[<<Содержание] [Архив]        ЛЕХАИМ ИЮЛЬ 2000 ТАМУЗ 5760 — 7 (99)

 

ЗЕЕВ ВАГНЕР – МОСКОВСКИЙ ЕВРЕЙ

Израильский гражданин и российский академик

Зеев Вагнер – один из пионеров еврейского религиозного движения в России в 70-е годы. Участвовал в издании самиздатского журнала «Тарбут», одной из задач которого было религиозное просвещение.

C 1976 года в Израиле. Основал ешиву. Редактировал религиозно-философский журнал «Возрождение». сотрудничал в «Шамире» – ведущем издательстве, издающем религиозную литературу на русском языке. С 1989 года, с момента, когда это стало возможно, много времени проводит в Москве, где руководит рядом религиозных и культурных проектов. Зеев Вагнер – президент научного фонда «Еврейская энциклопедия», заместитель главного редактора «Российской Еврейской Энциклопедии», иностранный член Российской академии естественных наук.

 

– Господин Вагнер, вы ведь, насколько я знаю, коренной москвич?

– Да, я родился в Москве, прожил здесь значительную часть жизни, уехал отсюда, когда мне было 25 лет. Да и уже будучи израильтянином, провожу здесь достаточно много времени.

– У вас были проблемы в школе?

– Как вам сказать. Я был единственный еврей и, кажется, единственный ученик из интеллигентной семьи на всю школу. Да еще заикался. Так что сами понимаете...

– Родителям жаловались?

– Никогда. Свои проблемы я решал самостоятельно. А вот на меня жаловались. Однажды я рассказал девочке-однокласснице такой стишок, даже не стишок, а скорее уж, считалку:

Ты – картина, я портрет.

Ты – скотина, а я нет.

Я вовсе не хотел ее обидеть, просто мне понравилась эта считалка, Она показалась мне ужасно смешной. И то, что девочка обиделась, и то, что затем произошло, было для меня полной неожиданностью. Девочка пожаловалась учительнице, а та написала родителям совершенно нелепую записку, в которой было сказано, что я «надругался над честью русской девочки». Сейчас мне, конечно, смешно, а тогда было не очень.

– Ну и что родители?

– Мама пошла в школу и спросила, при чем тут национальность!

– А учительница?

– Согласилась с мамой. И даже как-то так потом не впрямую сказала мне, что была не права.

– Это уже представляется совершенно неправдоподобным.

– Тем не менее.

– Значит, обсуждали только национальную составляющую. А надругательство над девичьей честью?

– А вот это не запомнилось.

– На каком языке говорили с вами в детстве родители?

– Со мной и с сестрой по-русски, а между собой на идише. А когда приходили родственники, тоже на идише. Наши родственники жили на Соколе, с давних пор это был еврейский район. Я прекрасно помню стоявшие там одноэтажные деревянные дома. В 50-е и даже 60-е годы на улицах еще можно было услышать еврейскую речь. Мои двоюродные братья знали идиш, и я им очень завидовал.

– Когда вы впервые попали в синагогу?

– Совсем маленьким, на руках у папы.

– Ваш отец ходил в синагогу по субботам?

– Вы забываете, что до 1967 года суббота была рабочим днем. Напомню вам старый анекдот. Армянское радио спрашивают: «Какой подарок сделала советская власть евреям ко дню 50-летия революции?» Армянское радио отвечает: «Подарила субботу». Так что до 67-го года ходить в синагогу в субботу было весьма затруднительно. А чтобы иметь возможность молиться в синагоге по праздникам, мой отец обычно брал больничный лист. Кстати, когда я вырос и у меня возникла та же проблема, я решал ее так же, как и отец. У меня перед глазами был очень позитивный пример. Благодаря отцу я знал все еврейские праздники, посещал синагогу. Между прочим, она была в те времена по праздникам переполнена: и большой, и малый зал, и еще на улице сколько народу было.

– Что ж, сколько народа уехало.

– Дело не только в этом. Вот смотрите, кто ходил в синагогу, скажем, в 60-м году? Главным образом, пенсионеры. Когда работали, они боялись – на пенсии они уже могли себе это позволить. Это были люди 1900 года рождения и старше. Синагога – мир их детства, и советская жизнь не могла до конца из них это вытравить. Теперь возьмем тех, кто выходит на пенсию в этом году. Они родились в 40-м. Советское поколение. Синагога для них – совершенно чужой мир.

– Кроме тех, кто учился в последние годы.

– Такие люди есть. Но, во-первых, их мало, а во-вторых, они уезжают. Во времена моего детства и юности уехать было практически невозможно, а знающих людей было много.

– В еврейский мир вас ввел отец?

– Он был главным моим источником религиозных знаний, а сионистские уроки мне преподал мой дядя. Он был давнишний и убежденный сионист – вот только выбраться из СССР у него никакой возможности не было. Я любил с ним беседовать, он много знал, у него была хорошая по тем временам еврейская библиотека, и я мог ею пользоваться.

– Когда вы включились в еврейское движение?

– Еще в школьные годы. У нас была хорошая еврейская компания. Мы писали листовки и распространяли их около синагоги.

– Какого содержания?

– Объясняли смысл праздников. Или вот, помню, была листовка с фрагментом из «Декларации прав человека» о том, что каждый человек имеет право жить там, где он хочет.

– А кроме листовок?

– Сионистские песни сочиняли и пели. Очень приятно было услышать их потом по «Голосу Израиля».

– При такой жизни как вам удалось избежать знакомства с КГБ? Не может быть, чтобы никто не стукнул.

– Ну, конечно, этого избежать не удалось. Они заслали к нам информатора, и он регулярно стучал. Естественно, у нас возникли проблемы.

– И как они разрешились?

– Исключением из комсомола и института.

– Могло быть и хуже. А потом?

– Потом много чего было. Я стал учить иврит. Алфавиту меня научил отец. Дальше я пытался заниматься по самоучителю, но скоро понял, что это невозможно; в конце концов я попал в одну из групп и стал заниматься систематически и помногу. Разумеется, тогда это было нелегально. У меня на квартире был организован семинар по изучению Торы.

– Вы знаете, что это упоминается в Краткой еврейской энциклопедии?

– Да, в статье «Советский Союз». Но ведь это был далеко не единственный семинар. Я занимался еще у Димы Каждана – он сейчас профессор математики в Бостоне, там уже был совсем другой уровень, там изучали Талмуд и философию хасидизма. Вообще было такое бурное и веселое время, общественная жизнь кипела. А ведь я работал, и дочь у меня родилась.

– Вы ведь издавали журнал?

– Да, «Тарбут». В переводе на русский «Культура». Мы занимались национальным просвещением. Уровень знаний о еврейской истории, культуре, религии – он и сейчас-то, при нынешней свободе, при нынешних возможностях, не слишком высок, а тогда вовсе был крайне низок. Люди вообще ничего не знали, но хотели знать. Кроме того, журнал способствовал национальному самоуважению, в чем люди очень нуждались. Я редактировал журнал, писал статьи, причем не только в «Тарбут», но и в журнал «Евреи в СССР» – был и такой. Кстати, там была опубликована моя статья «Евреи в Москве. Хронология с XV века до наших дней».

– Вы не боялись заниматься вещами, за которые можно было вполне оказаться в лагере?

– Знаете, абсолютно бесстрашными бывают только сумасшедшие. Конечно, бывало страшно. Ну так что? Это нормально. Человек преодолевает страх и делает то, что положено. Во время Ливанской войны я об этом часто размышлял. Впрочем, к опасности, как и ко всему прочему, привыкаешь.

– А в каком качестве вы принимали участие в Ливанской войне?

– Солдатом.

– Иудаизм накладывает на жизнь «соблюдающего» еврея специфические ограничения. Вы же ходили на советскую службу, и это не могло не бросаться в глаза. Как на все это смотрели русские люди?

– Естественно, по разному. На работе у меня возникали забавные проблемы в связи с тем, что я постоянно носил головной убор, предпочитал дармовому некошерному коньяку магазинную водку (на кондитерской фабрике, где я работал, водился коньячок), не ходил на субботники, зимой под разными предлогами по пятницам исчезал с работы засветло, а по праздникам «заболевал».

Помню, как все были поражены, когда я предпочел три дня работать на овощной базе вместо того, чтобы два часа в субботу помахать метлой, сметая листья на бульваре. Овощную базу потом отменили, и я неожиданно остался в выигрыше.

Из-за субботника меня в конце концов выгнали с работы. Эта история всеми обсуждалась, и я стал своего рода знаменитостью. Однажды на фабричном дворе ко мне подошла пожилая русская женщина, что называется из простых. Евреи – неевреи, соблюдение Субботы – от нее все это было бесконечно далеко. И вот она ко мне подошла и сказала неожиданные теплые слова, которые я помню до сих пор: «Мы знаем, что тебя за субботу выгоняют. Держись, сынок!»

Михаил Горелик


<< содержание 

 

ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.

 E-mail:   lechaim@lechaim.ru