[ << Содержание ] [ Архив ] ЛЕХАИМ НОЯБРЬ 2002 КИСЛЕВ 5763 – 11(127)
Для детей и взрослых
Януш Корчак.
Король Матиуш Первый.
Матиуш на необитаемом острове.
Пер. с польского
Музы Павловой.
М. : Захаров, 2002. — 540 с.
Галина Тубельская
Когда известному польскому писателю и педагогу Янушу Корчаку, сыну состоятельного адвоката, было пять лет, он поделился с бабушкой планом переустройства мира. Он хотел, чтобы не было бедных маленьких оборвышей, с которыми запрещают играть во дворе. Значит, надо сделать всех равными, а для этого – уничтожить деньги.
В восемь лет он видит себя королем-реформатором, устанавливает справедливые законы для детей и для взрослых, побеждает трех свирепых царей, посягавших на его отчизну, дружит с негритянскими вождями, учит грамоте негритянских детей, знакомится с черной принцессой Клю-Клю.
Кто в детстве читал повесть-сказку Януша Корчака «Король Матиуш Первый», тот без труда догадается, что эти странные фантазии ребенка воплотились в знаменитой сказке. Она была написана в 1923 году, когда Януш Корчак успел уже немало: был известным врачом, повоевал, увлекся педагогикой и написал знаменитый труд «Как любить ребенка».
Через год сказка была уже переведена на русский язык. Затем она вышла в Варшаве в 1958 году в переводе Музы Павловой, потом в 1972 году в издательстве «Детская литература» в сокращенном переводе Г. Полонской. И вот, через три десятилетия – нынешнее издание.
В сказке не только воплотились детские мечты о справедливом общественном устройстве, но и красной нитью проходит очень болезненная для Корчака тема сиротства. Дело в том, что, прожив раннее детство во вполне благополучной семье, Корчаку пришлось с двенадцати лет пережить и нужду, и унижения: отец после нескольких лет пребывания в психиатрической больнице умер, оставив семью без средств к существованию, и мальчику пришлось взвалить на себя заботы о семье. А отца он очень любил, всю жизнь не мог примириться с его ранней смертью, до самого последнего дня чувствовал себя осиротевшим. К этому прибавилась вина за смерть матери, которую писатель боготворил. Случилось так, что, вернувшись с войны, где работал врачом в инфекционном госпитале, он заболел сыпным тифом, заразил мать, и она умерла. Мать была тишайшей пристанью для Корчака, любил он ее какой-то неслыханной сыновней любовью, не скрывая своей привязанности и безграничного почтения. Один из его современников вспоминал, как Корчак мыл ноги своей старушке-матери и, вытерев их полотенцем, поцеловал.
Оглушительная боль сиротства ощущается на всем протяжении истории о маленьком короле-реформаторе, рано оставшемся круглой сиротой. И хотя маленький Матиуш – король, он просто одинокий, заброшенный ребенок, чужой в своем королевском дворце. Королевское звание не только не дает ему преимущества перед другими детьми, а наоборот, он не может как другие играть с ними на улице, не может поиграть в снежки или покататься на коньках. Сказка и начинается страницами гнетущего ожидания несчастья, когда на глазах ребенка умирает отец-король.
«Король лежал на кровати очень бледный и тяжело дышал, возле короля сидел тот славный доктор, который лечил Матиуша, когда Матиуш бывал нездоров.
– Папочка, папочка, – крикнул Матиуш со слезами, – я не хочу, чтобы ты умер!
Король открыл глаза и грустно посмотрел на сына.
– И я не хочу умирать, – сказал он тихо, – не хочу, сынок, одного оставлять тебя на свете.
Доктор посадил Матиуша на колени, и больше никто не сказал ни слова. А Матиуш вспомнил, что однажды уже сидел на коленях так у кровати. Тогда отец держал его на коленях, а на кровати лежала мама, такая же бледная и так же тяжело дышала. “Папа умрет, как мамочка умерла”, – подумал Матиуш. И страшная печаль сдавила ему грудь».
Мотив горькой участи сироты звучит постоянно и в первой повести-сказке «Король Матиуш Первый», и в ее продолжении «Матиуш на необитаемом острове». Уже став старше, несправедливо отправленный на необитаемый остров, мальчик рассуждает: «Люблю ли я родителей? Можно ли любить умерших? Почему я сирота? У стольких детей есть родители, а у меня нет. Если бы отец был жив, все было бы иначе. А маму я почти не помню. Фотография ее очень потерлась, но я не огорчаюсь. Даже лучше. Потому что, раз мама умерла, ее фотография тоже должна быть немного потертая».
С особой горечью написана глава, где погибает старая канарейка юного короля – единственное, что у него осталось от родителей: «Канарейку подарила ему мама, которая уже умерла, птичка столько лет находилась в кабинете его отца, который тоже умер. Это была дареная канарейка. А памятные подарки чтят не только короли».
Несчастный ребенок тайком от стражи устраивает канарейке пышные похороны, даже вырезает мертвой птичке корону из золотой бумаги, «чтобы было известно, что это не простая канарейка, а королевская». И гибель птички навеяла мальчику особую тоску по родителям. Он даже смастерил целое кладбище, где кроме могилки канарейки соорудил символические могилки отца и матери.
Матиуш – ребенок, он бы долго еще оставался ребенком, если бы не тяжелые обстоятельства. Он завидует мальчишкам, которые играют за оградой королевского сада, просит государственного секретаря перенести на один день заседание парламента, потому что выпал снег и очень хочется поиграть в снежки. Когда юному королю очень тяжело, он возвращается к любимым кубикам и к полузабытому пыльному паяцу.
И опять сказка возвращает нас к жизни писателя. Известно, что он долго играл в кубики, но однажды, в четырнадцать лет, записал в дневнике: «Я существую не для того, чтобы меня любили и мною восхищались, а чтобы самому действовать и любить. Не долг окружающих мне помогать, а я сам обязан заботиться о мире и человеке».
Так и король Матиуш вынужден рано понять, что такое долг, какая это ответственность – отвечать за других. И он делает все от него зависящее, оставаясь при этом ребенком: издает указ о том, чтобы детям давали шоколад, создает детский парламент. А на недовольство тех, что постарше, почему и у них нет своего парламента, резонно отвечает: «Я начал с детей, потому что я сам еще маленький и лучше знаю, что нужно детям. Сразу всего сделать нельзя. Сейчас у меня много работы. Когда я вырасту, и мне исполнится пятнадцать лет, и у детей уже будет порядок, я займусь вами».
Основополагающая мысль писателя и педагога Корчака – это абсолютная ценность детства. Не из соображений будущего, полезности в будущем для кого-либо и чего-либо, а ценность детства сама по себе: «Если поделить человечество на взрослых и детей, а жизнь – на детство и зрелость, то детей и детства в жизни много, очень много. Только погрузясь в свою борьбу, в свои заботы, мы не замечаем их, как не замечали раньше женщину, крестьянина, закабаленные классы и народы. Мы устроились так, чтобы дети нам как можно меньше мешали и как можно меньше догадывались, что мы на самом деле собой представляем и что мы на самом деле делаем». Отсюда стремление уважать ребенка, его равноправие, серьезное отношение к его делам и переживаниям.
«Те, у кого не было безмятежного, настоящего детства, страдают от этого всю жизнь, – считал он. – Ребенок – не задаток человека, а настоящий человек, хотя и в другом измерении... Ребенок не будет, ребенок уже есть человек».
В предисловии к другой своей детской книге – «Когда я снова стану маленьким» – писатель, обращаясь к взрослым, заявляет:
«Вы говорите:
– Дети нас утомляют.
Вы правы.
Вы поясняете:
– Надо опускаться до их понятий.
Опускаться, наклоняться, сгибаться, сжиматься.
Ошибаетесь.
Не от этого мы устаем. А оттого, что надо подниматься до их чувств.
Подниматься, становиться на цыпочки, тянуться. Чтобы не обидеть».
Вот почему в сказке король Матиуш так заботится о равноправии детей, создает детский парламент, придумывает даже детское знамя: «А может, сделать так, чтобы у детей всего мира – белых, черных, желтых – знамя было одного цвета?» Знамя должно быть зеленым: это цвет надежды. И дети Корчака из «Дома сирот» сделали это знамя. Они несли его впереди, когда совершали свой последний путь в газовые камеры фашистского концлагеря.
Но писатель никогда не идеализировал детства. Он много раз говорил об этом в своих выступлениях по варшавскому радио, писал в знаменитой книге «Как любить ребенка», размышлял о детях в своем дневнике. Мало кто говорил о детях так строго.
«Среди детей, – писал Корчак, – столько же плохих людей, сколько и среди взрослых. Все, что творится в грязном мире взрослых, существует и в мире детей... Воспитатель, который приходит со сладкой иллюзией, что он вступает в этакий мирок чистых, нежных, открытых сердечек, чьи симпатии и доверие легко сыскать, скоро разочаруется».
И в сказках о короле Матиуше мы не раз встретим доказательства этих слов. Сказки лишь иллюстрируют правильность утверждений великого педагога. Матиуша ведь предали не только министры и соседние короли, его подвел не только журналист, которому он доверял. Его предал и первый друг Фелек. Да и дети – депутаты парламента – не показали себя лучше. Они без конца ссорились, обвиняли друг друга, ябедничали. Тогда, в первой сказке, Матиуш еще не видел в этом большой беды, иначе он не позволил бы детям, самонадеянно пытавшимся всюду заменить взрослых, испортить станки на фабриках, разворовать магазины, способствовать началу войны и полному краху государства.
Когда его друг Грустный Король – единственный доброжелательный взрослый, не может понять, почему он добровольно покидает королевство и хочет в одиночестве жить на необитаемом острове, Матиуш отвечает: «Я думал, что дети добрые, только несчастные. А оказывается, дети злые. Не хочу, чтобы ты думал, что я чего-то испугался или мне надоело, поэтому я так говорю. Но пусть это останется между нами. Я не знал, а теперь знаю. Дети плохие, очень плохие. И я плохой. Плохой и неблагодарный. Пока я боялся министров, церемониймейстера, гувернера и кого-то там еще, – я слушался и сидел тихо. А как только я сделался настоящим королем, я наделал глупостей и теперь страдаю. И не только я, из-за меня страдает столько народу».
Теперь уже этот повзрослевший духовно маленький король гневно заявляет: «Дети нехорошие, несправедливые, лживые, злые. Если какой-нибудь ребенок заикается или немного косит, или рыжий, или немного прихрамывает, или у него кривое плечо, или он наделает в штанишки, сразу его дразнят. Кричат: слепой, хромой, горбатый, высмеивают. Десятилетние высмеивают восьмилетнего, двенадцатилетние не хотят играть с десятилетним. Увидят у кого-нибудь что-нибудь интересное – стараются или выманить, или обмануть. Если видят, что какой-нибудь ребенок поумнее, завидуют, мстят ему».
Известно, что когда Януш Корчак был ребенком, он казался посторонним очень странным: был тих, задумчив, и отца это сердило, он называл сына разиней, и только бабушка заступалась за внука, утверждая, что он – «философ». Став педагогом и писателем, беззаветно любящий детей, он определял их главные черты как философичность и поэтичность. В своей книге «Правила жизни. Педагогика для детей и взрослых» он утверждал: «Поэт – это такой человек, который сильно радуется и сильно горюет, легко сердится и крепко любит, который глубоко чувствует, волнуется и сочувствует. И дети такие.
А философ – это такой человек, который глубоко вдумывается и обязательно желает знать, как все есть на самом деле. И опять дети такие.
Детям трудно самим сказать, что они чувствуют и о чем думают, ведь приходится говорить словами. А еще труднее написать. Но дети – поэты и философы».
Таков и король Матиуш. Оказавшись в одиночестве на необитаемом острове, получив время для размышлений, он стал другим: «Матиуш стал философом, то есть человеком, который обо всем думает и ничего не делает. Но философ не бездельник: мышление – это тоже работа, даже очень трудная работа. Обыкновенный человек видит лягушку, но это не останавливает его внимания. А философ размышляет: “Для чего Бог создал лягушку? Ведь быть лягушкой так неприятно”.
Обыкновенный человек, если его кто-нибудь заденет или надоест ему, – начинает злиться, дерется или обороняется, а философ думает: “Почему этот человек такой задиристый и любит приставать?”
Обыкновенный человек, если видит, что у кого-то есть что-нибудь хорошее, или завидует, или старается приобрести то же самое, а философ думает: “А может быть так, чтобы каждый имел все, что хочет?”»
И мальчик размышляет обо всем, что попадается ему на глаза: что происходит, когда человек спит? Почему человек растет и стареет? Как человек умирает? Почему муха может ходить по потолку, а человек сразу бы упал и разбился? Канарейка поет словами или нет?
Матиуш стал понимать многое, чего раньше понять не мог, хотя ему и объясняли взрослые, и ему одному не скучно. Он и об этом размышляет и придумывает себе маленьких человечков, которые поселяются в голове и помогают все понять. И когда в голове или в сердце больше грустных человечков, делается грустно, а когда больше веселых, делается весело.
Размышляет Матиуш и о Б-ге: «Вот, например, молитва. Что это такое? Как Б-г может знать, о чем думают люди? Значит, есть один маленький человечек в каждом человеке, может быть, он и есть то самое, что называется душой или совестью?»
Такие философские «вставки» не случайны. Они выстраданы всей жизнью Януша Корчака. Вот как дерзко говорил он, обращаясь к своим воспитанникам:
«Мы не даем вам Б-га, ибо каждый из вас должен сам найти его в своей душе.
Не даем Родины, ибо ее вы должны обрести трудом своего сердца и ума.
Не даем любви к человеку, ибо нет любви без прощения, а прощение есть тяжкий труд, и каждый должен взять его на себя.
Мы даем вам одно – даем стремление к лучшей жизни, которой нет, но которая когда-то будет, к жизни по правде и справедливости.
И может быть, это стремление приведет вас к Б-гу, Родине и Любви».
Можно ли сказать, что такие книги, как сказка Януша Корчака, помогут детям стать человечнее, умнее, внимательнее к жизни? Несомненно. И образ маленького короля – справедливого, доброго, мужественного, с остро развитым чувством собственного достоинства, – станет им близким и родным.
Книги Корчака, разумеется, детские. И потому, что их главный герой – ребенок, и потому, что в них очень динамичный сюжет. Тут есть и участие детей в войне, и погони, и опасности, и путешествия в далекие страны, и трогательные моменты, которые заставят ребенка плакать над книжкой, и особенный корчаковский юмор, необыкновенно разнообразный. Иногда такой юмор вызван неопытностью, мальчишеской самоуверенностью героя, например, когда Матиуш пишет обращение к побежденным королям: «Ваши королевские величества! Я вас победил и не взял никакой контрибуции, а теперь прошу, чтобы вы мне одолжили денег. Так что не будьте свиньями и одолжите».
Порой подобные юмористические блестки порождают невежество и дикость вновь обретенных Матиушем друзей в далеких странах, похваляющихся тем, что их львы за день съедают больше людей, чем весь королевский двор за месяц. Или когда негритянский король Бум-Друм был так растроган приездом Матиуша, что в порыве гостеприимства попросил его выстрелить в цель: в свою старшую дочь. А когда Матиуш отказался, тот так разобиделся, что «стал кувыркаться с печальным видом».
Правда, король дикарей успокоил гостя: «У нас уже тридцать лет не едят людей. Последнего человека съели сорок лет назад. И это был исключительный случай. Он был большой лентяй, притом шалопай, так что от него никакой пользы не было. А так как он был жирный, то, когда его пятый раз судили за то, что он ничего не хочет делать, все единогласно решили, что его надо съесть».
Часто смех вызывает описание нелепых законов, много лет царящих в королевском дворце. И, как всегда у Корчака, юмор это одновременно и печальный.
«Когда доктор увидел, каким худым и бледным стал юный король, да тот еще сказал, что вчера харкал кровью, он еще больше забеспокоился, осмотрел Матиуша, но выяснилось, что это не чахотка, что у Матиуша выпал зуб, поэтому у него шла кровь.
– Где этот зуб? – спросил церемониймейстер.
– Я выбросил его в корзину для бумаг.
Церемониймейстер ничего не сказал, но подумал: “Хорошие наступили времена! Королевские зубы выбрасывают на помойку”. Так как в придворном этикете было сказано, что королевские зубы должны быть оправлены в золото и сложены в ящик, выложенный брильянтами, а ящик должен храниться в сокровищнице».
Как и всякий ребенок, Матиуш часто подражает взрослым, будь это даже дикари. Вернувшись из поездки в далекие страны, он вызывает с отчетом своих министров.
– Железные дороги исправлены?
– Исп
равлены, – говорит министр.
– Это хорошо, а то иначе я приказал бы сварить вас в крокодиловом соусе. А новых фабрик много построено?
– Много, – говорит министр промышленности.
– Это хорошо, иначе я сделал бы из вас жаркое, начиненное бананами.
Самые смешные сцены – те, в которых показаны неуемность детей, их озорство, наивность, уверенность в себе, будто это разыгрывается на войне, где две вражеских армии переругиваются между собой:
«– Ваш король сопляк, – кричат из неприятельского окопа.
– А ваш – старый сморчок!
– Сами вы сморчки! У вас сапоги дырявые.
– А вы голодные глотки. Бурду пьете вместо кофе.
– А ты приди, попробуй!
– Как возьмем вашего в плен, так зубами застучит!
– А вы голодранцы!
– А вы славно от нас удирали!
– А мы вам напоследок всыпали!
– Стрелять не умеете. Вам бы только ворон бить!
– А вы умеете?
– Конечно, умеем!
Рассердился Фелек, выскочил из окопа, повернулся спиной к ним, нагнулся, подобрал шинель и крикнул:
– А ну, стреляйте!
Грянуло четыре выстрела, но пули пролетели мимо.
– Эх вы, стрелки!»
Еще смешнее и одновременно тревожнее та сцена, где депутаты детского парламента высказывают свои требования королю. Читатели смеются, но понимают, что королю никогда не выполнить всё, что он услышал.
«– Я хочу голубей держать!
– А я – собаку!
– У всех ребят должны быть часы!
– Пусть нам не запрещают звонить по телефону!
– Не хотим, чтобы нас целовали!
– Сказки пусть рассказывают!
– Мы любим колбасу!
– Зельц!
– Не хотим рано ложиться спать!
– Каждому – велосипед!
– И свой шкафчик!
– И карманов побольше. У моего отца тринадцать карманов, а у меня только два! И ничего не помещается, а потеряешь платок – ругают!
– Свистки хотим!
– Револьверы!
– В школу на автомобиле ездить!
– Долой девчонок и малышей!
– Я хочу быть волшебником!
– Всем – по лодке!
– Каждый день хотим в цирк ходить!
– Чтобы каждый день была Пасха!
– И Первое апреля!
– И Рождество!
– Всем детям – по отдельной комнате!
– Хотим умываться туалетным мылом!
– Душиться духами!
– Чтобы каждый имел право раз в месяц разбивать окно!
– Разрешить курить!
– Долой контурные карты!
– И диктанты!
– Установить день, когда взрослые будут сидеть дома, а дети ходить, куда хочется!
– Пусть королями везде будут дети!
– Взрослые пусть ходят в школу!»
Сказки Корчака не только воспитывают чувства, но и содержат в себе немало познавательного. Читатель вместе с маленьким королем узнает, как сражаются на войне, как устроен парламент, как делается газета, и многое другое. Все, что читатели могут не понять, поясняется прямо в тексте: «этикет – это значит, что так всегда поступали короли, и новому королю нельзя делать иначе, потому что, если он хотел что-нибудь сделать иначе, он потерял бы честь и все перестали бы его бояться и уважать».
Когда изменнику – государственному секретарю заменяют тюрьму домашним арестом, писатель поясняет: «Это означает, что он сидел дома и ему не разрешалось в течение месяца выходить на прогулку; он только приезжал к Матиушу в канцелярию, потому что без него Матиуш не мог справиться с делами».
Чаще всего пояснения исходят от самого автора, но иногда действующие лица сами объясняют многое юному королю. Так, учитель географии говорит Матиушу, недоумевающему, почему острова, на который его собираются сослать, нет на карте:
«Вас удивляет, Ваше королевское величество, что острова нет на карте? Сейчас объясню. На карты наносят только большие острова, ибо все не поместились бы. Если есть на карте хоть маленькая точка, это значит, что остров большой. Мой островок имеет только три километра в длину, следовательно,
он очень мал».
И все же книги этого писателя – не только для детей. Каждый взрослый почерпнет из них многое о ребенке, заставит задуматься, правильно ли он воспитывает своих детей, поможет понять их сложный мир, надежды и огорчения. И напрасно в издательстве «Захаров» по совершенно необъяснимым причинам выбросили вступление Януша Корчака к сказке «Король Матиуш Первый». А ведь автор там говорит:
«Взрослые не должны читать мою повесть, так как в ней есть главы, для них неподходящие, они не поймут их и будут высмеивать. Но если уж непременно хотят, пусть попробуют. Ведь взрослым нельзя запретить, потому что они могут не послушаться, – и кто может им что-нибудь сделать?»
Взрослые примут это как очередную горькую шутку великого педагога, прочтут книгу вместе с детьми и получат от этого не только удовольствие, но и пищу для размышлений.
Неясно также, почему издательство выбросило такое важное вступление писателя, в котором он объясняет, почему книга открывается не портретом старого Корчака, а фотографией маленького Генрика Гольдшмидта (Януш Корчак – это его псевдоним). А ведь это вступление – ключ к пониманию всей сказки:
«Когда я был такой, как на этой фотографии, я сам хотел совершить все, о чем тут написано, но потом забыл, а теперь стал уже стар. И нет у меня ни времени, ни сил, чтобы вести войну и ездить к людоедам. А фотографию такую дал я потому, что важно то время, когда я хотел стать королем, а не то, когда я писал о короле Матиуше. И думаю, что лучше давать фотографии королей, путешественников и писателей, когда они не стали еще взрослыми и старыми, потому что в этом случае может показаться, что они всегда были умными и никогда не были маленькими. И дети могут подумать, что они не могут быть министрами, путешественниками и писателями, а это неправильно».
Почему-то издатели назвали книги о короле Матиуше романами, хотя это вовсе не романы, а литературные сказки, повести-сказки. И сам Корчак называл свои книги повестями.
Издатели изобрели также термин «классический перевод». Однако, насколько нам известно, такого жанра в литературе не существует. Видимо, так сделано для большего привлечения интереса к книгам, а это уже лишнее.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru