Когда речь заходит о месяце элул, многие вспоминают известное утверждение, которое в своем труде «Ликутей Тора» (Дварим, 32б) использовал основатель движения Хабад ребе Шнеур‑Залман из Ляд, что в это время Всевышний подобен царю, находящемуся в поле («мелех ба‑саде»). «Когда царь подъезжает к городу, жители высыпают ему навстречу. Он еще едет по полю, а они уже приветствуют его. Всякий, кто пожелает, может поспешить в поле, и царь дружелюбно встретит его, выслушает ласково, внимательно. Но когда за ним закрываются дворцовые ворота, тут уж ничего не поделаешь. Даже если ты министр, предварительно записавшийся на аудиенцию, нет гарантии, что тебе удастся предстать перед владыкой». Обычно этот образ понимается так: когда царь находится во дворце, никто не может зайти к нему по собственному желанию, аудиенция зависит от множества условий. Но когда царь выходит в поле, то, хотя он в это время не являет такого величия, как во дворце, — а лучше сказать, именно поэтому, — любой может подойти к царю и обратиться к нему с просьбой.

Читая эту притчу, невольно начинаешь грустить по тем временам, когда правители могли позволить себе роскошь гулять по полям без охраны (на Руси последним правителем, кому выпало такое счастье, был император Николай I). Однако не будем ностальгировать, а зададимся другим вопросом: а почему, собственно, именно в элуле «Царь» оказался «в поле»? Что заставило Его покинуть Свой дворец, во всем подобающем Ему величии, и оказаться в несвойственном Владыке окружении? Возможно и такое прочтение этой притчи: Царь оказался в поле, поскольку у Него нет Своего дома!..

Повелев Моше построить Шатер Свидетельства, Всевышний прямо сказал ему, что это святилище будет Его «обителью» в нижних мирах: «И построят Мне святилище, и Я буду обитать среди них» (Шмот, 25:8). Храм, построенный царем Шломо, прямо назван в Писании «домом» Творца: «И было, в четыреста восьмидесятом году после исхода сынов Израиля из земли Египетской, в четвертый год царствования Шломо над Израилем, в месяце зив, втором месяце, [начал] он строить дом Г‑споду. Дом же, который построил царь Шломо Г‑споду, длиною был в шестьдесят локтей, шириною в двадцать и вышиною в тридцать локтей» (Млахим I, 6:1‑3). Однако и этот «дом Г‑споду», и отстроенный на том же месте Второй храм были сожжены.

С исторической точки зрения оба Храма были уничтожены человеческими руками: первый — войсками вавилонского царя Навуходоносора; второй — римскими легионами императоров Веспасиана и Тита. Однако еврейская традиция не оставляет сомнений в том, что и вавилоняне, и римляне были лишь инструментами в руках Творца, Который решил уничтожить Свой дом: «Пришли враги; на Храмовой Горе поставили они капище свое. И было это как раз на том месте, где восседал царь Шломо, держа совет со старейшинами, как лучше украсить Святой храм. Теперь на месте том сидели враги и держали совет о том, как удачнее этот Храм сжечь. Пока шло их совещание, взглянули они и увидели: четыре ангела с факелами в руках сошли и подожгли Святилище со всех четырех сторон» (Псикта раба, 26; Таанит, 29а).

Мудрецы не делали тайны из того, почему, по их мнению, Всевышний дважды решился на столь драматичный шаг: в обоих случаях Он, разочаровавшись в отношении к Нему евреев, счел невозможным и далее «пребывать среди них». «Мы находим, что Первый храм был разрушен за то, что [евреи] поклонялись идолам, блудили и проливали кровь. Во времена Второго храма они, правда, занимались вероучением, были усердными исполнителями заповедей, исправно отделяли десятины и отличались всякими добрыми нравами и благочестием, — но вместе с тем любили корысть и питали друг к другу беспричинную ненависть, а беспричинная ненависть — столь тяжкий грех, что приравнивается к идолопоклонству, блуду и кровопролитию» (Тосефта, Менахот, 13; ИТ, Йома 1:4).

В этой связи многие широко распространенные обычаи месяца элул можно увидеть в несколько ином свете. Как известно, в этот месяц евреи начинают усиленно молиться, учить Тору, читают специальные молитвы (слихот). Безусловно, все это в первую очередь связано с идеей раскаяния, тшувы. И вместе с тем евреи как бы показывают Всевышнему, что осознали свою ошибку, и предлагают Ему пересмотреть Свое решение, вновь «вернуться на престол».

Принято во всех общинах нашего народа начиная с 1 элула во время утренней и дневной молитв читать 27‑й псалом: «Г‑сподь — мой свет и мое спасение. Кого мне бояться? Г‑сподь — опора моей жизни. Кого мне страшиться?» Согласно мидрашу, это связано с тем, что этот псалом напоминает нам о предстоящих Днях трепета: «Г‑сподь — свет мой» — в Рош а‑Шана, и «спасение мое» — в Йом Кипур (Ваикра раба, 21:4). Этот псалом читают до дня Ошана раба, предшествующего праздникам Шмини Ацерет и Симхат Тора — последним торжественным дням месяца тишрей. Среди прочего, он говорит о счастье пребывания в Святилище, служа напоминанием о неприемлемости нынешней ситуации, как евреям, так и Владыке этого мира: «Об одном молил я Г‑спода, этого лишь жажду: все дни жизни моей проводить в доме Г‑спода, созерцать великолепие Г‑спода в Храме Его. Да укроет Он меня в день беды под тенью Своего полога, спрячет под покровом Своего шатра, вознесет на неприступную высоту. Тогда подниму голову в битве с врагами и в шатре Его принесу жертвы, желанные Ему, воспою и прославлю Г‑спода. Услышь, Г‑сподь, голос мой, когда воззову, сжалься надо мной и ответь мне» (Теилим, 27:4‑6).

Начиная со второго дня элула после утренней молитвы в синагогах начинают трубить в шофар. В нашей традиции принято, что его звуки должны пробудить в сердцах мысль о раскаянии. Однако этим не исчерпывается значение этого обычая. В древности трубление сопровождало коронацию нового еврейского царя. Например, когда на престол взошел царь Шломо, «взял священник Цадок из Святилища рог с маслом и помазал Шломо. И затрубили трубы, и весь народ восклицал: да живет царь Шломо!» (Млахим I, 1:39). Поэтому, трубя в месяце элул в шофар, евреи как бы приглашают Всевышнего вернуться и «занять престол».

Своей кульминации «призвание на царство» достигает, естественно, в Рош а‑Шана — праздник, который хасиды называли «ди коронация‑нахт», т. е. ночь коронации. И действительно, в этот день евреи, казалось бы, делают все возможное, чтобы провозгласить Всевышнего своим царем: сто раз трубят в шофар, многократно повторяют во время литургии «Авину малькейну» («Отец наш, Царь наш»), наконец, произносят в молитве мусаф «Мальхуйот» — специальные вставки, прославляющие царствование Творца: «“Ибо Г‑споду принадлежит царство, Он Владыка народов”. И сказано: “Г‑сподь царствует, величием облечен Он, облечен Г‑сподь, могуществом Он препоясан, утвердил Он вселенную, чтобы не поколебалась”. И сказано: “поднимите врата, верхи ваши, и возвысьтесь, двери вечные, и войдет Царь славы. Кто сей Царь славы? Г‑сподь могучий и сильный, Г‑сподь сильный в брани. Поднимите, врата, верхи ваши, и возвысьтесь, двери вечные, и войдет Царь славы. Кто сей Царь славы? Г‑сподь Воинств, Он Царь славы. Сэла”. И у пророков, рабов Твоих, написано так: “Так сказал Г‑сподь, Царь Израиля и Искупитель его — Г‑сподь Цваот: Я Первый, Я же и Последний, и, кроме Меня, нет Б‑га! И сказано: “И придут спасители на гору Сион, чтобы судить гору Эсава, — будет Царствие Г‑сподне”. И сказано: “И в законе Твоем сказано так: „Слушай, Израиль, Г‑сподь Б‑г наш — Г‑сподь Един“”».

Согласно одному из мнений, приведенных в Талмуде, подобно тому как в месяц тишрей евреи, бывшие в Египте, были избавлены от рабского труда, грядущее Избавление так же произойдет в месяце тишрей (Рош а‑Шана, 11б). Поэтому, слушая в элуле шофар и читая слихот, еврей надеется, что Всевышний наконец‑то прислушается к его молитвам и вернется «с полей» во дворец, в Свой отстроенный Дом, возрожденный Иерусалимский храм, дабы наконец‑то исполнилось сказанное в Торе: «И воцарится Г‑сподь над всей землей, в тот день будет Г‑сподь Един и имя Его Едино»!