[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ИЮНЬ 1999 ТАМУЗ 5759 — 6 (86)
Пять лет вопросов
3 Тамуза 5754 года (12 июня 1994) евреи всего мира получили печальное известие: в Нью-Йорке скончался Любавичский Ребе рабби Менахем-Мендл Шнеерсон.
Это случилось после тяжелой болезни, продолжавшейся два года. Несмотря на то, что похороны состоялись через несколько часов после кончины Ребе, они собрали десятки тысяч людей со всех концов земли. Все они считали, что должны быть рядом с Ребе.
Что будет дальше? Что станет с Любавичским Движением и с еврейством вообще? Такого рода вопросами задавались газеты, вышедшие на следующее утро. Тайно или явно такие же вопросы возникали и в среде хасидов. Картины будущего были различными у разных аналитиков. Многие полагали, что самое деятельное и динамичное движение в еврейском мире, Хабад, сойдет на нет. Другие были уверены, что оно расколется. Обязательно появится новый Ребе, кто-то пойдет за ним, а кто-то не пойдет. Конечно, это будет не эквивалентная замена — уж очень мощной была и остается фигура Ребе в еврейской и не только еврейской истории... Были и такие, кто обращал внимание на идеологические противоречия среди идеологов Любавичского Движения. Кто-то отказывался верить в сам факт происшедшего, кто-то говорил, что Ребе ушел, но обязательно вернется, кто-то утверждал, что Ребе — это Мошиах, Мессия, который не сегодня завтра освободит еврейский народ.
Однако большинство прогнозов не оправдалось. Хабад не только не сошел на нет, но и за последние пять лет значительно увеличил масштабы своей деятельности. Движение не раскололось, хотя идеологические разногласия в нем действительно существуют, и это не должно вызывать ни удивления, ни особой тревоги. Но без них и не могло быть. За всю историю хасидской школы ее “ученики” впервые остались без наставника, без Ребе. Разумеется, учение Ребе, его мысли и взгляды остались с хасидами в сотнях томов его сочинений, но разве это может заменить непосредственное общение, отеческий совет, судейское решение? Увы, Мошиах все еще не пришел. Хасиды, в большинстве своем уверенные, что Мошиах и есть Ребе, не видят ничего противоречащего этому факту в случившемся пять лет назад. Но одной веры, конечно, недостаточно — дети хотят видеть своего отца, им недостаточно его незримого присутствия.
Журнал “Лехаим” много писал об этом воистину великом человеке. Cегодня, в пятую годовщину его ухода из этого мира, посмотрим еще раз, кто же он такой, человек, родившийся в Николаеве, которому суждено было перевернуть еврейский мир.
Будущий Ребе родился 11 Нисана 5662 года (18 апреля 1902) в городе Николаеве. Его отец рабби Леви-Ицхок Шнеерсон был одним из известнейших раввинов России того времени. Ученый, обладающий глубокими знаниями в Талмуде, еврейском законе, хасидской мысли, стал непримиримым противником новых ветров, принесенных большевиками. Его жена Хана, дочь николаевского раввина Меера-Шлоймо Яновского, была единомышленницей и верным другом своего мужа.
Мальчика, первого ребенка в семье, назвали в честь прадедушки, рабби Менахема-Мендла, третьего Любавичского Ребе, широко известного в еврейских кругах своим галахическим трудом "Цемах цедек". Знаменитый родственник отца Любавичский Ребе рабби Рашаб снабдил родителей ребенка серией указаний. Например, мать совершала ритуальные омовения рук "нетилас ядоим" перед каждым кормлением младенца.
Когда Менахему-Мендлу было пять лет, родители вынуждены были забрать его из хедера в связи с его необычайными успехами в учебе и нанять ему учителей для индивидуальных занятий. Учитель из хедера был уверен, что "этот ребенок родился быть великим".
У Менахема-Мендла было два брата — Довбер и Исроэл-Арье-Лейб. Судьба Довбера оказалась трагичной. С детства у него были серьезные проблемы со здоровьем, и большую часть времени юноша проводил в больницах. Это скорее всего явилось причиной того, что семья не смогла уехать за границу, когда представилась такая возможность. Когда же рабби Леви-Ицхок был арестован и сослан в Казахстан, где Довбер не мог получать необходимую медицинскую помощь, да и дорога для него представлялась слишком трудной, было решено, что он останется в Днепропетровске. Во время войны он разделил судьбу миллионов евреев — был расстрелян фашистами. Что касается Исроэла-Арье-Лейба, то ему суждено было стать ученым, математиком. Вскоре после революции он уехал в Англию и прожил там всю жизнь.
В многочисленных воспоминаниях о детстве Ребе обращает на себя внимание одна деталь — отсутствие сведений о детских играх. Мальчик не игрался, он учился. Многие гордятся тем, что были с ним знакомы, но никто не решится назвать себя его другом. По-видимому, у него не было друзей: для детей он был слишком умен, для взрослых — мал. Отец рано понял, что его сын не сможет быть простым "ешива-бохер", студентом ешивы. Мальчику было девять лет, когда он послал свои изыскания в еврейской юрисдикции в детскую газету "Ах", которая выходила тогда в Любавичах. Сочинение вундеркинда опубликовали.
Его интересовала не только Тора, но и светские науки. Отец разрешил ему изучать науки в свободное от изучения Торы время, которое занимало у него 18 часов в день. Тем не менее маленький Менахем-Мендл в течение шести месяцев экстерном закончил местную гимназию, получив золотую медаль и государственный аттестат.
В 1923 году молодой человек отправился в Ростов на, вероятно, самую важную встречу в своей жизни. Он поехал познакомиться с рабби Иосефом-Ицхоком Шнеерсоном, Любавичским Ребе. В 1927 году вместе с семьей Ребе он покинул Россию, а в 1929-м в Варшаве женился на дочери Ребе Хае-Мусе. Из Варшавы молодожены переехали в Берлин.
Следующий период жизни Ребе представляется наименее освещенным биографами. Сначала это учеба в берлинском университете — до 1933 года. С приходом в Германии к власти нацистов студент Шнеерсон вынужден покинуть Гейдельбергский университет, где он изучал математику и одновременно философию. Его бывший тогда соученик, впоследствии знаменитый раввин Иосеф-Дов Соловейчик вспоминает: "Это был не обычный студент. Я сразу обратил на него внимание. Молодой человек с бородой все время на лекциях читал какую-то маленькую книгу на иврите. Вскоре я узнал, что этот студент — зять Любавичского Ребе".
В 1933 году супруги переехали из Германии во Францию, в Париж. Учеба продолжалась в Сорбонне, на факультете судостроения, здесь он и получил диплом.
В 1941 году после серии приключений и поистине детективных обстоятельств чете Шнеерсонов удалось бежать из оккупированной Франции в США, к тому времени там уже обосновался Ребе рабби Иосеф-Ицхок.
В Америке рабби Менахем-Мендл рассчитывал заниматься своей профессиональной деятельностью, судостроением. Некоторое время он действительно работал на военной базе, принимал участие в конструировании подводных лодок. Секретарь Ребе рассказывает, что до конца жизни Ребе получал причитающиеся ему выплаты за нововведения в области судостроения. Но знаменитый тесть настоял на том, чтобы его зять возглавил две крупнейшие любавичские организации — Малах, штаб образовательных учреждений Хабада, и Кегот, самое большое в мире еврейское издательство.
После смерти в 1950 году шестого Любавичского Ребе рабби Иосефа-Ицхока Шнеерсона, естественно, встал вопрос о его преемнике. Перед хасидами стоял выбор между двумя зятьями Ребе. Рабби Шмарья Гурарий, муж старшей дочери, возглавлял любавичскую ешиву. Он провел все годы рядом с тестем и готов был стать его продолжателем. Рабби Менахем-Мендл, напротив, не стремился возложить на себя столь большую ответственность. Кроме того, он представлял новое поколение: выпускник Сорбонны, ученый, владеющий несколькими европейскими языками. Ребе Иосеф-Ицхок не оставил по этому поводу четких указаний. Правда, несколько раз он намекал, что в качестве своего преемника предпочел бы младшего зятя.
Будущий Ребе был категорически против предложения занять место тестя. Он даже как-то в сердцах сказал досаждающим ему хасидам, что вынужден будет уехать в неизвестном направлении, чтобы избавиться от "абсурдных предложений". Но в одном он не мог отказать евреям — в совете и поддержке. И к нему, и к старшему зятю стекались хасиды с вопросами и просьбами. Это стало хорошим экзаменом для претендентов, хотя, как уже отмечалось, один из них им не был. После очередного совета Ребе рабби Шмарья заявил, что сам хочет стать хасидом шурина и просит его принять на себя обязанности Ребе. Но и этого Ребе было недостаточно. Так или иначе, в первую годовщину со дня ухода Ребе рабби Иосефа-Ицхока из этого мира его младший зять фактически стал новым Ребе.
За 43 года своего руководства рабби Менахему-Мендлу Шнеерсону удалось приблизить к еврейству больше людей, чем всем религиозным руководителям нынешнего поколения вместе взятым. Его методы были совершенно новаторскими, ранее невиданными в еврейских организациях. Ребе использовал, кажется, все возможности, технологии, прессу, общественное влияние, чтобы добиться того, чего он добился. Обескровленное, казалось, умирающее хасидское движение превратилось в мощную силу, влияние которой ощущают миллионы людей. Ребе построил невиданную сеть филиалов Хабада во всем мире. Тысячи его последователей разъехались во все уголки земли, и, как выразился один из крупнейших израильских раввинов: "Куда бы вы ни приехали, вы встретите две вещи — кока-колу и Хабад. И даже там, где нет кока-колы, есть Хабад".
В книге "Эйхо" сказано: "Ибо далек от меня Менахем (утешитель)". Произошедшее пять лет назад вполне естественно, но мы, как дети не хотят смерти отца, верили и надеялись, что Всевышний избавит нас от этого. Есть ли у того, что произошло, аналогии? В первую очередь вспоминается уход из этого мира Иегуды а-Носи, которого, кстати, тоже еврейская традиция именует просто "Рабби". Рассказывают, что во время его похорон раздался голос с Небес: "Те, кто оплакивает Рабби, удостоятся удела в будущем мире". Что это означает? Наверное, в первую очередь то, что оставшиеся равнодушными к уходу из мира человека, сыгравшего судьбоносную роль в истории еврейского народа, даже не достойны удела в будущем мире. И еще о рабби Иегуде а-Носи: "Если бы в его поколении пришел Мошиах, это был бы он".
Рабби Леви-Ицхок Шнеерсон / Ребецн Хана Шнеерсон / Ребецн Хая-Муся Шнеерсон / Этот ребенок родился быть великим
Капитан уходит последним
Многих всегда интересовало, почему Ребе не переезжает жить в Израиль. Этот вопрос был очевиден в связи с тем, что любовь Ребе к стране Израиля, его постоянный интерес к происходящим там событиям были общеизвестны.
Этот вопрос задавали не раз и самому Ребе. Однажды он ответил так: «Я знаю, некоторые говорят, что нетрудно, сидя на Истерн-парквей, рассуждать о единстве Иерусалима. Но у каждого еврея есть удел на земле Израиля. Как говорил рабби Иегуда А-леви: "Я на западе, а сердце мое на востоке". Вся наша вера связана со страной Израиля. Другой вопрос, почему не все отправляются туда жить. Но этот вопрос не имеет никакого отношения к первому, ведь не раз и не два израильтяне приходят к нам, евреям диаспоры, и просят помочь решить какие-то вопросы с таким-то сенатором или повлиять на такого-то правительственного чиновника, чтобы он стал лучше относиться к Государству Израиль». «Если к нам приходит тот или иной хасид и просит разрешения уехать в Израиль и при этом он не занимает никакой должности ни в сфере образования, ни в раввинстве, мы говорим ему: "Езжай" и благословляем его пожеланием хорошего устройства. Но проблема начинается тогда, когда ехать хотят люди, на плечах которых существуют еврейские общины диаспоры, и очевидно, что с их отъездом все развалится. Тогда мы ему говорим: "Бери пример с капитана корабля в штормящем море. Он не может, не имеет права покинуть корабль, пока его не покинут все пассажиры»...
Ребе был последовательным противником передачи территорий "в обмен на мир". Во время переговоров накануне подписания мирного соглашения между Израилем и Египтом Менахем Бегин, тогда премьер-министр еврейского государства, получил аудиенцию у Ребе. Ребе ему сказал: "Еврей должен однозначно и четко заявлять о правах еврейского народа на святую землю, что это право основано на Б-жественной Торе, в которую верят и народы мира".
После подписания договора Ребе не скрывал своего разочарования: "Сколько можно повторять одни и те же ошибки? У меня не возникает никаких сомнений в необходимости поиска мирного решения, однако я уверен и в том, что путь уступок не есть путь мира".
Ребе добивался того, чтобы в Израиле существовали максимальные льготы для многодетных семей. Он предупреждал, что в этом, как и в других социальных вопросах, ни в коем случае нельзя делать различия между еврейскими и арабскими семьями. "Страна, которая выкладывает десятки тысяч долларов на каждого репатрианта, не может не поддерживать программы увеличения рождаемости у жителей Израиля".
"Тора правды была в его речи, и слова несправедливости не было на устах его. С миром и прямотой шел он со Мной и многих отвратил от греха. Ибо речь священника сохранится, знания и Тору будут изрекать его уста, ведь ангел Г–спода воинств он".
Малахи, 2:6-8
Если попытаться в нескольких словах описать главное послание, которое оставил Ребе миру, наверное это будет ответственность еврейского народа за каждого еврея. Кем бы он ни был и в каком бы духовном состоянии ни находился. Нет такого, о ком можно было бы сказать, что он "ноль", "фарфален", "пропащий". Мы не имеем права оставить без внимания ни одного человека .Именно для этого Ребе построил империю Хабада, посылал своих эмиссаров даже в такие места, где было всего несколько евреев.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru