[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ АПРЕЛЬ 2000 НИСАН 5760 — 4 (96)
Обрезание
Яков Козловский
Была ранняя светлая осень. Я брел по Тверскому бульвару и без всякой на то причины заглянул во дворик Литературного института. Еще зеленели липы с редкими подпалинами вокруг памятника Герцена. Я присел на садовую скамью и подставил лицо прощальному теплу солнца. Экое блаженство, смежив веки, наслаждаться покоем и ни о чем не думать. Былое и явь облачно сливались, и в их мареве стал незрим мне тот молоденький офицер, что, словно мой двойник, на исходе войны, опираясь на костыли, вошел в этот роняющий листву дворик.
Нет, наверно, я все-таки преувеличиваю, что ни одна мысль в те усыпляющие минуты не посетила меня. Кажется, я подумал о том, что незаконнорожденный сын русского барина Ивана Алексеевича Яковлева и немки из Вюртемберга Луизы Гааг получил вымышленную фамилию с явным намеком на пылкую внебрачную любовь родителей, ибо “Herz” в переводе с немецкого означает “сердце”.
И еще я, вроде бы, вспомнил, что Наталья Гончарова — сверстница Александра Герцена училась в танцклассах Иогеля по ту сторону бульвара. Там и увидел ее впервые Пушкин. А если уж о чем подумаешь, обязательно одно событие начнет цепляться за другое. И не могу с точностью утверждать, было то или нет, но будто снизошел тогда с книжной полки на колени мои академический герценовский трехтомник 30-х годов “Былое и думы” с проникновенным предисловием Льва Каменева, вскоре расстрелянного...
И вдруг я услышал:
— Здравствуйте!
Передо мной стоял долговязый парень по фамилии Марговский. Года два тому назад он прислал мне свои стихи из Минска, а приехав на учебу в первопрестольную, навестил меня. Новоявленный был чем-то озабочен.
— Як живешь, хлопец?
Он вздохнул:
— Уезжаю в Израиль. Туда уже переселились родители мои. Я даже обрезание сделал.
В слове “сострадание” первый слог звучит как сигнал бедствия – SOS, но словно бес дернул меня за язык:
— Лучше поздно, чем никогда. А почему, позволь спросить, ты это сделал здесь, а не на нашей исторической родине?
— Там дороже.
— Извини, — устыдился я, — желаю тебе счастья...
Встреча с Марговским напомнила мне одну забавную историю. Известно, что Сталин чуть ли не первым, в сорок восьмом году признал Израиль, возрожденный как государство через два тысячелетия. В каждую уважаемую страну другие державы, сопредельные и дальние, направляют не только дипломатов, торговых представителей, журналистов, но и ... шпионов. Одни из них совмещают эту засекреченную роль с официальными благопристойными ипостасями, другие едут только в качестве тайных соглядатаев. И вот в Землю Обетованную, обещанную Б-гом избранному Им народу, отправлялся “наш человек”.
Я не стану разглашать его имени и отчества, да это и не суть важно. Назовем его по старинке N.N. Был он прирожденный русак, но в чертах его лица проглядывало что-то семитское. Таких среди православных некогда имелось достаточно, да и теперь они не редкость. Для примера далеко ходить не надо. Толки на этот счет, помню, вызывало обличье таких писателей, как Валентин Катаев, Константин Симонов и Михаил Зощенко, хоть к еврейству они отношения не имели.
Ехал бы N.N. с подложным паспортом и вымышленным именем в страны скандинавские или, что еще больше в масть, к сербам или болгарам, никакой бы телесной проблемы не возникало. А тут имелась загвоздка, ведь ехал он в Израиль под видом еврея-отказника, чья душа не выдержала нетерпимости, разгулявшейся в советском пределе. А раз выдавал он себя за потомка праотца Авраама, то, подобно ему, должен был ниже чрева нести особую печать союза с Б-гом. Правда, если честно говорить, N.N. не знал, что патриарх Авраам, сын Тераха, продавца идолов, после откровения свыше сделал сам себе обрезание кремниевым ножом в знак вечного единства между Израилем и Б-гом.
Выходило, что N.N. должен был сделать обрезание. По иудейскому закону делают его младенцам на восьмой день от роду. И даже сам Христос и все апостолы были обрезаны в этом нежном возрасте. Еще надо вам сказать, что жена у N.N. была русская. И, когда он известил супругу о предстоящей ему операции, она, получившая в любовных связях интернациональное воспитание, отреагировала спокойно, даже безразлично:
— Подумаешь, какая невидаль... Чище будешь.
Призвание требует жертв. N.N. был направлен в специальный хирургический стационар на пару дней, и, чтобы формально оправдать операцию, в его истории болезни значился фальшивый диагноз: “фимоз”. Доктор, принимавший N.N., был полукровок, чьи материнские гены явно превалировали над отцовскими, потому что имел он некое сходство с бердичевским ребе. Между прочим, о числе таких метисов в стране, помнится, мне рассказывал младший брат Семена Липкина Миша. Он, математик, в ту пору работал в ЦСУ (Центральное статистическое управление). Однажды их державная контора получила задание из ЦК КПСС подсчитать, сколько в отечестве отпрысков от смешанных браков между евреями и православными. Цифра получилась огромная. Когда доложили заказчикам, те схватились за голову и приказали исполнителям задания держать язык за зубами, а данные засекретить. Я тогда написал стихотворение, которое начиналось так:
Пела дудочка-жалейка:
У людей, как у людей, —
То ли мама иудейка,
То ли папа иудей.
Эскулап, надо полагать, дал клятву не только Гиппократа, но и присягу кой-кому, тем не менее держал он себя вольно и не был лишен юмора:
— Значит, будем делать “брит”?
— Как вы сказали?
— Я сказал “брит”. Это не от слова “бритва” и на иврите означает “обрезание”. А тот, кто этот обряд производит, именуется “моэл”. У евреев моэл делает обрезание при свидетелях, но мы, я думаю, обойдемся без них. И не огорчайтесь: в мире обрезанные мужчины подобны большевикам.
— Как изволите это понимать?
— Просто их больше. Кстати, когда-то в Древнем Египте обрезание делали только фараонам и придворной знати. Пусть это дарует вам мысль о вашей родовитости.
— Утешили.
— А что касается мусульман, то их начали обрезать еще до Магомета. Правда, в отроческом возрасте. Они с евреями сводные братья: у них один Б-г и один отец. Понять не могу, почему они враждуют. Может, вы мне скажете?
— В другой раз.
— В другой раз? Вы что, думаете, что крайняя плоть отрастает, как волосы?..
И уехал обрезанный N.N. со своей благоверной в Израиль, где во времена Понтия Пилата властно звучала медногорлая латынь римских завоевателей. Но Б-г не забыл обета, данного Аврааму. Язык библейских пророков воскрес там через двадцать веков на устах толпы. А великая латынь умерла как разговорный язык. Не зря написал Пушкин: “Латынь из моды вышла ныне...”
Как жил и что делал N.N. в этой загадочной стране, могу только догадываться. Да и пребывал он там недолго, потому что его интернационально воспитанная жена закрутила роман с одним необрезанным голландцем и улетела с ним на его родину, где бессмертно на темных полотнах изображал евреев Рембрандт. Начальство немедленно отозвало N.N. Возвратившись окольными путями, он стал служить не по призванию Его определили главным редактором известного московского издательства. И было времени угодно, чтобы я принес в него рукопись переводов Расула Гамзатова. Все стихи были одобрены, кроме одного, что имело название “Строки на рукописи, отосланной редактору”. Вот эти строки:
Пред обрезаньем мальчику хитро
Стремятся птичье показать перо:
— Вот режем чем, потрогать можешь пальчиком.
Берет перо редактор мой стальной
И начинает речь вести со мной,
Как перед обрезаньем с горским мальчиком.
Снял это стихотворение N. N.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru