[<<Возрождение] [Архив]        ЛЕХАИМ ЯНВАРЬ 2004 ТЕВЕС 5764 – 1 (141)

«КОВЧЕГ» У БЕРЕГОВ ФЕОР

С 14 по 16 ноября в Подмосковье состоялся выездной семинар культурно-просветительского центра русской еврейской интеллигенции «Ковчег».

В этом семинаре под руководством Феликса Дектора приняли участие поэты, прозаики, переводчики, режиссеры, артисты, ученые и общественные деятели.

Преподаватель Высшей гуманитарной школы им. С. Дубнова (бывший Еврейский университет в Москве), автор «Лехаима» Александр Синельников прочитал лекцию «Евреи и прогресс».

Среди других выступавших – поэт и режиссер Григорий Кантор, литературовед и мемуарист Владимир Глоцер и другие.

В работе семинара приняли участие члены литературного клуба «Молодой Ковчег», работающего при Московском еврейском общинном центре. Свои стихи прочитали Александр Раппопорт, Марина Гольденберг, Михаил Липкин, Михаил Каганович...

Оживленные споры вызвал рассказ Марии Ульяновой «Прах и пепел», в котором автор попыталась обыгрывать библейские сюжеты, перенесенные в современность.

Гости семинара – народный артист Украины Георгий Мельский и актер театра и кино Анатолий Немов показали спектакль «Записки похоронщика Вениамина Семеновича Белоцерковского», созданного по рассказам Давида Маркиша.

В своем заключительном слове руководитель «Ковчега» Феликс Дектор отметил огромное просветительское значение состоявшейся встречи и поблагодарил спонсора семинара – организацию «Хабад-Любавич».

После окончания семинара корреспондент АЕН взяла интервью у руководителя «Ковчега». На ее вопросы ответил переводчик, издатель и общественный деятель Феликс Дектор.

– Пожалуйста, расскажите о себе...

– В середине прошлого века я окончил Вильнюсский университет, работал в молодежной газете, а в 1956 году уехал в Москву, поступать в Литературный институт имени Горького. Посещал семинар поэта Льва Озерова...

А затем – переводил литовских писателей. Книги в те времена выходили гигантскими тиражами, и жилось мне безбедно. У меня было четверо детей, две машины и двухэтажный коттедж в известном всей Москве поселке у станции метро «Сокол», с гаражом и садом. Когда знакомые спрашивали: «Почему бы вам собаку не завести?» – мы с женой говорили, что лучше уж мы пятого ребеночка заведем: глядишь, человеком вырастет...

Правда, пятый родился уже в Израиле.

– Если у вас были такие прекрасные условия, тогда почему же вы решили репатриироваться?

– Где-то годам к сорока я почувствовал, что уперся в свой «потолок». Ну, то есть сделал максимум того, чего мог достичь в Советском Союзе средних способностей еврей-гуманитарий, притом не член КПСС. Я понимал, что в моей жизни уже ничего не изменится...

Да, конечно, можно было добиться и большего, только вот одно «но» – для этого требовалось вступать либо в сделки с совестью, либо в противоречия с Уголовным кодексом СССР.

В семидесятых годах появилась наконец возможность легально покинуть СССР, и я пришел к важному для себя выводу. А именно, что для еврея безнравственно и аморально жить в стране, народ которой его, мягко говоря, не любит, режим которой всячески его оскорбляет. Если есть возможность расстаться с таким существованием, а ты предпочитаешь мириться с этим, значит, ты – раб, а не человек.

К тому же мать моих детей – не еврейка, и хотя она уже прилично знала иврит, я понимал, что если мы не уедем, то на мне прервется цепочка поколений, идущая от Авраама, Исаака и Яакова. Я не мог с этим смириться. Не может быть, чтобы просто так, ни для чего, впервые за две тысячи лет совпали три момента. Вот они: первый – я, который все еще сознает себя евреем, второй – возрожденное Государство Израиль и третий – возможность вернуть свое семя на родную почву...

– Как получилось, что, будучи членом Союза советских писателей, вы занялись еврейским самиздатом...

– Московские «отказники» Паша Абрамович, Володя (Зеев) Вагнер, Володя Престин, Веня Файн, Илья Эссас – хотели создать еврейский журнал на русском языке. Они попросили меня помочь, и я стал издавать журнал под названием «Тарбут» («Культура»).

«Награда» родины-мачехи не заставила себя ждать. Мои литовские переводы повылетали из портфелей издательств и редакций «толстых» журналов. И тут же началась слежка, обыски, конфискация материалов, вызовы на допрос, исключение из Союза писателей. Меня грубо выталкивали из страны. Выпустив первые четыре номера «Тарбута», я «подал на выезд». Многие годами ждали разрешения, и я полагал, что успею еще немало поработать на благо еврейского народа. Однако спустя всего-то восемь дней прибыло приглашение в ОВИР, где мне было предписано покинуть в течение недели пределы СССР. И уже 2 марта 1976 года я прошел через прощальный обыск – и вылетел в Израиль.

– Чем вы занялись в Израиле?

– Мне хотелось и там быть издателем. Оглядевшись, я увидел, что в Израиле нет издания, которое регулярно рассказывало бы советским евреям о том, что собой представляет еврейское государство. Я открыл одноименное с прежним московским подпольным журналом издательство «Тарбут». В нем и стал выпускать дайджест израильской прессы «Народ и Земля». Ну а еще через год при поддержке Еврейского агентства «Сохнут» (в прекрасном лице его молодой сотрудницы Аллы Леви) учредил ежемесячник «Израиль сегодня».

В 1980 году я издал запрещенную советской цензурой «Черную книгу» о Холокосте, составленную Ильей Эренбургом и Василием Гроссманом. Позднее, в 1982 году, стал выпускать первый в стране молодежный журнал на русском языке «Сабра» с приложением «Арик» – для самых маленьких. Эту работу поддержали Еврейское агентство, министерство абсорбции, Мемориальный фонд еврейской культуры, музей «Яд ва-Шем». И все это нелегально попадало в СССР благодаря усилиям организации «Натив».

– Почему вы с недавних пор снова стали работать в России?

– Мои издания предназначались прежде всего советским евреям. И вот как только появилась возможность, я тут же стал печатать книги здесь, в Москве.

Это были и тонкие книжки для детей, и солидные тома альманаха «Ковчег» – напомню, первого в СССР легального литературно-художественного и публицистического еврейского альманаха на русском языке. Его мы редактировали вместе с Ромой Спектором.

Если раньше «Тарбут» печатал книги тиражом в одну-две тысячи экземпляров, то теперь они выходили тиражами в десятки тысяч.

– Как родилась идея клуба «Ковчег»?

– Приезжая по издательским делам все чаще в Москву, я замечал, как постоянно множатся различные еврейские организации. А вместе с тем видел, и как сужается, сходит на нет неофициальное общение нашей творческой интеллигенции. Несмотря на серьезные перемены, произошедшие в обществе, для многих понятие «еврей» по-прежнему имело негативную окраску...

В 1996 году мне предложили стать официальным посланником  «Сохнута», Еврейского агентства в Москве, для связи с общиной. Предстояло создать новый отдел, организовать выпуск газеты, а главное – наладить живую связь с конкретными евреями, большинство которых вряд ли думало об алие. В это большинство входили и многие мои коллеги по Союзу писателей, в котором я был вновь восстановлен – уже после «перестройки».

Вот тогда-то, весной 1997 года, я и создал клуб «Ковчег», в который пригласил писателей, журналистов, артистов, музыкантов. Мне нравится это название – «Ковчег»: еврейское понятие, выраженное многозначным русским словом. Тут тебе и Ноев ковчег, и Ковчег Завета...

Сегодня «Ковчег» – это самая настоящая община, объединяющая полторы сотни представителей русско-еврейской творческой интеллигенции. Среди них – литературный критик Лев Аннинский и профессор философии Юрий Борев, общественный деятель Алла Гербер и журналист Евгений Гик, литератор Владимир Глоцер и режиссеры Владимир Двинский, Галина Евтушенко, Григорий Кантор, литературовед Леонид Кацис и публицист Марлен Кораллов, сценарист Яков Костюковский и писатель Яков Кумок, великолепный музыкант Виктор Лензон и филолог Виктория Мочалова, редактор альманаха «Диалог» Рада Полищук и владелец киностудии Игорь Романовский, мои давние друзья-писатели Бенедикт Сарнов и Эфраим Севела, социолог Владимир Собкин и кинодокументалист Марианна Таврог, драматург и режиссер Исаак Фридберг и киновед Мирон Черненко, кинематографист Борис Шейнин и блестящий писатель и переводчик Асар Эппель...

За прошедшие годы мы потеряли Льва Разгона и Григория Горина, но по-прежнему встречаемся, общаемся, устраиваем лекции и обсуждения. Многие наши евреи в «Ковчеге» впервые присутствовали и при зажигании субботних свечей, и впервые поучаствовали в проведении еврейских праздников.

– Вашей целью при создании «Ковчега» было именно еврейское общение?

– Когда сохнутовское начальство настойчиво спрашивало меня: «Ты думаешь, эти люди сделают алию?» – я отвечал: «Вряд ли, потому что их рабочий инструмент – русский язык и для них переезд в страну другого языка, другой ментальности – это катастрофа. Решение репатриироваться может быть принято только в индивидуальном порядке. Но если вдруг создастся такая ситуация, от которой евреям придется бежать, то они прибегут в Израиль. И я хочу, чтобы они ощутили там себя не эмигрантами, а репатриантами».

Мы и не требуем, чтобы светский человек отращивал пейсы. Знакомство с иудаизмом – это прежде всего знание культуры и традиций своего народа. Члены «Ковчега» приходят на наши встречи с детьми и внуками. И можно сказать, что многие из них возродились для еврейства.

– Как возник «Молодой Ковчег?»

– Несколько лет назад мы собрали начинающих литераторов, сняли им чудесную мансарду, где ребята читали свои стихи и прозу, пели песни. Но кончилась моя каденция в «Сохнуте», оскудело и финансирование «Ковчега»...

В 2001 году Валерий Энгель, бывавший на встречах «Ковчега» еще в ту пору, когда он не был исполнительным директором ФЕОР, привел меня к раввину Берлу Лазару. Главный раввин России хорошо отнесся к идее связи со светской интеллигенцией, и благодаря этому директор Московского еврейского общинного центра Моти Вайсберг принял нас под свое крыло.

Парадоксально, но факт: светскую организацию «Ковчег» поддерживает сегодня «Хабад-Любавич», во главе которого стоят люди сугубо религиозные. И интеллигенция искренне благодарна им. А светские филантропы – такие, как, например, «Джойнт», Российский еврейский конгресс и т.д., – делают вид, будто мы не существуем.

– В начале интервью вы говорили о ваших детях. Как сложилась их судьба?

– Две дочери со своими детьми живут в США, и младшая прошла гиюр.

Три сына – в Израиле. Как и большинство израильтян, они не религиозны, однако женаты на еврейках и родили мне внуков-евреев. Так что род наш не угас. И надеюсь, никогда не угаснет.

Интервью вела А. Баскакова

[ << Назад ] [ Содержание ]

ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.

E-mail:   lechaim@lechaim.ru