[<<Содержание] [Архив]       ЛЕХАИМ ИЮЛЬ 2002 ТАМУЗ 5762 — 7 (123)

ПамЯти героев

Лазарь Медовар

Из документов Центрального военно-морского архива Министерства обороны Российской Федерации:

«Командир отделения автоматчиков ГЕРШМАН Леонид Эммануилович, 1907 года рождения, уроженец  г. Одессы, по национальности еврей, призванный Измайловским РВК, проходил службу в частях Черноморского флота. Последнее место службы – командир отделения автоматчиков 393-го отдельного Новороссийского батальона морской пехоты им. Ц. Куникова Новосибирской ВМБ ЧФ. 11 сентября 1943 г. погиб в бою при высадке десанта в г. Новороссийск. Похоронен в г. Новороссийске. Место жительства до призыва – г. Одесса, ул. Кирова, 49».

Еще более краткая запись имеется в Новороссийском государственном историческом музее-заповеднике, но в ней уточнена дата гибели героя:

«Гершман Л.Э. проходил службу в 393-м Новороссийском отдельном батальоне морской пехоты ЧФ, погиб при штурме Новороссийска 14 сентября 1943 года; захоронен в братской могиле на городском кладбище». Более подробных сведений об обстоятельствах гибели Леонида Гершмана указанные документы не содержат.

В 1980-х годах Краснодарское книжное издательство выпустило серию из пятнадцати книг под общим названием «Ратный подвиг Новороссийска». Авторами этих книг стали участники боев на Малой земле и за освобождение Новороссийска от фашистских захватчиков.

Один из авторов серии – командир роты морских десантников Герой Советского Союза А.В. Райкунов, в роте которого воевал Л. Гершман. В своей книге «Рота, за мной!» он с большой теплотой пишет о друге, разведчике, переводчике и связном Леониде Гершмане, о его необыкновенной смелости и находчивости, рассказывает о его героической гибели. Но об этом ниже. А о подвигах роты Райкунова в боях за освобождение Новороссийска рассказывает, кроме него самого, также полковник А.П. Марфин в заключительной книге серии «Героический штурм».

393-й отдельный батальон, куда входила рота Райкунова, был сформирован в сентябре 1943 года на базе прославленного в боях на Малой земле отряда майора Ц.Л. Куникова. Батальон включал около 300 человек. Самого Куникова уже не было в живых. «Но плацдарм, захваченный и расширенный его отрядом, – пишет Райкунов, – уже звался Малой землей, о куниковцах ходили легенды».

Герой Советского Союза А.В. Райкунов.

Авторы, писавшие о боях на Малой земле, за освобождение Новороссийска единодушно отмечают мужество, недюжинные организаторские способности и эрудицию Цезаря Куникова. В частности, в своей «Малой земле» о нем упоминает и Л.И. Брежнев.

До войны Цезарь Львович окончил Промакадемию, машиностроительный институт, был директором НИИ машиностроения и редактором газеты «Машиностроение». Он добровольцем ушел на фронт, воевал в партизанских отрядах, хорошо знал технику минирования, конструировал новые взрывные системы, внес много нового в работу минеров, а позже стал командиром десантников.

Сохранились некоторые письма Куникова – в них слышно биение горячего сердца человека, сильного, здравомыслящего и в то же время романтического, человека высоких идеалов. Одно из его писем приводит в своей книге «Евреи на донской земле. История. Факты. Биографии» (Ростов-на-Дону, 1999) М. Гонтмахер: «Истреблять фашистов надо беспощадно. В каждом – зверь. Я видел в отбитом нами Ростове кварталы, население которых – старики, женщины и дети – целиком было расстреляно. Пепел сожженных стучит в наши сердца. Во мне живет страстное желание видеть жизнь всепобеждающей, здоровой, красивой, во всей ее полноте, осязать покой, красоту природы, дышать чудесным запахом моря, земли... Врага надо не только победить, но надо навсегда отучить воевать».

В свой отряд Куников принимал только хорошо проверенных бесстрашных людей. Перед отправкой десанта на Малую землю он обратился к бойцам, предупредив, что они идут почти на верную смерть, и предложил каждому, кто не уверен в себе, остаться. Таких не нашлось. «Куников привлекал к себе, – пишет Райкунов, – прежде всего вниманием и доброжелательностью, верой в высокие нравственные качества людей. В его отряде было 273 воина, и каждого он зачислял к себе лишь после личной обстоятельной беседы... Только составив собственное представление о бойце или офицере, Цезарь Львович принимал решение – брать его к себе или не брать».

Мемориальная доска на здании элеватора.

«Майор Куников был первым командиром десанта, – пишет хорошо знавший его генерал-лейтенант И.С. Шиян в своей книге “На Малой земле”, – и первым старшим морским начальником на плацдарме. Как и в каждом ответственном и сложном деле, первому, конечно, наиболее трудно. Однако он умело и геройски преодолевал все трудности, отдав для победы над врагом родины все силы и жизнь».

В ночь на 12 февраля 1943 года, принимая катера и эвакуируя раненых, Ц.Л. Куников был смертельно ранен осколком разорвавшейся мины и умер в геленджикском госпитале. Посмертно ему было присвоено звание Героя Советского Союза. В Новороссийске на его могиле горит огонь Вечной славы.

В свое время проверку Куникова прошел и Райкунов. Впоследствии, когда он сам подбирал свой отряд, он делал это, по его словам, «по-куниковски». Так в отряд к нему был зачислен Леонид Гершман.

Бойцы батальона имени Куникова традиционно давали клятву, введенную их первым командиром: «Мы, моряки Черноморского флота, клянемся, что будем драться с немецко-фашистскими захватчиками, как дрались орловцы и белгородцы. Будем бить врага по-куниковски, не щадя своих сил и самой жизни».

Леонид Гершман был верен этой клятве до конца дней.

Райкунов так рассказывает о своем разведчике:

«Гершман был гордым и волевым человеком, смелым, бесстрашным воином... Сильный, атлетического сложения, он говорил на нескольких языках, причем на некоторых чисто, без акцента. В совершенстве владел и немецким. Я сам с удивлением слушал, как свободно Леонид допрашивал немцев и румын. “Он говорит на моем языке лучше, чем я сам!” – признался один из пленных.

Герой Советского Союза Ц.Л. Куников.

Была необходимость не раз посылать его в разведку за сведениями. Дорожа им, я запрещал Леониду ввязываться в какие бы то ни было схватки, при необходимости посылал его поближе к вражеским окопам и блиндажам, чтобы подслушать разговоры фашистов. Случалось, что нечаянно оброненная вражеским солдатом или офицером фраза содержала важную информацию. Но такие случаи бывали редко, а Гершман не хотел их ждать. Подкравшись близко к вражескому посту, он вставал во весь рост и шел на часового. Тот окликал его, требовал стоять на месте, а Гершман... ну представьте такой, примерно, разговор:

– Стой!

– Тихо, не орать!

– Пароль!

– Бездна (мы готовились к таким операциям и зачастую знали не только пароли, но и фамилии, имена, звания командиров действовавших против нас частей и подразделений).

Пораженный советской формой возникшего перед ним немца, часовой чаще всего терялся, иногда это его еще больше пугало, и он приказывал:

– Все равно стоять на месте! Я вызову командира.

– Прекрати дергаться! Я сам пройду к господину оберлейтенанту Клаусу. Где он?

– Вон в том блиндаже.

– Ну как, все тихо? Ничего не замечал? – приближаясь вплотную, продолжал как ни в чем не бывало Гершман. Часовой наконец расслаблялся, подпускал его и тут находил смерть от финки или пистолетного выстрела. А дальше все зависело от обстановки. Или брали “языка”, или врывались в блиндаж, или взрывали его, или продвигались дальше. Случалось так, что матросы, возвратившиеся из разведки, говорили мне:

– К черту, больше не пойду с ним!

– Что такое?

– Да не пригибается он нигде, идет во весь рост прямо на пули! Пропадешь с ним ни за грош.

– Не трусь, со мной не пропадешь, – бросал Гершман и спокойно докладывал о поиске».

Бывший парторг роты Николай Николаевич Романов в одном из писем Райкунову писал о Гершмане: «Запомнились два эпизода про твоего связного. После того как вырвавшись с причала, рота начала движение вдоль железнодорожных путей, она была накрыта залпами шестиствольных минометов. Все носами зарылись в землю, хотя и не первый раз под такой огонь попали. И только твой связной, вначале чуть пригнувшийся, выпрямился во весь рост и что-то крикнул. Кругом свистели осколки, бушевали взрывы, заглушая его призыв. Но знать, дошли до сознания его слова. Все поднялись за ним и броском выскочили из-под огня. Он был словно заколдован, видимо, пули и осколки, уважая храбрость, берегли его.

Он вместе с лейтенантом Цибизовым ходил в разведку. Однажды лейтенант велел Гершману осмотреть противоположную сторону привокзальной площади. Когда Цибизов с группой прошли в дом, то увидели, что Леонид разговаривает с группой немцев. Все замерли, не зная, что делать, так как открыть огонь – значило убить своего. Казалось, разговор идет вечность. И вдруг – очередь из автомата от живота: “С вами, сволочами, иначе не договоришься”. Все пятеро фашистов свалились у ног разведчика...

Райкунов сам много раз наблюдал, как Гершман приседал от минных и снарядных взрывов, но не кланялся пулям. Однажды даже хотел выругать его за эту ненужную браваду, но Гершман возразил:

– Это не бравада, командир. Это называется воспитание воли. Она мне будет очень нужна. Ты знаешь, для чего.

Райкунов единственный из всего батальона догадывался о его принадлежности к разведке. По-видимому, считал он, Гершман учился в разведшколе, приехал в отпуск в родную Одессу, и тут его застала война, он не смог выбраться из города, влился в какую-то часть и воевал с нею, пока не попал к куниковцам. Но доводы Леонида о «закаливание воли», в этом командир был убежден, могли привести к беде, а значит, отдалить от выполнения той задачи, к которой он себя готовил...

10 сентября 1943 года при проведении десантной операции по освобождению Новороссийска автоматчики Райкунова освободили вокзал и водрузили на нем военно-морской флаг. Расширяя плацдарм, отряд захватил и несколько других зданий, в том числе элеваторные башни – опорные пункты в обороне противника. Попытки немцев выбить десантников из башен оказались безуспешными.

Озлобленные неудачами, они пустили в ход танки, которые били по башням прямой наводкой. Чтобы избежать потерь, бойцы перебегали вверх-вниз по этажам башни в зависимости от того, куда целил танк.

«Только один человек, – пишет Райкунов, – не хотел этого делать и не бегал с этажа на этаж. Он лишь подавал команду, спасая товарищей от снарядов, а сам, прижавшись спиной к стене, оставался на месте. Это был Леонид Гершман».

Шесть дней, пока не подошло подкрепление, практически без пищи, воды и медикаментов отражали десантники атаки врага.

Двух дней Леонид не дожил до освобождения из элеваторного плена.

«В один из обстрелов 14 сентября, когда враг специально целил по косякам окон, чтобы достичь более заметных результатов, ему пробило грудь осколком. Он стоял, как обычно, прижавшись спиной к стене башни. Зажав рану рукой, спустился с четвертого этажа, но у самого конца сорвался с железной лестницы и упал.

Весть о его ранении мигом облетела башню, десантники сбежались вниз, чтобы узнать, действительно ли беда настигла их товарища. Сквозь его пальцы при вздохе пузырилась кровавая пена. Он открыл глаза, оглядел нас и сказал: “Прощайте. Это все”. И умер. Даже в свою последнюю минуту он показал пример воли и мужества.

Как мучительно было это видеть!» – заканчивает свой рассказ Райкунов.

В память об этих героических днях на здании элеватора установлена мемориальная доска. А Леонид Гершман посмертно был награжден орденом Красного знамени.

На братской могиле новороссийского городского кладбища, где покоится его прах и прах сотен других воинов, погибших в боях за Новороссийск, установлен памятник.

Райкунов за освобождение Новороссийска был удостоен звания Героя Советского Союза, в Новороссийске ему присвоили звание Почетного гражданина. После войны он жил в Волгограде, где и скончался около пяти лет назад – в сентябре 1997 года.

Вечные память и слава героям!

Памятник на братской могиле в Новороссийске.

<< содержание

ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.

E-mail:   lechaim@lechaim.ru