[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ МАРТ 2004 АДАР 5764 – 3 (143)
Поэма об умении плавать
Глава первая
Меня учили плавать следующим образом:
1
Капитан-лейтенант Шефтелевич (теперь-то известно: Sabthai – «рожденный в субботу»), каплей Шефтелевич, тогдашний жених моей тетки, взял надувную понтонную лодку и выгреб на середину реки.
Я сидел на резиновом круглом боку, удивляясь его жесткости. Мне чудилось – воздух должен быть мягким. Отсюда, естественно, вытекает: я ничего не знал о давлении.
– Встать! – приказал каплей.
И я встал, болтая руками, что не давали мне распрямиться.
– Смирно! – сказал каплей.
Мои ненадежные плечи, что не управляли руками, расправиться не могли. И шея – продолжение позвоночника – не подпирала голову. Я стоял, точно лошадь, чья морда уткнулась в торбу с овсом. Моя голова упала в реку, и страх хрустел мною, как лошадь – своею кормежкой..
– На старт! – приказал каплей.
Что означало: я должен взобраться на круглый и жесткий бок, где прежде сидел. Теперь надлежало стоять.
Взобрался...
Каплей бросил весла.
Солнце расчертило реку, как страницу в тетради, пунктиром, и каждая черточка – зеркало, чтоб солнцу смотреться... Десантная черная лодка качалась и мокла в воде, будто ржаная баранка.
Резиновый бок, придавленный моими ступнями, толкал меня кверху. Каплей, как жених, сидел в полной парадной форме: сапоги, китель, фуражка, кортик. Под солнцем, на широкой груди, плавились-расплавлялись боевые награды, заслуженные в боях и походах.
– Марш! – приказал каплей.
И я подумал, как будто не был десятилетним мальчиком: почему (я подумал) именно мне тут стоять, источая пятками липкий страх, дабы приклеиться к лодке желательно намертво?
А каплей Шефтелевич, мой будущий дядюшка, сидел женихом в полной парадной форме – не в длинных зеленых трусах, как прежние четырнадцать раз...
Но почему не другой?
– думал я. –
Пускай бы другой!
Ему бы стоять,
а не мне!
...вдруг прыгнул и стал тонуть. В пятнадцатый раз – тонуть. И вытащен был каплеем, награды которого блестели – умытые – и клацали друг об друга с металлическим звяком, словно отряхиваясь...
Но вытер он только кортик.
И медленно-медленно, как облако в небе, качался на волнах платок с алым пятном губной тетушкиной помады.
Я плавать не научился.
2
Воспитатель Велвл (он же – Володя) усадил нас на землю, на возвышенный каменный кряж, в северных наших широтах именуемый «кенда», велел опереться руками, ноги поднять.
– Тяни носок! – командовал он, как в стародавнем кино.
Мы тянули, попеременно пинаясь, вдавливая колени. На счет «раз» – левой, на счет «два» – правой...
Этим серьезным делом – избиением воздуха с помощью ног – мы занимались над самой водой.
С противоположной низины, на местном наречье – с «урёмы» или, пускай, с «урмана», заросшего мелколесьем, – оттуда, мне кажется, тамошний птичий люд воспринимал нас большими пернатыми, галдящими на краю и пробно крутящими крыльями перед полетом.
Что?.. Почему невозможно?
Раз человек посредством верхних и нижних конечностей одолел стихию воды, – отчего же ему не летать?
Есть пароходы и дизель-электроходы, и атомные подлодки, и суда на воздушной подушке типа «ракета». Но есть «брасс» и «кроль», и «спина», и «дельфин». Есть самолеты и вертолеты, и древний воздушный шар с дирижаблем и дельтапланом...
Но найдено будет нечто: простое движение мышц – и человек воспарит: «брассом» и «кролем», «дельфином» и на спине. А девушки непременно будут порхать «баттерфляем» в воздушном том океане.
Воспитатель Велвл (он же – Володя), за пазухой у которого болталась книжка-картинка «Как научиться плавать», командовал с суши почти что стихами:
В воду по пояс войди,
рот посильней отворяй
и вдыхай!
Голову окунай,
рот растворяй,
выдыхай!
Мы пускали пузыри, как утопленники. Вода разъедала нам ноздри, как щелочь. Фыркали, как лошади. Мотали головой, как телята.
– Усложним упражнение! – командовал Велвл-Володя. – При вдохе и выдохе будем работать руками! – И показывал на суше, как надо.
Книжка под майкой мешала ему, била по пузу, но делал он хорошо.
И вот, дабы проучить упрямую реку, мы изо всех сил колотим ее. Кулаками в скулу. Ладонями по мордасам. Пальцами острыми тычем, ногтями карябаем... Чтоб стало ей больно. И чтоб удержала нас.
Брызги... ни зги... колотим, молотим...
Если бы тут случился (на идише) балабос, то бишь по-русски – хозяин, нынешний хваткий фермер иль головастый глава ОАО (прежний колхоз «Красный лапоть»), он бы, конечно, использовал даровую энергию. И мельницей наших рук зерна намолол бы триста пудов. А может, и тысячу. И воду, нагретую нами, отвел в парники...
Да не было там балабоса! То бишь хозяина... Впустую мы дрались с рекой. Руками, а после – ногами. И даже макушкой.
Я плавать не научился.
3
Девочка Ева в резиновой розовой шапочке кувыркалась и брызгалась, изображая фонтан.
– Иди же, Адам, иди... я вот... догоняй!
Яркие губы, отмытые ярче розовой шапочки, изгибались под углом любви. Длинные робкие руки, обретшие смелость в воде оттого, что ее подчинили, Адама (меня) увлекали. Ева-русалка, она опускалась на дно и, присевши (как я теперь понимаю), делала резкий толчок. Выскакивала по пояс. Вода ниспадала, как платье, стеклянно шумящее.
– Ну же, Адам, иди! – так трепетали губы и шея, и грудь.
Однако Адам (я) ничего не видел, не слышал...
– Да, – канючил, – сама зовешь, а сама утопишь!
И не научился плавать.
Глава вторая
Я научился плавать следующим образом:
В озеро, именуемое «старица» поутру забрел. Никого не было. Умевшие плавать плескались в реке, чистой, холодной, с твердым песком. А я – здесь. Один. Слышал счастливые голоса с утренней дрожью и свежестью.
Раздевался, входил в воду, покинутую рекой, наверное, в мезозойский период. Тут не ступала нога человека. Никто не ходил сюда, как не ходят к старухе, когда есть молодая.
Однако же опытом негоже пренебрегать. Мне пригодилась моя «старица», которая так соскучилась в одиночестве, что долго не отпускала меня прощаясь. Ноги, черные до колен, омывал я в реке, что относилась ко мне как к существу низшего разряда. Будто я был пресноводный карась, нахально заплывший в Средиземное море.
...Передвигался прыжками по дряблому дну моей «старицы».
Оттолкнулся.
В тухлом повис
кипятке.
Снова встаю.
Толчок.
Полсекунды
борьбы со стихией.
Опять остановка.
Толчок...
Продолжите сами.
Вода не текла в моем водоеме – время текло. Месяц прошел сквозь меня в болотном протухшем пруду, и я научился плавать.
Глава третья
Сформулируем краткие выводы:
Если бы некто Адам умел мыслить не ретро-, а перспективно, он мог бы уже тогда будущее прозреть.
1
Адама бросают в воду, предварительно оповестив: спасенья не будет.
Инстинкт, пробудись! Сработай автоматически, возьми на себя ответственность и выручи человека.
Однако Адам
тонет.
Где же ты,
спрашиваем,
инстинкт
самосохраненья?
2
Адаму талдычат: плыви, не потонешь! Будет вразрез с наукой, чтобы тебе потонуть. Ты, вытесняя воду, уменьшаешь вес своего тела. Это закон Архимеда, архимудрого древнего грека.
Однако Адам
тонет.
Где же ты,
спрашиваем,
светлая голова
и архимедов
рычаг?
3
Адама манят: забудь и забудься! Сделай шаг к наслаждению, к счастью. Вот оно! Машет тебе голой веселой рукой.
Ну же, Адам, иди! Поднимись, окунись, испытай!
Однако Адам
тонет.
Где же ты,
спрашиваем,
отвага любви,
отчаянье
страсти?
4
И наконец, Адам забирается в
лужу. Героизма ни на полушку. И доводы разума ни к чему. А счастье, вы знаете, в лужах не водится.
Однако Адам забирается в лужу.
Потому что не в силах
общепринятым методом
овладеть умением
плавать.
Свой способ
изобретает.
В луже.
5
Я мог бы тогда понять, в то детское время, – если бы, повторяю, мыслил перспективно, то есть был бы Адамом, мыслящим человеком, – я мог бы уразуметь, как на земле проживу.
Я проживу так,
как научил
ся
плавать.
Быть может,
и в луже.
Но сам.
Свой способ
изобретя.
Ни от кого
не завися.
А я по натуре
ласковый,
мордой хочу
тереться...
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru