Эфраим Зурофф: путешествие с врагом

Беседу ведет Диана Россоховатская 6 мая 2016
Поделиться

 

В начале года в Литве вышла в свет книга «Наши люди: путешествие с врагом» («Mūsiškiai: Kelionė su priešu»), написанная популярной в стране писательницей Рутой Ванагайте в соавторстве с директором иерусалимского офиса Центра Симона Визенталя, неутомимым «охотником за нацистами» Эфраимом Зуроффом. Книга, рассказывающая об участии местного населения в геноциде евреев в годы Второй мировой, наделала много шума: для литовского общества эта тема крайне болезненна. Эфраим Зурофф рассказывает о том, какое потрясение он пережил на родине предков, чего боятся очевидцы событий 75‑летней давности, как сегодня трактуют историю Холокоста в Восточной Европе и почему он молится о здоровье нацистских преступников.

lech289_Страница_33_Изображение_0001 копияДиана Россоховатская → Для вас обоих работа над книгой стала своего рода возвращением к корням. Вы — потомок жертвы, Рута Ванагайте — потомок палача. Как родилась идея такого «путешествия с врагом»?

Эфраим Зурофф ← История этой книги уникальна. Около двух лет назад, когда в Вильнюсе рассекретили архивы КГБ, Рута Ванагайте узнала, что члены ее семьи были причастны к убийствам евреев. Ее дед если лично и не участвовал в расправах, то был одним из тех, кто сделал их возможными — он составлял расстрельные списки коммунистов. А муж ее тетки до конца августа 1941 года, то есть в самый страшный для литовских евреев период, был высокопоставленным начальником в пронацистской литовской полиции. Предки многих литовцев занимались тем же, но признать это, причем публично, почти никто не готов. Я много лет работаю с литовцами и впервые встретил человека, который не только не стал эту тему замалчивать, но решил искать покаяния. Что касается меня, к литовскому еврейству я имею самое прямое отношение. Родители моей матери — выходцы из Литвы. Дед во многом определил мою судьбу. Его младший брат, в честь которого меня и назвали, был убит в Литве. Остальным братьям повезло уехать раньше: один перебрался в Палестину, другой — в Шотландию, еще двое — в Южную Африку, наконец, мой дед — в Америку, где стал известным и уважаемым человеком в общине религиозных сионистов. Эфраим был единственным, кто погиб. Вернее, погиб не только он, но вся его семья: жена Бейла и двое сыновей, Гирш и Элияу.

Узнав страшную правду, Рута предложила мне встретиться. Я приехал в Вильнюс, мы познакомились, произвели друг на друга очень хорошее впечатление и договорились вместе поездить по Литве. Хотели посмотреть, что происходит сегодня в местах массовых убийств евреев — всего их 227. Прошлым летом мы побывали в тридцати из них и еще в пяти таких местах в Белоруссии (туда иногда отправляли евреев из Литвы).

ДР → Что именно вас интересовало? Как вы собирали информацию?

ЭЗ ← Нашей целью было проверить, отмечены ли как‑то эти места, сложно ли их отыскать, есть ли там памятники, и, если есть, что гласят надписи на них и когда они были установлены — в советский период или уже после провозглашения независимости. Также мы побывали в музеях, искали там хоть какие‑то материалы о местных еврейских общинах. Но главное — записали свидетельства очевидцев. Нам удалось поговорить с несколькими людьми — сегодня это уже 80‑летние старики, видевшие своими глазами, что происходило с их соседями‑евреями. Разумеется, первое, о чем мы их спрашивали, — кто именно совершал убийства. Все отвечали: «Литовцы» — и подробно рассказывали, что помнили, — кто‑то взволнованно, кто‑то без эмоций. Но интересно другое: несмотря на то что прошло уже 70 с лишним лет, почти все, с кем мы беседовали, просили не указывать их имен в книге. На вопрос: «Чего или кого вы боитесь?» — отвечали, что соседей: «У тех убийц есть дети, и они будут нам мстить».

ДР → В интервью вы часто говорите о том, что никогда не позволяете работе одержать над собой верх, пытаетесь отгородиться от нее стеной, не пускаете в себя. Эта поездка в Литву не стала исключением?

ЭЗ ← Впервые в жизни мне не удалось отгородиться. Это было настоящее путешествие в ад! Только представьте: я побывал в четырех из шести лагерей смерти в Польше, был в Румбуле и Бабьем Яру, но поездка по Литве меня совершенно опустошила. С годами трагедия Шоа вообще воспринимается острее, но в этот раз мне пришлось пережить ее еще и на личном уровне. Вот ты в очередной раз оказываешься на месте массового убийства и посреди живописного леса вдруг натыкаешься на братскую могилу. Иногда в ней захоронены пятьдесят евреев, иногда — полторы тысячи, иногда — восемь тысяч… И ты понимаешь, что здесь погибли сыновья твоего народа, твои братья, пусть и не кровные. И ты знаешь, какой была их смерть, знаешь, что они были совершенно ни в чем не повинны… В каждом из этих мест я читал кадиш и спрашивал себя, как все это могло произойти и где в это время был Б‑г.

Рута Ванагайте на презентации книги «Наши люди: путешествие с врагом» («Mūsiškiai: Kelionė su priešu»). Фото: Juliaus Kalinsko

Рута Ванагайте на презентации книги «Наши люди: путешествие с врагом» («Mūsiškiai: Kelionė su priešu»). Фото: Juliaus Kalinsko

ДР → А как увиденное и услышанное переживала Рута? Была ли она готова к таким откровениям?

ЭЗ ← Не совсем. Сложнее всего ей было осознать два факта. Во‑первых, то, что насилие в отношении евреев началось в Литве еще до вторжения нацистов. С началом советской оккупации многие из политического руководства Литвы бежали в Берлин, где организовали «Литовский фронт активистов», объявивший своей целью восстановление независимости. Они активно занялись подстрекательством, называли евреев предателями, заявляли, что настал час расплаты, в открытую призывали соотечественников к мести: тогда ведь существовал миф о том, что евреи породили большевизм. Из архивных материалов нам известно, что до прихода нацистов нападения на евреев были зафиксированы более чем в сорока местах по всей Литве. Далеко не всегда доходило до убийства, но во многих случаях все заканчивалось именно этим. Второй момент, с которым Руте было сложно смириться, — это степень жестокости, с которой местные жители расправлялись с евреями: убийству часто предшествовали избиения, издевательства, зверские пытки… Другими словами, она прекрасно осознает масштабы трагедии, но не может принять как данность ее страшные подробности.

ДР → В Литве призывы Центра Симона Визенталя разоблачить и привлечь к ответственности пособников нацистов, мягко говоря, не находят понимания, вас практически объявили персоной нон грата. А как там отреагировали на выход книги «Наши люди»?

ЭЗ ← Она литовцам очень не понравилась. Посыпались разоблачительные статьи, возмущенные отзывы, в основном от людей, которые книгу не читали. Руту Ванагайте обвиняли в том, что она продалась то ли Путину, то ли евреям. Но была и другая реакция, и лучший ее показатель — объем продаж. Первый тираж, 2,5 тыс. экземпляров, раскупили за двое суток! Кстати, единственная причина, по которой самое крупное в Литве издательство согласилось выпустить эту книгу, состояла в том, что Рута Ванагайте — самый популярный в стране автор. Ее предыдущая книга пользовалась бешеным успехом, и, когда издатель заказал ей еще одну, она поставила условие: «Хотите, чтобы я написала что‑нибудь еще? Тогда вначале опубликуйте это». И им пришлось согласиться.

ДР → Замалчивание, отрицание своей причастности к преступлениям нацизма, попытки переписать историю — такое отношение к недавнему прошлому характерно не только для Литвы, но и для других стран Восточной Европы. Почему подобным ревизионизмом увлечены именно там? И какой нарратив о Катастрофе доминирует в этих странах сегодня?

ЭЗ ← В Восточной Европе очевидно происходит процесс искажения истории Шоа. Речь идет о всех посткоммунистических странах, за исключением Чехии. И тут нужно учитывать вот какой момент: только в Восточной Европе сотрудничество коренного населения с нацистами подразумевало участие в массовых убийствах. Во Франции, Бельгии, Голландии, Греции местные жители помогали идентифицировать евреев, конфисковывать их собственность, отправлять их в гетто и концлагеря, но сами их не убивали. Иначе дело обстояло в странах Балтии, в Хорватии, на Украине, в Белоруссии, в некоторых районах России: везде местные пособники нацистов непосредственно участвовали в расправах над евреями, причем многие добровольно. На протяжении сорока лет после войны эти страны находились под властью коммунистических режимов, а коммунисты по‑своему манипулировали темой Катастрофы. К примеру, они категорически отказывались признавать, что нацисты осуществляли геноцид именно евреев, поэтому на памятниках, установленных в местах массовых убийств, например в Румбуле или в Понарах, писали, что это мемориалы «жертвам фашизма», не указывая их национальной принадлежности. В 1991 году, с распадом Советского Союза и обретением независимости странами бывшего соцлагеря, отношение к Холокосту стало меняться. Тогда выяснилось, что многие из тех, кого в этих странах считают своими национальными героями, в годы войны убивали евреев. Признать это они не могут. Вместо этого они пытаются, с одной стороны, замолчать или, по крайней мере, минимизировать роль своих сограждан в расправах над еврейским населением, а с другой — убедить весь мир в том, что сталинизм был не менее страшен, чем нацизм. А коль скоро это так, мир должен относиться к ним, жертвам сталинизма, точно так же, как относится к жертвам Холокоста.

ДР → Какие, на ваш взгляд, могут быть последствия у такой риторики?

ЭЗ ← Последствия уже есть, и очень серьезные. Одно из них — так называемая Пражская декларация, которая была подписана несколькими европейскими политиками 3 июня 2008 года. В этом документе сформулированы три основных требования. Первое — переписать все книги об истории Европы, приравняв сталинизм к нацизму. Второе — учредить организацию, так называемую «Платформу европейской памяти и совести», которая будет оказывать поддержку музеям, посвященным советской оккупации и преступлениям коммунистического режима. И третье, пожалуй самое опасное намерение, — установить общеевропейский день памяти жертв всех тоталитарных режимов. Какой день для этого выбрали? 23 августа, день подписания пакта Молотова—Риббентропа в 1939 году. Восточноевропейские политики исходят из того, что, заключив с Германией договор о ненападении, Советский Союз подготовил почву для того, что произошло потом. Иначе говоря, ответственен за случившуюся в Европе трагедию в той же мере, что и нацистская Германия. Но это же абсурд! Они же, по сути, ставят знак равенства между страной, которая хладнокровно построила фабрику смерти Аушвиц, и страной, которая, пусть и совершила сама многочисленные преступления, но освободила Аушвиц и остановила этот страшный конвейер! Наша задача — сделать все возможное, чтобы им помешать. И книга «Наши люди» — один из немногих инструментов, что у нас есть.

ДР → Ну а есть страны, где понимают важность вашей работы и оказывают вам содействие?

ЭЗ ← Таких стран очень мало. В последние годы наиболее важные изменения произошли в Германии. Раньше для того, чтобы привлечь к ответственности военного преступника, требовалось доказать, что он совершил на почве ненависти конкретное преступление против конкретной жертвы. Сделать это было практически невозможно. Однако лет семь назад в законодательство внесли поправки, и теперь любой, кто служил в лагере смерти, автоматически может быть обвинен в соучастии в массовых убийствах. И мы уже видим результаты: Иван Демьянюк, Оскар Грёнинг признаны виновными… В этом году нас ждут новые судебные процессы, еще шесть дел вот‑вот можно будет передать в суд.

ДР → Можно ли дать хотя бы приблизительную оценку, сколько нацистских преступников живы и остаются на свободе?

ЭЗ ← Этого никто не знает. По моему определению, нацистский преступник — это тот, кто состоял на службе у нацистов или их союзников и был причастен к убийству невинных людей. Таких было довольно много. Сегодня им может быть по 90 с лишним лет. А вообще, я единственный в мире еврей, которой молится об их здоровье. (Смеется.) Не всех, конечно, а только тех, кого еще можно привлечь к суду.

ДР → Вы присутствовали не на одном судебном процессе над нацистами. Были ли на вашей памяти случаи раскаяния?

ЭЗ ← Ни разу! Ни намека на раскаяние! Обычно я вижу прямо противоположное. Всем своим видом они показывают, что до сих пор гордятся содеянным.

ДР → После окончания Второй мировой войны прошел 71 год. Сегодня в мире День Победы над фашизмом еще что‑то значит?

ЭЗ ← Этот день утратил свое значение везде, кроме России и, может быть, еще некоторых стран, где живет русскоязычное население. Например, в Израиле ежегодно проводятся церемонии, ветераны выходят на парады… Но в этом контексте важен другой момент. Коммунистический режим, безусловно, был преступным. Однако победа над нацизмом стала возможна только благодаря сотрудничеству западных союзников и СССР. По моему мнению, сегодня мир оказался в положении, очень похожем на то, что было 75 лет назад. Западному миру угрожает радикальный ислам. Конечно, «Исламское государство» (запрещенная в РФ террористическая организация. — Ред.) еще рано сравнивать с нацистской Германией, у «Исламского государства» пока нет такой мощи, но зато есть множество последователей. И я думаю, что единственный способ справиться с этой угрозой, как и тогда, — сотрудничество между Западом и Россией. Только общими усилиями можно победить исламский террор.

КОММЕНТАРИИ
Поделиться

The Washington Post: Массовое убийство в Москве свидетельствует об амбициях и смертоносной мощи наследников ИГИЛ

Во многих частях земного шара набирает силу созвездие региональных филиалов «Исламского государства» (запрещена в РФ), подпитываемое сочетанием традиционных и новых обид, включающих войну в секторе Газа. Ни «Исламское государство», ни ИГИЛ-Х не связали российские атаки с продолжающимися боевыми действиями в секторе Газа. Но гибель палестинских мусульман во время ответной кампании Израиля против ХАМАСа широко освещалась в социальных сетях как фактор для новых волн террористических атак, в том числе против западных стран.

The New York Times: Он выпустил 95 номеров журнала, скрываясь на чердаке от нацистов

В каждом выпуске были оригинальные иллюстрации, стихи, песни; мишенью его сатиры становились нацисты и нидерландские коллаборационисты. На немецком и голландском языках Блох высмеивал нацистскую пропаганду, откликался на новости с фронтов и высказывал личное мнение о тяготах военного времени.

The Atlantic: Множество «Филипов Ротов»

И все-таки, невзирая на мнимое изобилие этих беллетризированных Филипов Ротов, сейчас, через пять лет после смерти писателя, стоит задаться вопросом, не затмили ли они подлинные произведения Рота, соответствуют ли они его представлению о себе. Если не брать в расчет курсы лекций по еврейско-американскому роману XX века и кое-какие рассказы (ранние, юмористические) в школьных антологиях, действительно ли вклад Рота в литературу бессмертен настолько же, насколько созданный им образ писателя?