[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ФЕВРАЛЬ 2001 ШВАТ 5761 — 2 (106)
Человек в штатском
Дан Манор
Израильских генералов отличает не строевая выправка, не «грудь колесом». Проводя большую часть жизни, десятки лет среди своих солдат, «в поле», они пропитываются солнцем до самых костей, их лица и треугольный вырез от распахнутой на груди гимнастерки приобретают вид грубой бронзы.
Авнер Азулай, человек Мосада, относится к таким людям. Не одно десятилетие он прослужил во внешней разведке, это говорит само за себя. Несколько лет назад он вернулся к гражданской жизни. Это интервью «человека в штатском» о его секретной службе — первое, которое дает Авнер Азулай журналисту СМИ: до сего дня он предпочитал хранить молчание. Семья Авнера иммигрировала в подмандатную Палестину в 1944 году, мальчику едва исполнилось тогда восемь лет. И, хотя последней остановкой перед возвращением на историческую родину была Англия, родился Авнер Азулай тысячами километров южней — в североафриканском городе Танжер. Но и этот «открытый город», не без оснований слывший в 40-е годы одним из центров мирового шпионажа, был лишь очередной остановкой на пути семьи Азулай, происходившей из египетской Александрии. В Танжере отец Авнера служил в рядах международной полиции, дислоцированной в открытом для всех ветров городе воюющего мира. Причиной отъезда семьи Азулай из Танжера послужили профашистские настроения французов, чьим протекторатом являлось в то время Марокко. Но и на британских островах египетские евреи не стали своими. «Наше будущее там, где началось наше прошлое», — решил Азулай-старший. И семья отправилась в Эрец Исраэль, куда добралась не без приключений. Еврейское население подмандатной Палестины вело борьбу за независимость, за воссоздание Национального дома. Против англичан действовали три вооруженные подпольные группировки: отряды Пальмаха, Эцель и Лехи. Пальмах в основном базировался в кибуцах — там укрывали оружие, там обучали солдат, оттуда производились вылазки. Авнер попал в кибуц «Сдот-Ям» («Морские поля»). В те времена коллективный уклад жизни представлялся евреям несколько иначе, чем нынче: после двухтысячелетнего рассеяния свои жили среди своих и собственными руками добывали себе пропитание. Коллективизм воспитывал в людях специфические качества, кибуцники отличались независимостью характера и склонностью к военному делу. Кое в чем они были похожи на русских казаков.
— Первое мое впечатление от «Сдот-Ям», — рассказывает Авнер Азулай, — чувство гордости: все это замечательное хозяйство построено руками таких же людей, как я, еще недавно болтавшихся по всему свету. Нас было мало, но мы ощущали свою крепость, свою силу. Там, в кибуце, я понял, что еврейство — это, прежде всего, чувство национального самоощущения. И солдаты нашей крохотной подпольной армии думали точно так же. То была «бриллиантовая армия», то было «бриллиантовое общество». Бриллиант не может быть большим, как булыжник.
— Когда вы решили стать разведчиком? В набитом шпионами Танжере, в кибуце? Когда и где?
— Из кибуца я ушел в армию по срочному призыву. Недолго прослужил в пехоте — все тогда там служили—и был направлен на курсы офицеров армейской разведки. Почему? Это надо спросить у тех, кто меня туда направил. В то время наши армейские структуры только-только формировались и отлаживались. Вскоре после окончания разведкурсов я был введен в состав новорожденного сверхсекретного специального подразделения, укомплектованного только офицерами. Это был своего рода спецназ, но спецназ особенный: мы выполняли не только практические оперативные задачи, но и разрабатывали оборонную стратегию, стратегию безопасности — предметы, выходящие за рамки деятельности военной разведки. Это была интересная работа! Наши профессиональные интересы были связаны с границами государства — неприятности прежде всего грозили нам из сопредельных стран. О существовании и задачах нашей группы знали лишь несколько человек, их всех можно пересчитать по пальцам. Полная секретность сохранялась по причине высочайшей мотивации: мы знали, насколько важно для страны то, чем мы занимаемся.
— Как известно, большие войны Израиля следовали одна за другой, с перерывами в семь-восемь лет. Тайная война, отнюдь не холодная, велась беспрерывно. Каково было ваше место в больших войнах?
— Первая моя такая война — Синайская кампания 1956 года. Мы тогда взяли Синай за сто часов и вышли к каналу. Надо сказать, что англичане и французы действовали только в воздухе и, естественно, не на нашей территории базировались. На земле не было никого, кроме нас и египтян. Ошибается тот, кто думает, что то была не война, а прогулка... Несколько факторов, в том числе и разведывательных, способствовали стремительности нашего продвижения, в результате чего в наши руки попали горы трофеев — от обмундирования, изготовленного в России, до танков Т-56. Спустя годы после этого можно было встретить на некоторых наших пушках советские прицельные устройства — хорошие, точные.
— Я слышал от одного из крупных наших дипломатов, что Бен-Гурион приказал уйти из Синая после получения депеши из Москвы, подписанной Николаем Булга-ниным: «Немедленно начинайте вывод войск, в противном случае мы нанесем ракетно-ядерный удар по территории Израиля». Правда ли это?
— Ну, как вам сказать... Собственными глазами я эту депешу не видел. Но через три месяца после того как мы взяли Синайский полуостров, произошло что-то, какое-то экстраординарное событие, которое заставило нас оттуда уйти. И Бен-Гурион после этого подал в отставку.
Сидя за своим директорским столом в одной из крупных некоммерческих организаций, Авнер Азулай говорит свободно и легко - и так же легко огибает темы, на которых не хочет останавливаться. Он упоминает о своей давней командировке в Латинскую Америку. Время этой командировки замечательно совпадает со временем поимки агентами Мосада на окраине Буэнос-Айреса нацистского преступника Адольфа Эйхма-на, нелегально вывезенного затем в Израиль, судимого там и повешенного по приговору суда. В странах Латинской Америки, как и во многих других странах мира, Ав-неру облегчало решение задачи знание иностранных языков - он владеет основными европейскими языками, в том числе и испанским, и некоторыми диалектами арабского.
Из Южной Америки он возвращается в свое спецподразделение. Его ждет новая командировка - на сей раз на учебу: в Чикагском университете он изучает международные отношения, экономику и науку управления. По возвращении из США он назначается командиром своего спецподразделения и командует им до начала 70-х годов. А потом новая длительная командировка - с дипломатической миссией в одну из западно-европейских стран. В Европе набирает силу террор, свирепствуют «Красные бригады», немецкие боевики работают рука об руку с мусульманскими террористами. В неподготовленной к политическому терроризму Европе оперативные консультации израильских специалистов ценятся на вес золота: те самые печально знаменитые «нити террора» часто ведут на Ближний Восток. В самых необычайных оперативных ситуациях, возникающих в Европе, Авнеру Азулаю время от времени попадаются «знакомые лица», и эти встречи носят прощальный характер.
— С нашим опытом, с нашими знаниями — почему за пятьдесят лет мы так и не смогли искоренить террор?
— Давайте остановимся на палестинском терроре, который причинил нам наибольший ущерб. Нами была допущена одна существенная ошибка: мы до поры, до времени вели борьбу против народа, а не против террористов. Русские, мне кажется, допустили по отношению к Чечне такую же тактическую ошибку, какую мы допустили по отношению к палестинцам.
Арафат много лет был нашей «мишенью №1». Мы выбросили его из Бейрута, достали в Триполи, в Тунисе. Чего мы добились? Ничего, кроме наивных статей на первых страницах газет. А террор продолжался и продолжается по сей день; мы потеряли уйму времени. Только тесное и доверительное сотрудничество между спецслужбами может парализовать террор, подставить его под удар топора. Даже наши непродолжительные разведочные совместные действия с палестинскими коллегами дали в конечном итоге положительный результат. И если б не последняя вспышка, причиной которой послужили политические мотивы, наше сотрудничество продолжалось бы, и мы бы нашли, в конце концов, общий язык: в любой стране, при любом режиме разветвленный террор представляет собою угрозу власти... Но не слишком ли много «бы»? Противостояние с палестинцами уже стоило им более трехсот жертв, мы потеряли вдесятеро меньше. От налаженных, наработанных связей остались лишь обрывки. Но могу вас заверить, что первыми после примирения пожмут друг другу руку специалисты по борьбе с террором.
— Какую роль вы отводите такому трудному после ста лет вражды палестино-израильскому соглашению?
— Договор с палестинцами для нас важней, чем договор с Сирией или какой-нибудь другой арабской страной. Договоримся с палестинцами — пойдет цепная реакция примирения с ближними и дальними арабскими соседями. Предвоенная поездка бывшего командира Мосада Дани Ятома по странам Персидского залива подтверждает это предположение. Договор с палестинцами — это, если угодно, настоящее окончание войны за Независимость, войны, которая еще продолжается.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru