[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ СЕНТЯБРЬ 1999 ТИШРЕЙ 5760 — 9 (89)
Наша дама в Вашингтоне
Эстер Тихтель
"И кто знает,
не для такого ли времени ты достигла достоинства царского?"
Эстер, 4:14
Узнав сидящую в кресле самолета худенькую светловолосую женщину в английском костюме, стюардесса предложила ей утреннюю газету. Женщина поставила на поднос свой бокал с вином, который держала в руке, и внезапно просияла: на первой полосе газеты "Вашингтон пост" она увидела портрет своего мужа. Это обрадовало и успокоило ее.
Хадасса Либерман нервничала по вполне уважительной причине. В январе 1994 года она летит самолетом компании "Дельта" в Освенцим, где никогда не была. Узницей лагеря смерти была ее мать, а Хадасса летит в качестве делегата США, почетного гостя на церемонию по случаю 50-летней годовщины освобождения Освенцима от нацистов.
Жена сенатора от штата Коннектикут Джо Либермана, замечательная женщина, наблюдательная, способная принимать правильные решения, Хадасса Либерман оглядывается на те времена, когда супруги жили скромнее, вспоминает, с чего все начиналось.
Они гуляли по аллеям вокруг своего дома в Коннектикуте, когда ее муж, бывший тогда генеральным прокурором штата, впервые заговорил с ней о своем намерении баллотироваться в сенат США. Она слишком хорошо знала Джо и понимала, что он не шутит, однако недоверчиво спросила:
— Что ты имеешь в виду? Неужели нам придется забрать Этана из Рамаза?
На самом деле в ее голове появилось множество других соображений. Она тогда была беременна четвертым ребенком. Как скажется переезд в Вашингтон на еврейском образовании ее детей? Как они адаптируются на новом месте, к незнакомой среде? Найдут ли они там ортодоксальную синагогу?
Джо принес тогда домой циркуль, красные фломастеры и набор карт города Вашингтона. Они сели вместе и стали изучать карты. Выяснилось, что из еврейского предместья Джорджтауна можно пешком дойти до Белого дома в случае, если Либерману придется голосовать в субботу. Вышли на контакт с ортодоксальной синагогой Кессер. Джо и Хадасса посмотрели друг на друга и улыбнулись. Джо немедленно позвонил руководителю своей предвыборной кампании:
— Стен, все о'кей! Она поддерживает меня!
За прошедшие семь лет Хадасса убедилась, что тревожилась напрасно. Их ортодоксальные идеалы, которые не в последнюю очередь сыграли свою роль в том, что Джо был избран в сенат, не только остались неприкосновенными, но и завоевали им уважение во всех кругах общества.
В разгар нелегкой борьбы за место в сенате от штата Коннектикут, где число евреев-избирателей не превышает 5%, ирландец Том Фоли, лидер сенатского большинства, демократ, как и Джо, сказал ему и Хадассе:
— Знаете, я думаю, что вы победите Уокера!
— Почему вы так думаете? — спросили оба.
— Видите ли, я только что был у своей матери и поинтересовался, за кого она будет голосовать — за Буша или Дукакиса. За Буша, ответила она. Разочарованный, я спросил ее, кого она будет выбирать в сенат, и получил ответ — Либермана! Она прочла в газетах, что по субботам вы не ведете предвыборную кампанию, и ей понравилось, что Суббота для вас значит больше, чем выборы. А увидев, как целая группа ее католических друзей кивает головами в знак согласия, я подумал: этот парень имеет шанс на победу!
Джозеф и Хадасса Либерман в кругу своих близких.
Когда предсказание Тома Фоли сбылось и новый сенатор завоевал уважение и влияние
в Вашингтоне, Суббота продолжала оставаться для Джозефа и Хадассы Либерман на первом месте. Однажды, когда поздно вечером в пятницу в сенате должно было состояться голосование по бюджету, Хадасса с детьми и всем необходимым для встречи Субботы явилась в кабинет Джо, постелила белую скатерть на письменном столе, и вместе с сенатором от штата Нью-Джерси Фрэнком Лайтенбергом семья выполнила важнейшую заповедь. Когда Джо произносил кидуш, один из помощников сенатора, глядя на панораму Вашингтона, открывавшуюся из окна кабинета, заметил:
— Посмотрите! Понадобился Джо Либерман, чтобы принести в кабинет Харта Субботу!
— Суббота, — говорит с улыбкой Хадасса, — один из элементов нашего спасения. Вечера в пятницу, за исключением тех случаев, когда в сенате происходит голосование, что, впрочем, бывает не так часто, мы проводим вместе. Утром в субботу мы снова вместе, вместе завтракаем и вместе идем в синагогу. Вместе со всеми евреями мира, соблюдающими Субботу, поддерживаем еврейские ценности. Мы знаем, что это важный момент: машины останавливаются.. гонка прекращается. И это — уникальное явление в законодательном органе, по существу никогда не перестающем функционировать.
Праздники Либерманы предпочитают проводить у себя дома в Коннектикуте, но если семья "застревает в городе", Хадасса устраивает там прекрасные трапезы для своей семьи и гостей, коллег мужа.
— Грех жаловаться, — говорит она в своей доброжелательной манере. — В Рош а-Шона и Йом Кипур голосований вообще не бывает. Но если уж Джо обязательно должен оставаться в сенате, как это случилось в последний Суккос, он может добраться до дома пешком.
Хадасса Либерман не считает своей заслугой то, что ее муж единственный член конгресса США, выполняющий требования Торы. Она не отрицает, что это нелегко. Нелегко всякому, кто постоянно участвует в светской и деловой жизни.
Администрация Рейгана в свое время приобрела стеклянную посуду для соблюдающих евреев, предусмотрена возможность получать в Белом доме кошерную пищу. Сенатская столовая привыкла удовлетворять специальные заказы на диетические или вегетарианские блюда, и поэтому никого не удивляет просьба подать кошерную еду. Сенатор Либерман с супругой могут всегда на званом обеде ограничиться салатами и свежими фруктами, а если они устраивают прием у себя — ну, тогда все зависит от них самих!
— Когда Джо приносил присягу, — рассказывает Хадасса, — мы организовали неофициальный прием в одном из залов сената и привезли с собой своего поставщика кошерных продуктов.
Будучи причастной к государственным делам, получая многочисленные приглашения в Белый дом и даже устраивая парадный завтрак в честь жены премьер-министра Израиля, Хадасса Либерман прекрасно справляется с достаточно большими нагрузками.
— Конечно, — признается она, — приходится поволноваться! Я все еще помню, как мы впервые явились на парадный обед в Белом доме, это было при администрации Буша. Как только мы вошли в холл, дворецкий громко назвал наши имена, и мы с Джо посмотрели друг на друга — это было невероятно! И все же больше всего меня радует то, что, вращаясь в этом мире, я неизменно прихожу затем в свой собственный мирок, в наш духовный центр. Главное — это иметь духовный центр и свою семью рядом, это самое важное для человека!
Супруги Либерман, их дочь Хана и президент Джордж Буш.
Получив приглашение на обед в знак благодарности сенатору Либерману за поддержку Буша во время войны в Персидском заливе, супруги решили отклонить это приглашение. Дело в том, что торжество в Белом доме совпадало с годовщиной их свадьбы. Либерманы знали, что в Вашингтоне принято усаживать мужа с женой не только врозь, но иногда даже в противоположных концах зала. Они же отнюдь не собирались разлучаться в такой знаменательный для них день и по телефону вежливо сообщили о своем решении. Когда причина этого стала известна, для Либерманов было сделано исключение. Одна из дам, присутствовавших на обеде, спросила Хадассу, как случилось, что ее и Джо посадили рядом.
— У нас годовщина свадьбы, — объяснила Хадасса. — Мне было бы очень грустно, если бы нас разъединили в этот день.
В наше время, когда семейные привязанности либо вообще отсутствуют, либо в значительной мере обесценены, Либерманы служат примером не только для других евреев, но и для всех американцев. И хотя Джо занимает ответственные посты в законодательном органе и, помимо этого, является председателем Совета демократического руководства, а Хадассе приходится участвовать во многих просветительских мероприятиях, выполнять общественную работу, супруги строго придерживаются правила не принимать больше одного приглашения в неделю.
— Иначе, — говорит Хадасса, — светские обязанности совсем поглотят нас.
Но для нее, жены сенатора, такой реальной опасности не существует, поскольку привилегия быть участницей жизни Капитолия дает ей возможность приносить радость другим. Как-то она привезла в Белый дом на встречу с президентом своего дядю Бена. Лицо дяди светилось радостью и гордостью, когда глава администрации пожал ему руку и спросил: "Дядя Бен, как поживаете?"
Сенатор Либерман принимает присягу на Торе. Рядом его супруга Хадасса и вице-президент США Альберт Гор.
В отличие от многих других жен вашингтонских высокопоставленных мужей Хадасса никогда не стремиться использовать свое положение в личных интересах. Лишь сознание того, что Джо имеет возможность откликаться на тревоги и заботы еврейской общины в целом, радует его жену.
Либерманы — ортодоксальные евреи, но оба они считают себя представителями всего еврейства. Разделяться на группы и течения — значит в конечном счете разобщаться, а разобщение деструктивно.
— Мы должны тянуться ко всем евреям и показывать им всю красоту Торы! — убеждены Джо и Хадасса.
Хадасса акцентировала это свое убеждение, когда побывала в Освенциме. В бывшем концлагере она увидела бараки, где ее мать и множество других евреев подвергались пыткам или были уничтожены, по ее щекам текли слезы, не выплаканные в детстве. Столько раз она видела, как ее мать плачет, вспоминая прошлое! И сейчас, молча идя вдоль железнодорожных путей, Хадасса почувствовала, что в ее руках будущее. Посещение Освенцима утвердило ее в приверженности уже принятым ею для себя идеалам, в правильности ее жизненной линии.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru