[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ИЮЛЬ 1999 АВ 5759 - 7 (87)
КАДИШ
Авром Рейсин
Из-за занавески доносились тихие стоны и негромкие слова ободрения опытной бабки-повитухи. В комнате было душно. Семеро детей, все дочери, от четырех до двадцати трех лет, тихонько сидели, погруженные каждая в свои мысли. Головы у всех были покорно опущены. Они ждали — должно случиться что-то ужасное.
За столиком, который стоял возле большого наполненного книгами шкафа, сидел патриархального вида еврей реб Зелиг Ханес, высокий, худой, с бледным чахоточным лицом. Тихим ровным голосом он нараспев читал большой фолиант и, время от времени поднимая голову, бросал тревожный взгляд на занавеску. Не спрашивая, что означают доносившиеся до него стоны, он снова принимался за свое печальное песнопение. Казалось, он сам страдает больше находящейся за занавеской роженицы.
— Б-же Всемогущий! — произнесла старшая дочь. — Пусть это будет мальчик! Помоги нам, Б-же милостивый, сжалься над нами!
— Пусть это будет мальчик, Всемогущий Б-же! — поддержала ее вторая дочь.
Все девочки, и большие, и маленькие, с тяжелым сердцем и упавшие духом молились за то, чтобы в семье наконец появился мальчик.
Реб Зелиг оторвал взгляд от Талмуда, посмотрел на занавеску, потом на девочек, тяжело вздохнул и безнадежно махнул рукой:
— Она принесет вам еще одну сестру!
Девочки переглянулись, окончательно расстроенные. Слова отца лишили их желания продолжать молиться.
Только самая маленькая в рваном фартушке не переставала просить:
— Б-женька, пожалуйста, дай нам братика!
— Я умру, и некому будет прочесть надо мной заупокойную молитву, — простонал реб Зелиг.
Время тянулось очень медленно. Стоны из-за занавески становились все громче. Реб Зелиг и старшая дочь с тревогой ждали, что скоро, очень скоро повивальная бабка объявит:
— Девочка!
Реб Зелиг, знавший, что это слово больно ударит его в сердце, решил выйти во двор. На улице он поднял глаза к небу. Луна спокойно и безразлично плыла по ночному небу, звезды казались ее шаловливыми детками. Реб Зелигу послышался хриплый голос бабки:
— Девочка!
— Это значит, что никто не прочтет по мне заупокойную молитву. Наш род закончится! — думал он, в очередной раз пересекая двор. — И ничего нельзя изменить!
Его старания хоть как-то успокоить себя не давали результатов, страх, что родится еще одна девочка, только усиливался. Реб Зелиг окончательно потерял терпение и вернулся в дом.
Там стояла суматоха.
— Кто?
— Мальчик! Папа, мальчик! Папочка, мы же говорили, что все будет хорошо! — с этой новостью к нему обратились семь сияющих девичьих лиц.
— Б-же, мальчик? — переспросил вконец растерявшийся реб Зелиг. — Да? Кто?
— Мальчик, реб Зелиг, наследник! — подтвердила повитуха. — Сейчас его искупаю и покажу вам.
— Мальчик... мальчик, — не верил своим ушам реб Зелиг.
Сильно взволнованный, он прислонился к стене и заплакал.
Дети с тревогой смотрели на него.
— Это от радости, — объяснила повитуха. — У меня бывали такие случаи.
— Мальчик... мальчик, — всхлипывал реб Зелиг, переполненный счастьем. — Мальчик... мальчик, наследник.
Маленькому мальчику дали имя Яков, но "на счастье"[1] добавили Алтер.
Реб Зелиг был образованным человеком и не очень верил в действенность таких мер, считал это глупостью, но в душе против этого не возражал. Кто способен точно сказать, что может случиться в жизни? Иногда женщины разбираются в подобных вещах лучше мужчин.
К тому времени, когда Алтерке исполнилось три года, боль в груди и кашель у реб Зелига усилились. Но теперь он воспрянул духом и спокойно смотрел смерти в лицо, будто говорил ей:
— У меня хватит сил, чтобы посмеяться над тобой. Я оставляю после себя наследника!
Однажды, после очередного приступа кашля, реб Зелиг спросил жену:
— Если не сегодня завтра я умру, сможет ли Алтерке прочитать по мне кадиш?
— Сумасшедший, что ты такое говоришь, — встревожилась Хайка. — Ведь ты с кашлем живешь уже очень давно! Кашель для тебя в новинку?
Реб Зелиг улыбнулся. “Глупая женщина. Она думает, что я боюсь смерти. Когда человек оставляет после себя наследника, смерть для него — ничто”.
Алтерке часто играл со святыми отцовскими книгами и подражал пению молитв отцом: "Нум-нум-э-нум-нум".
— Ты слышишь, как он молится? — восхищенно заметила Хайка. — У него высокая душа!
Отец ничего не говорил, только улыбался и смотрел на наследника. В голове у него мелькала мысль: "Алтерке станет цадиком и поможет мне избежать трудностей в ином мире".
— Мама, я хочу кушать, — попросил мальчик.
Ему дали кусок белого хлеба, который в каждую субботу специально оставляли для него.
Алтерке начал есть.
— Вот кто даст нам силы! Вот кто даст нам силы! — повторял реб Зелиг.
— Нет! — возразил ему Алтерке.
— Пора тебе научить сына читать молитву, — сказала Хайка.
Реб Зелиг притянул Алтерке к себе и стал его учить:
— Говори: "Борух".
— "Боух", — повторил ребенок на свой лад.
— Ато.
— Ато.
Когда Алтерке закончил молитву, Хайка с трепетом сказала:
— Омейн.
Реб Зелиг мысленно представил себе, как его сын читает в синагоге кадиш, все хором произносят "Омейн", и он, Зелиг, покидает синагогу с таким чувством, будто уже находится в садах Эдена.
Прошел еще год. Реб Зелиг чувствовал себя все хуже. А с приходом весны, когда начал таять снег, от сырой погоды ему и вовсе стало плохо. Он с трудом приходил в синагогу на утреннюю молитву, а на послеобеденную сил у него не оставалось, и он вынужден был молиться дома. Все вечера он проводил с Алтерке.
Как-то ночью, когда в доме стояла глубокая тишина, реб Зелиг сидел за столом и смотрел в угол, где стояла кровать, на которой спали Хайка и Алтерке. Чувствовал он себя очень слабым и больным. Вдруг ему показалось, что этой ночью он должен умереть. С мольбой в глазах он подошел к Алтерке и принялся его будить.
— Алтерке, иди ко мне! — говорил он, поглаживая ребенка по головке.
Первый сон уже прошел, и ребенок легко встал на ножки, пошел к отцу.
Реб Зелиг сел в кресло, стоявшее возле стола, на котором лежала открытая Тора, усадил Алтерке на стол и посмотрел ему в глаза.
— Алтерке.
— Что, папа?
— Ты хочешь, чтобы я умер?
— Хочу, — ответил мальчик, не понимая, что это значит, и думая, что это что-то очень хорошее.
— А ты прочитаешь кадиш после моей смерти? — спросил отец подавленным голосом и зашелся кашлем.
— Да! — пообещал мальчик.
— А ты знаешь эту молитву?
— Знаю!
— Хорошо, повторяй за мной: "Исгадал".
— Исдадал, — повторил ребенок, по-детски искажая слова.
— Вейискадиш?
— Вейистадиш.
Так реб Зелиг повторил с Алтерке кадиш несколько раз.
Небольшая лампа давала мало света и едва освещала мертвенно бледное лицо реб Зелига и Алтерке, который не спеша, с большим трудом повторял непонятные ему слова кадиша. Не отрывая взгляда, ребенок смотрел в угол комнаты на фантастические и пугающие тени отца и свою...
Перевод Н. Симакова
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru
[1] В еврейских общинах существует обычай давать мальчикам дополнительные имена для обеспечения им долголетия, например Алтер — старый, Хаим — жизнь.