или: «Назовите мне голландское коровье имя, как у нас зовут коров краснуха, пеструха».
Письма Ремизова Рапчинскому (они сохранились намного полнее, чем ответные письма Рапчинского) были найдены в библиотеке Амстердамского университета Яной ван Эйтен-Коопманс. Она выступает публикатором и комментатором переписки. Примечания ее несколько беднее, чем к тому приучен избалованный отечественной комментаторской школой русский читатель, но эта – относительная, впрочем, – бедность искупается обилием вошедших в книгу сопроводительных материалов. Здесь и биография Рапчинского, написанная Яной ван Эйтен-Коопманс, и две работы составителя тома Т.В. Цивьян: «Ремизов своими и чужими глазами» и «Русский литературный язык: “Случай Ремизова”».
Все письма Ремизова воспроизведены в книге факсимильно, что в данном случае очень важно: пристрастие прозаика к каллиграфическим упражнениям и экспериментам превращало любой его текст в произведение изобразительного искусства.
Остановимся несколько подробнее на личности Бориса Рапчинского. Будущий корреспондент Ремизова родился в 1887 году недалеко от Кременчуга в еврейской семье. По окончании гимназии он вступил в еврейскую социал-демократическую партию «Поалей Сион» и стал членом редакции «Еврейской рабочей хроники». Впрочем, Рапчинский и его товарищи успели выпустить лишь один номер газеты – летом 1906 года все они были арестованы и обвинены в антиправительственном заговоре, а также в хранении оружия и взрывчатых веществ. Через полгода Рапчинского освободили до суда, и 24 ноября 1907 года, накануне вынесения приговора, он бежал через Краков в Вену и далее в Амстердам. Там он и прожил оставшиеся 75 лет своей долгой жизни.
В Голландии Рапчинский вновь вошел в круг сионистов-социалистов – не без помощи своего будущего тестя Давида Персона, который был членом правления Союза нидерландских сионистов и в 1911 году представлял Союз на сионистском съезде в Базеле. Именно тогда Рапчинский начал активно сотрудничать в еврейской прессе, ратуя за «сионизм на основе марксизма». Однако, его «роман» с социал-демократами закончился после Октябрьской революции в России, когда Рапчинский выступил с резкой критикой большевистского режима.
В 1920-х годах Рапчинский получил известность как лексикограф, составитель русско-голландского и голландско-русского словарей, а также как историк, автор диссертации о голландских связях Петра Великого. С 1932 года он преподавал в Утрехтском университете.
Когда в мае 1940 года немецкие войска вторглись на территорию Нидерландов, Рапчинский был вынужден покинуть кафедру. Спасая родных, ему удалось зарегистрироваться как «арийцу», вследствие чего его брак приобрел статус «привилегированного смешанного брака». В результате никто из членов его семьи не подпадал под распоряжения оккупационных властей относительно евреев. Но в 1942 году дочь Рапчинского Людмила вышла замуж за молодого еврея Фрица Рихтера и вскоре вместе с мужем погибла в газовой камере Освенцима.
Брак Рапчинского и Маши Персон не выдержал испытания этой трагедией, и после войны супруги расстались. Гражданской женой Рапчинского стала подруга его дочери Жаннетт Теенгс (русские знакомые Рапчинского, в том числе и Ремизов, называли ее Анной Яковлевной). Официально их отношения были оформлены лишь в 1970 году, после смерти Маши Персон…
Жизнь исследователя голландского языка и русской истории Бориса Рапчинского оказалась неразрывно переплетена с судьбой европейского (в том числе нидерландского) еврейства. Поэтому так органично в этой книге выглядит мини-монография Ольги Тилкес «Еврейское время и пространство в Амстердаме»: краткий, но исключительно насыщенный очерк истории голландской еврейской общины с момента ее зарождения в конце XVI века и вплоть до гибели большинства нидерландских евреев во время Холокоста.
Михаил Эдельштейн
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru