[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ЯНВАРЬ 2000 ШВАТ 5760 — 1 (93)
Евреи и "Тысяча и одна ночь"
Виктор Бохман
Около ста лет назад бельгийский востоковед, крупный специалист по средневековой арабской литературе Виктор Шовен категорически заявил, что евреи не любят "Тысячи и одной ночи". Но еврейским материалом Шовен владел гораздо хуже, чем арабским. На одни еврейские источники он не обратил внимания, другие недооценил, а о существовании третьих тогда вообще никто и не подозревал.
Издания последних десятилетий и найденные рукописи позволяют всесторонне осветить тему «Евреи и "Тысяча и одна ночь"», достойную специальной книги. Народ, в силу своих исторических судеб веками странствовавший по свету, и книга, вобравшая в себя лучшие сказки Востока, также немало побродившие по миру, неизбежно должны были встретиться, что и произошло.
Можно выделить три аспекта этой темы: вклад евреев в создание сказок "Тысячи и одной ночи"; евреи — персонажи "Тысячи и одной ночи"; интерес евреев к "Тысяче и одной ночи".
В основе "Тысячи и одной ночи" лежит персидский сборник рассказов "Хезар эфсане" ("Тысяча рассказов"), переведенных на арабский язык в IX веке, вероятнее всего, в Багдаде — столице арабского халифата. Оригинал сборника до нас не дошел, а из арабского перевода сохранился лишь небольшой фрагмент, опубликованный в 1949 году американской арабисткой Набией Аббот. Сборник озаглавлен ею "Алф лайла" ("Тысяча ночей"), распространенное название он получил в XII веке, и старейший документ, отражающий это заглавие, заслуживает более подробного рассказа.
Этот документ был открыт в Бодлеянской (оксфордской) библиотеке известным еврейским ученым Шломо-Довом Гойтейном (1900—1985), много лет посвятившим изучению еврейско-арабских взаимоотношений. Уроженец Германии, он в 30-е годы уехал в Палестину и стал одним из основоположников израильского востоковедения. Ш.-Д. Гойтейн был профессором Иерусалимского университета, возглавлял существующий и поныне при этом университете Институт стран Азии и Африки, воспитал плеяду востоковедов, многие из которых стали блестящими учеными. В 50-е годы он переехал в США, где многие годы преподавал и до конца своих дней занимался исследовательской работой.
В статье «Старейшее документальное свидетельство о заглавии "Тысяча и одна ночь"», опубликованной в 1958 году, Гойтейн обращает внимание на записную книжку еврейского врача и книготорговца, жившего в Каире в середине XII века. В ней в списке рукописей, предназначенных для продажи, фигурирует "Тысяча и одна ночь" ("Алф лайла ва лайла"). По-арабски это звучит почти так же, как и на иврите. Указан и покупатель рукописи — ал-Маджд ал-Азизи, но, кроме имени, о нем ничего не сообщается, в других источниках он не упоминается. Имя ал-Маджд ал-Азизи было в ходу и у арабов, и у восточных (в частности египетских) евреев. Не исключено, что книготорговец продал рукопись своему единоверцу. Как бы то ни было, записная книжка попала в Каирскую генизу, т.е. хранилище рукописей, вышедших из употребления, на чердак старой синагоги в Каире, а оттуда — в Болдеянскую библиотеку, где ее и открыл Гойтейн.
В Ираке, Сирии и особенно в Египте "Тысяча и одна ночь" пополнилась новыми рассказами. Существует несколько версий "Тысячи и одной ночи", отличающихся одна от другой составом и порядком сказок. Наиболее известная версия отражена в египетских изданиях и, как установлено учеными, приобрела свой вид в Египте в конце XV— начале XVI века.
"Тысяча и одна ночь" явилась подлинной энциклопедией восточного фольклора, включающей самые разнообразные сказки. Читатели постарше, наверное, помнят фильм "Багдадский вор". Сюжет этого фильма основан на одном из плутовских рассказов "Тысячи и одной ночи", и у героя рассказа, ловкого, неуловимого вора, был реальный прототип, которого звали Али аз-Зейбак (буквально: Ртуть), только жил он не в Багдаде, а в Каире.
В создании "Тысячи и одной ночи" приняли участие многие народы, в том числе и евреи. Среди сказок еврейского происхождения самая большая и интересная — о Булукии, сыне израильского царя. Найдя после смерти отца книгу с описанием пророка Мухаммеда, Булукия захотел увидеть этого пророка. Он не знает, что тому суждено родиться лишь много веков спустя, и бросает царство, унаследованное от отца, чтобы отправиться в дальнее опасное путешествие на поиски пророка. От встретившейся ему в пути царицы змей Булукия узнает, что за семью морями растет трава бессмертия, и готов ее добыть. В Иерусалиме он беседует с мудрецом Аффаном, который отрывает ему секрет печати царя Соломона. Преодолев семь морей и пережив при этом немало приключений, он достигает горы Каф (по мусульманским поверьям, края света), но травы бессмертия не находит. В конце концов пророк Элиягу в мгновение ока доставляет его домой.
Сказка о путешествии Булукии в сокращенно виде представлена в сборниках арабских рассказов о пророках. Авторство сказки приписывается Абдаллаху ибн Саляму, еврею из аравийского города Медины, под влиянием проповеди пророка Мухаммеда принявшему ислам. Мотив травы бессмертия восходит к шумерскому эпосу о Гильгамеше. Но это лишь один из мотивов данного повествования. Ученые считаю, что основой рассказа о Булукии послужило краткое сообщение в Танахе о находке свитка Торы в Первом Храме при царе Иошиягу (II Книга Царств, 22:8-13). Там говорится, что этот свиток был найден первосвященником Хилькиягу и доставлен царю писцом Шафаном. Имена Булукия и Аффан в еврейских текстах не встречаются; если первое по форме еврейское, то второе скорее арабское. Среди имен второстепенных персонажей сказки попадаются несомненно еврейские имена, например царь Барахия.
Некоторые мотивы этой сказки встречаются в мидрашах (древних и средневековых комментариях к Танаху). К мотиву поиска травы бессмертия мусульманские авторы и редакторы добавили новый мотив — желание увидеть пророка Мухаммеда. Так появился первый мусульманский вариант повествования в сборниках рассказов о пророках. К моменту включения в "Тысячу и одну ночь" сказка обросла деталями, обогатилась новыми поворотами сюжета. В частности, древневосточные и древнееврейские легенды, слившись с мусульманскими, породили одну из увлекательных страниц "Тысячи и одной ночи". В цикле небольших рассказов о благочестивых израильтянах каждый рассказ имеет корни или параллели в мидрашах, а иногда и в Талмуде.
В одном из таких рассказов обедневший израильтянин, надеясь в дальних краях поправить свои дела, отправляется в плавание с женой и двумя сыновьями. Корабль терпит крушение, герою и всем членам его семьи удается спастись, но волны выбрасывают их в разные стороны. Отец семейства попадает на остров, находит там клад и становится местным царем. Его царство процветает, и люди приплывают сюда поторговать и посмотреть на благоденствующую страну. Десять лет спустя на остров из разных стран приезжают оба сына царя, которые поступают на царскую службу. Отец не узнает своих детей, а те ни его, ни друг друга. Их мать, жена царя, потерявшая связь с мужем и сыновьями, ставшая служанкой у купца, с хозяином приплывает на остров. Братьям приказано ночью охранять корабль купца. Старший рассказывает младшему свою историю, ее слышит мать, и наутро все трое приходят к царю. Семья воссоединяется...
Отдельные еврейские легенды слились с индийскими, персидскими и арабскими сюжетами. Одним из ярких примеров такого слияния служит легенда о власти царя Соломона (в арабской передаче Сулеймана ибн Дауда) над духами. Древнейший вариант легенды отражен в апокрифической, не вошедшей в канонический Танах, "Книге премудрости Соломоновой" (III век до н.э.) и в "Иудейских древностях" Иосифа Флавия (I век н.э.). Дальнейшее развитие легенда получает во Втором таргуме Книги Эстер (VII—VIII вв.). Фактически это не просто таргум (перевод) библейской книги на арамейский язык, а подробный комментарий. В начале Книги Эстер (I:2) упоминается трон царя Ахашвероша, о котором комментатор говорит, что достался он ему от царя Соломона, и вдруг, будто забыв, о каком царе идет речь, начинает пространнейший рассказ о Соломоне. Благодаря “забывчивости” комментатора до читателя дошло множество интереснейших легенд. Некоторые из них получили свое развитие уже на арабской почве.
Еще один классик древнеарабской поэзии Набига аз-Зубьяни (VI век) сообщает, что Сулейман ибн Дауд наказывал непокорных джиннов. В Коране говорится: "А из джиннов — такие, что работают перед ним (Сулейманом) по велению его Г-спода; кто же из них уклонится от Нашего повеления, тому Мы дадим попробовать наказание огня" (сура XXXIV, стих 12, перевод И.Ю. Крачковского). Легенда была подхвачена комментаторами Корана, собирателями рассказов о пророках и средневековыми арабскими историками, попала в "Тысячу и одну ночь" в виде двух волшебных сказок: о рыбаке и духе, восходящей к древнейшему ядру сборника; и о медном городе, основанной на легендах древнего Йемена. В обеих сказках повествуется о том, что Сулейман ибн Дауд заточал непослушных джиннов в медные кувшины, запечатывал кувшины свинцовыми печатями и бросал их в море. Рысак, герой первой сказки, вылавливает такой кувшин и выпускает на волю джинна. В сказке о медном городе речь идет об экспедиции, снаряженной по приказу халифа Абд аль-Мелика ибн Мервана (705—715) на поиски кувшинов с заточенными джиннами.
Для живого и образного стиля "Тысячи и одной ночи" характерно обилие пословиц и поговорок. Среди них встречаются изречения, восходящие к еврейским источникам. В сказке о Синдбаде-мореходе три пословицы, идущие одна за другой, как бы сливаются в одно изречение: "День смерти лучше дня рождения, живой пес лучше мертвого льва, могила лучше бедности". Источник первых двух пословиц — Экклезиаст, третья близка к афоризму из нескольких мидрашей: "Бедняк подобен мертвецу".
Можно выделить две группы еврейских персонажей "Тысячи и одной ночи". Первую составляют древние евреи: Булукия, Сулейман ибн Дауд и безымянные израильтяне (бану Исраэль). Сулейман упоминается не только в названных выше сказках, но и в сказке о Сейф аль-Мулюке, из которой следует, что жил он не в Иерусалиме, а в земле Саба (библейской Шеве), в южной Аравии. Еврейские персонажи второй группы воспринимались как люди, жившие сравнительно недавно, их прототипами могли быть вполне реальные личности.
Титульный лист издания “Тысячи и одной ночи” на еврейско-арабском диалекте. Тунис, 1888 год.
В ряде сказок евреи, появляясь лишь в эпизодах, играют значительную роль в развитии сюжета. Так, в некоторых сказках об Ала ад-Дине Абу-ш-Шамате говорится о встрече матери героя с евреем-гадальщиком. Это начальные эпизоды сказки, герой еще не родился. Купец, отец будущего героя, упрекает жену в бесплодии, но еврей утверждает, что дело в муже, и называет индийское лекарство, которое может помочь. Муж покупает лекарство, и через девять месяцев рождается герой. Сказка эта была создана в Египте в XV веке.
Евреи, разумеется, не могли остаться равнодушными к сказкам, в которых фигурировали их предки, единоверцы. Отсюда и обилие материалов, отражающих многовековой и устойчивый интерес евреев к "Тысяче и одной ночи". Это и документы о рукописях "Тысячи и одной ночи", принадлежавших евреям; рукописи "Тысячи и одной ночи" или ее отдельных сказок, принадлежавшие евреям; издания "Тысячи и одной ночи" или ее сказок на еврейских языках; труды еврейских ученых о "Тысяче и одной ночи"; произведения еврейских писателей, созданные на основе сюжетов "Тысячи и одной ночи".
Хронологический диапазон этих материалов — с XI—XII веков до наших дней, но материалы двух последних видов относятся к новому и новейшему времени. Географически материалы первых двух видов принадлежат к арабским странам, диапазон остальных необычайно широк, он включает Германию и Турцию, США и Россию. Языковой диапазон также широк, но в первых двух группах преобладают материалы на арабском языке. На протяжении более тысячи лет арабский был разговорным и литературным языком евреев, населявших арабские страны. Эти евреи являлись потомками как вавилонских изгнанников, так и арабов (северных и южных), принявших иудаизм в V—VI веках.
Много веков евреи на огромной территории, от Атлантики до Персидского залива и от Пиренеев до Йемена, говорили и писали по-арабски. Существовала традиция переписывать тексты на арабском языке еврейскими буквами.
На арабском языке еврейскими буквами написано большое количество документов, в том числе список рукописей, принадлежавших еврею (скорее всего, египетскому), жившему в конце XI или начале XII века. В списке фигурирует, в частности, название "Тысяча ночей, содержащая рассказ о Харуне ар-Рашиде". Эта краткая заметка интересна с разных точек зрения. Во-первых, здесь употреблена наиболее древняя форма заглавия: "Тысяча ночей". Во-вторых, Харун ар-Рашид — знаменитый халиф, который правил в 786—809 годах, стал популярным фольклорным и литературным персонажем, рассказы о нем вошли в "Тысячу и одну ночь", и произошло это до того, как "Тысяча и одна ночь" получила свое нынешнее название. Наконец, это старейшее известное свидетельство наличия рукописи "Тысячи и одной ночи" в личной библиотеке еврея.
К значительно более позднему времени относятся арабские рукописи "Тысяча и одной ночи", переписанные евреями. Так, тунисский еврей Мордехай ан-Наджжар в начале XIX века переписал текст рукописи в нестандартном варианте, который ученый Максимилиан Хабихт (1775—1839) использовал в своем издании "Тысячи и одной ночи", вышедшем в 1825 — 1843 годах в городе Бреслау. Евреи проявляли интерес и к отдельным сказкам "Тысячи и одной ночи", и к произведениям, так или иначе связанным с ней. Например, в состав этого сборника вошла сказка о рыбаке Джаударе, представляющая собой сокращенный вариант романа об этом герое. На одной из рукописей этого романа, хранящейся в университетской библиотеке германского города Тюбингена, есть две пометы на иврите, сделанные не рядовыми членами еврейской общины, а раввинами.
Единственная пока известная полная рукопись "Тысячи и одной ночи”, арабский текст которой переписан еврейскими буквами, издана в 1870 году, спустя почти три десятилетия после завершения издания сборника в Калькутте У. Макнотеном, калькуттский же еврей Эзра бен Йехезкиель Салих Габбай, потомок выходцев из Ирака, переписал это издание еврейскими буквами; рукопись, состоящая, как и ее арабский источник, из четырех томов, хранится в университетской библиотеке в Иерусалиме.
Труд Эзры Габбая, конечно, заслуживает уважения, хотя научное значение этой рукописи не так велико, поскольку она лишь копирует достаточно хорошо известное печатное издание. Однако от более старых рукописей "Тысячи и одной ночи" в еврейской транскрипции, основанных на еще более древних арабских рукописях (печатных изданий тогда еще просто не было), сохранились только небольшие фрагменты. Автору настоящей статьи удалось обнаружить остатки двух таких рукописей без точных дат, но, судя по бумаге и почерку, относящихся к концу XVII — началу XVIII века. Части одной из этих рукописей находятся в Публичной библиотеке в Санкт-Петербурге и в университетской библиотеке в Кембридже (Англия), в общей сложности девять листов: один из сказки о рыбаке и духе (ночи 15—16), два из сказки о царе Бадре и Джуланаре Морской (ночи 139—141) и шесть из сказки о Сейф аль-Мулюке (ночи 168—170; два листа хранятся в Санкт-Петербурге и четыре — в Кембридже).
Части другой рукописи обнаружены в библиотеке Санкт-Петербурга. Это отрывки из сказок о горбуне (ночи 85—86), Анис ал-Джалис и Унс ал-Вуджуде (в отрывках из двух последних сказок номера ночей не сохранились), всего шесть листов. По другим источникам устанавливаются сведения о переписчике: Натан-Ноах, врач-хирург. Некоторые специфические обороты языка указывают на то, что обе рукописи были переписаны в Египте.
Весьма интересна почти полная рукопись сказки о рыбаке и духе датируемая XIV веком, запись устного исполнения которой выполнена еврейским любителем "Тысячи и одной ночи" в XVIII веке в Египте. Эту запись в 1930 году опубликовал и перевел на русский язык русский арабист Михаил Салье, автор единственного полного перевода "Тысяча и одной ночи", сделанного в России с оригинала. Представляет интерес и рукопись сказки о медном городе, переписанная в Йемене в XVI веке. Все эти рукописи хранятся в Публичной библиотеке. Подобные рукописи есть и в университетской библиотеке Кембриджа, и в библиотеке Израильского альянса (Париж). Несколько полных рукописей отдельных сказок (об Аджибе и Гарибе, Камар аз-Замане, Хасане Басрийском и др.) хранятся в Институте Бен-Цви в Иерусалиме, но относятся они к гораздо более позднему времени: концу XIX— началу ХХ века. Все они происходят из Северной Африки, некоторые были использованы для подготовки популярных изданий, рассчитанных на евреев этого региона.
Одним из первых переводов "Тысячи и одной ночи" в Европе был сделан на идиш. В 1718 году в германском городке Ванзбеке вышла книга "Мар’от хацов’от" ("Изящные изображения"), содержащая несколько сказок "Тысячи и одной ночи" на идише. Переводчик не указал своего имени и не упомянул названия "Тысяча и одна ночь". Более того, он заменил вступительный рассказ: вместо царя Шахрияра ввел индийского царя Бендерари, а вместо знаменитой Шехерезады — Мелилу, которая рассказывает свои сказки не только царю, но и всем вельможам в царском саду, и не ночью, а днем. Вместо обещанных в подзаголовке на идише и в предисловии 365 сказок (по количеству дней в году) в книге всего семь сказок, рассказанных Мелилой за неделю. Заглавие книги на идише "Шпигл фун дер велт" ("Зеркало мира"), она стала библиографической редкостью. Долгое время никто не обращал внимания на ее содержание, лишь в 1977 году появилась статья израильского ученого Хаима Либермана, где дана оценка этого издания.
Счастливее сложилась судьба другого, большего по объему перевода "Тысячи и одной ночи" на идиш. Это не самостоятельный перевод, а транскрипция буквами еврейского алфавита перевода немецкого. В 1794 году во Франкфурте-на-Одере вышла в свет книга "Таузенд унд айне нахт, ерцэлюнген аус дем арабишен иберзетц" ("Тысяча и одна ночь, рассказы, переведенные с арабского"). Этот текст переиздавался затем 7 раз: вторично во Франкфурте-на-Одере (1803), Лемберге (ныне Львов, 1809), Праге (1816), Варшаве (дважды, 1835 и 1865), Вене (1850) и Люблине (1893). Итого — восемь изданий на протяжении ста лет в разных городах и разных странах.
Любопытно, что первая попытка дать еврейскому читателю, живущему в арабских странах, текст "Тысячи и одной ночи" на его родном языке и в привычной его глазам еврейской буквенной графике была основана на совершенно неожиданном источнике. Это была не арабская рукопись, не еврейская транскрипция такой рукописи или издания и не запись живого исполнения сказок, а французский перевод. Современный израильский ученый профессор Йосеф Садан сравнивает это издание с тем, как если бы кто-нибудь вздумал переводить Библию на иврит с английского или другого перевода. В алжирском городе Оране в начале 1882 года вышла "История тысячи и одной ночи по-арабски". Подготовил издание некий Нисим Цадок, возможно, он был и переводчиком. В Тунисе еврейские издатели Узан и Кастро в конце XIX века приступили к печатанию многотомной "Тысячи и одной ночи". За неполных 20 лет (1888 —1907) были опубликованы четыре ее части общим объемом 640 страниц. Издание не было завершено, но оно остается наиболее полным среди ему подобных. В 1888 году "Тысяча и одна ночь" вышла в Бомбее. Инициатор бомбейского издания Йехезкиль Нисан снабдил его небольшим предисловием, в котором сообщил, что десять лет транскрибировал арабский текст "Тысячи и одной ночи" еврейскими буквами и разбил весь текст на 16 томов. Он рассчитывал завершить издание "без задержки, если помогут нам наши братья-покупатели". Но, по-видимому, "братья-покупатели" не помогли, и первый том оказался единственным (161 страница, включая сказку о горбуне).
В те же годы в Тунисе, а позднее и в Багдаде стали издаваться отдельные сказки "Тысячи и одной ночи" еврейскими буквами. За 70 лет, с 1880-х годов до середины ХХ века, вышло около сотни таких книг. Многие тунисские издания обязаны своим появлением Хаю Царфати, любителю еврейского и арабского фольклора, владельцу кофейни в городе Тунисе. Тогда кофейни были своего рода клубами, куда приходили профессиональные рассказчики, развлекавшие посетителей забавными историями, от кратких остроумных анекдотов до средневековых арабских романов. Особое место в их репертуаре занимали сказки "Тысячи и одной ночи". Хай Царфати записывал все, что слышал, в результате получилась целая библиотека арабской народной литературы в еврейской транскрипции. Часть рукописей Хая Царфати использовал для изданий его друг Цион Узан. Некоторые рукописи в 1950-е годы нашел и передал в Институт Бен-Цви один из лучших израильских библиографов Авраам Атталь.
По рукописям Хая Царфати изданы сказки об Аджибе и Гарибе, Камар аз-Замане и Будур, Хасане-кутиле и др. Интересны, например, сведения относительно сказки о Хасане-кутиле (Тунис, 1897). В стандартных арабских изданиях "Тысячи и одной ночи" ее вообще нет, но в издании Хабихта и некоторых других рукописях она присутствует, и ее героя, жителя Багдада, зовут Абуль Хасан. Этот человек становится жертвой розыгрыша халифа Харуна ар-Рашида: халиф сажает его на один день на свой трон, и Хасан попадает в разные комические и драматические положения. Между прочим, именно от этой сказки пошло выражение "халиф на час".
Титульный лист книги “Мар’от хацов’от”. Ванзбек, 1718 год.
В 1930—1940-е годы ряд сказок "Тысячи и одной ночи" опубликовал в тунисском городе Сусе еврейский издатель Махлуф Наджжар (возможно, родственник упомянутого выше Мордехая ан-Наджжара). В сборнике, выпущенном им в 1943 году, представлены сказки о поэте Джамиле Муаммаре и медном городе. В тексте обеих сказок, особенно второй, чувствуется сильное влияние разговорного языка арабов и евреев Туниса (для арабских изданий характерен язык литературный).
В 1905—1908 годах учитель одной из еврейских школ Багдада Шимон Муаллим Нисим приступил к изданию сказки о Синдбаде-мореходе еврейскими буквами. Выпустил он только две ее части — первое и второе путешествие Синдбада. Около 1910 года в типографии Эзры Рувена Дангора дважды печаталась сказка о горбуне на иракском диалекте арабского языка. Текст явно восходит к записи устного исполнения сказки.
В 1913 году появился перевод "Тысячи и одной ночи" на ладино, выполненный Даниэлем Баланси с французского перевода. Две части этого текста (издание не было завершено) вышли в турецком городе Измире.
В 1915 году в узбекском городе Коканде вышли в свет две части бухарско-еврейского перевода "Тысячи и одной ночи", осуществленного писателем Азарией Юсуповым непосредственно с подлинника.
За три года до этого, в 1912 году, известный семитолог Давид Йелин предпринял попытку перевести "Тысячу и одну ночь" на иврит с арабского. Первая часть перевода была напечатана в Одессе; завершить работу Йелину не удалось. Впрочем, его перевод переиздавался в Тель-Авиве в 1930 году и явился первым изданием "Тысячи и одной ночи" в Эрец Исраэль. В 1922 году в Варшаве появился перевод "Тысячи и одной ночи" на иврит для юношества, его выполнил Кацнельсон-Файнштейн с одного из европейских переводов.
Позднее появление переводов "Тысячи и одной ночи" на иврит объясняется тем, что возрождение иврита как живого языка происходит лишь в конце XIX — начале ХХ века. Да и необходимости в переводе на него не было: на родине "Тысячи и одной ночи" евреи могли читать ее в подлиннике или переписывать еврейскими буквами, а в европейских странах и в Америке к тому времени уже существовали переводы на свои языки. Восточноевропейские евреи могли пользоваться переводом "Тысячи и одной ночи" на идиш. Но алия в Палестину, развитие иврита, а в дальнейшем и образование Государства Израиль привели к созданию новой израильской культуры, в рамках которой стали появляться переводы шедевров мировой литературы на иврит.
Дошла очередь и до "Тысячи и одной ночи". Известный арабист профессор Йосеф-Йоэль Ривлин взял на себя труд по переводу этого памятника духовной культуры на иврит. Его тридцатитомный полный перевод "Тысячи и одной ночи" со стандартного булакского издания вышел в издательстве "Кирьят-Сефер" в Иерусалиме в 1950—1971 годах. В некоторых сказках Ривлин использовал и бейрутские издания.
Выдающийся арабист Игнац Гольдциер (1850—1921), живший в Венгрии, в своем очерке арабской литературы уделил внимание и "Тысячи и одной ночи". Его младший современник Йозеф Хоровиц написал две важные статьи о "Тысяче и одной ночи": о поэтических цитатах в ней (1915) и ее происхождении (1927). Много лет успешно занимается проблемами изучения "Тысяче и одной ночи" профессор Тель-Авивского университета Йосеф Садан.
В России существует старая традиция изучения "Тысячи и одной ночи". Автором появившихся более ста лет назад первых серьезных работ на русском языке о рукописях "Тысячи и одной ночи" был известный общественный деятель и востоковед Давид Гинцбург (1857—1919). Коллекция еврейских рукописей, принадлежавшая семейству Гинцбургов, ныне хранится в Российской государственной библиотеке в Москве. Первым исследователем одной из арабских рукописей, хранившихся в семье, трехтомной "Тысячи и одной ночи", переписанной в Египте в начале XIX века, был сам Давид Гинцбург. Эта рукопись отличается от изданий и от многих других рукописей как по тексту, так и по языку. Состав сказок необычен: например, здесь имеется сказка об Абуль Хасане-кутиле, но нет сказки о медном городе. Язык испытал влияние арабского диалекта Египта. Сейчас эта рукопись хранится в Публичной библиотеке в Санкт-Петербурге. Гинцбург — автор заметки и о другой интересной, более старой рукописи "Тысячи и одной ночи" из университетской библиотеки в Барселоне.
В 1920-е годы ленинградская арабистка Рогнеда Эрлих (1899—1930) изучала "Тысячу и одну ночь" с фольклористической точки зрения, но успела опубликовать всего одну статью "Иблис-музыкант" об одном из необычайных существ, обладающих сверхъестественными силами, часто упоминаемых в средневековых арабских источниках. Ученые считают, что им Иблис происходит от греческого "диаболос", "дьявол". Рогнедой Эрлих подготовлен и перевод нескольких сказок, который, к сожалению, не увидел света.
Крупнейший советский семитолог профессор Исаак Винников (1897—1973) много лет изучал фольклор бухарских арабов — небольшой арабоязычной этнической группы, живущей в Средней Азии со времен Тамерлана, а может быть, и более ранних, и среди прочих текстов записал там несколько сказок "Тысячи и одной ночи".
Современные московские арабисты Исаак Фильштинский и профессор Бетси Шидфар широко используют материал "Тысячи и одной ночи" в своих работах о средневековой арабской литературе.
Неоднократно использовал материал этих сказок и фольклорист Исидор Левин, живущий в Санкт-Петербурге.
В конце 30-х годов советский писатель Лазарь Лагин написал, по его собственному определению, "повесть-сказку" для детей "Старик Хоттабыч". Ее уместно вспомнить здесь как один из примеров литературной обработки все того же древнего сюжета: "власть царя Соломона над духами". Эта же легенда нашла отражение в русском фольклоре в виде пословицы "выпустить джинна из бутылки".
"Тысяча и одна ночь" — ярчайший пример взаимообогащения культур разных народов. Легендарная рассказчица Шехерезада говорит, если можно так выразиться, на многих языках мира, в том числе 200 лет на идише, 80 лет на иврите, бухарско-еврейском языке и на ладино.
Хочется верить, что будущее принесет новые свидетельства интереса евреев к "Тысяче и одной ночи", откроет неизвестные рукописи. Появятся новые научные труды, и еще не один писатель, художник или композитор вдохновится чарующими образами и захватывающими сюжетами "Тысячи и одной ночи".
Ариэль
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru