Колонка редактора

Гул тишины

Борух Горин 29 сентября 2016
Поделиться

Гуляя по любимому Киеву, его бульварам и площадям, я, сколько помню себя, никогда не мог избавиться от мысли, что по этим самым бульварам не так давно десятки тысяч моих братьев и сестер гнали в Бабий Яр.

Семьдесят пять лет прошло, но так и не приходит ощущение, что это было давно.

Большой украинский поэт Микола Бажан передал эти чувства в своем знаменитом стихотворении «Бабин Яр»:

 

Могильний вітер з тих ярів повіяв —
Чад смертних вогнищ, тіл димучих згар.
Дивився Київ, гніволиций Київ,
Як в полум’ї метався Бабин Яр.

За пломінь цей не може буть покути.
За погар цей нема ще міри мсти.
Будь проклят той, хто зважиться забути.
Будь проклят той, хто скаже нам: «Прости…»

 

Много раз я бывал в Кракове, но никогда мне не приходило в голову поехать в Освенцим. Я вообще не ездил ни в один концлагерь. И в Бабий Яр тоже не ходил.

Но вот лет десять назад в Киеве я оказался свободен на целый день. И решил отправиться туда.

Один. Не было больше никого. Я пошел по этой долине смерти один. И мне стало физически плохо. Эта тишина вдруг стала гулом, воем в моих ушах. Будто одну ноту выплакивает одновременно миллион человек. Я стал терять сознание и сел на землю.

С этим трудно жить. Но жить без этого нельзя.

 

Будь проклят тот, кто скажет нам: «Забудем».
Будь проклят тот, кто скажет нам: «Простим».

КОММЕНТАРИИ
Поделиться

Пятый пункт: наземная операция, США против антисемитизма, кибер-воины, Рим и Фанагория, Мидраш

Зачем Израиль возобновил военные действия в секторе Газа? Что грозит сторонникам ХАМАСа в американских университетах? И о чем свидетельствует обнаружение древней миквы в окрестностях Рима? Глава департамента общественных связей ФЕОР и главный редактор журнала «Лехаим» Борух Горин представляет обзор событий недели

Liberties: Будто стягивая перчатку

Проживи Рот хоть еще несколько лет, он бы обнаружил то уязвимое место, наличие которого, как семейство Рот при президенте Линдберге, оказалось бы для него неожиданностью. Неважно, что как автора «Случая Портного» и рассказов «Ревнитель веры» и «Обращение евреев» его самого обвинили в антисемитизме. Будучи женатым на британской актрисе Клэр Блум и живя в Лондоне, он на себе испытал то, что считал распространяющимся в обществе антисемитизмом. Но, полагал он, это касалось лишь Англии, — дома, в Америке, такие вспышки были редкостью

Раввин на короткой волне

На коротких волнах был целый мир. На «Коль Исраэль» я слушал еврейскую музыку — старые песни, которые казались чем‑то одновременно знакомым и далеким. На Би‑би‑си Сева Новгородцев рассказывал о музыке западной, о которой у нас знали только по редким пластинкам, переписанным на бобины. А «Свобода» рассказывала то, о чем у нас молчали газеты. Про евреев в СССР, которых «нет». Про отказников, которым не дают уехать. Про синагоги, которые еще стоят, но в них боятся приходить