[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ МАЙ 1999 СИВАН 5759 — 5 (85)
Маркус Леман
Окончание. Начало см. в №2(82) — 4(84) за 1999 год.
Глава одиннадцатая
Не прошло и трех дней после беседы рабби Гершома с Милетой, как его арестовали и заключили в подземную темницу. Вскоре его привели в суд, где председательствовал Иоанн.
— Гершом, выслушай предъявляемое тебе обвинение, — начал Иоанн. — Ты обвиняешься в том, что взял из царской казны больше серебра, чем требовалось для изготовления трона, и присвоил себе излишки. Кроме того, отрицая, что тебе известно, как взвесить трон, ты лжесвидетельствовал. Этого достаточно, чтобы приговорить тебя к смертной казни.
— Вы не можете вынести мне приговор, не взвесив трон и не доказав, что я действительно вор! — возразил рабби.
— В нашем распоряжении достаточно доказательств твоей вины. Мы уже взвесили трон с помощью способа, изобретенного тобой самим. Отметив ватер-линию пустого парома, мы поставили на него трон. Дополнительный вес трона заставил паром осесть глубже в воду, и мы зафиксировали новую ватер-линию. Убрав трон, мы стали грузить на паром камни и грузили их до тех пор, пока они не вытеснили столько же воды, сколько и трон. Когда паром погрузился в воду до той же ватер-линии, что и тогда, когда на нем стоял трон, мы убрали камни и, взвесив их, смогли определить вес трона. Выяснилось, что не хватает 23 центнеров серебра. А теперь мы хотели бы узнать, достаточно ли точно выполнены нами указания твоей жены?
Рабби Гершом покрылся смертельной бледностью. Он открыл рот, чтобы сказать что-то в свою защиту, но не мог произнести ни слова. Ужас парализовал его, когда он узнал о предательстве Милеты.
— Ты молчишь, Гершом! Означает ли это, что признаешь свою вину?
— Нет, я не виновен, — возразил рабби Гершом, сумевший овладеть собой. — Но прежде чем защищаться, я хочу выяснить, действительно ли моя жена Милета помогала вам в ваших попытках доказать мою вину?
Иоанн сделал знак присутствовавшему на суде племяннику Михаилу. Тот подошел к рабби Гершому и шепнул ему: "Неужели ты все еще сомневаешься? Милета выдала твой секрет из любви ко мне. Ведь она любила меня еще до того как вышла замуж за тебя!"
— Это ложь! — не поверил рабби Гершом.
— Нужны доказательства? — с насмешкой спросил Михаил. — Не хочешь ли ты знать, что случилось с кольцом, которое император дал тебе? Оно у меня! Милета выкрала его, когда ты на минуту снял его с пальца, и подарила мне. Что скажешь теперь?
Иоанн снова обратился к рабби Гершому:
— Признаешь ли ты свою вину?
— Нет, никогда! Я не виновен, — настаивал рабби. Если какой-то части серебра не хватает, то в этом виноваты мои подручные, но не я!
— А чем ты объяснишь свой отказ сообщить императору, как взвесить трон?
— Тем, что это позволило бы моим врагам, которые всегда ищут повод навредить мне, помочь им в их целях.
— Пустые фразы! Ты приговариваешься к смерти через повешение, как всякий другой вор.
— Мы поддерживаем это решение, — единогласно заявили остальные члены суда. — Он должен быть повешен!
По новому знаку Иоанна два судейских стража увели Гершома в ту же темницу.
Иоанн же поспешил в императорский дворец, чтобы вручить императору протоколы судебного заседания. Решение судей надлежало скрепить императорской печатью.
— Нет, я не подпишу приговор! — заявил император. — Гершом не заслужил, чтобы с ним поступили так жестоко. Держать его в тюрьме можно только как политического преступника, и в этом качестве он будет наказан соответствующим образом.
Глубоко в душе добрый император не верил в вину рабби Гершома и хотел затянуть решение вопроса, чтобы дать рабби время доказать свою невиновность. Кроме того, он надеялся, что рабби Гершом явится к нему с кольцом.
Но Иоанн предугадал план императора.
— Напрасно вы медлите, Ваше Величество. Кольца у него больше нет! Вероятно, он давно уже продал его за хорошие деньги. Неужели вы думаете, что жид может оценить королевский подарок? Есть и другое соображение. Вы так гордитесь уникальным троном, который он построил для вас! А что может ему помешать соорудить такие же троны для других монархов, если он избежит смертного приговора? Ваше Величество, жид ничем не погнушается ради денег!
Эти слова задели императора за живое: ведь он так гордился своим уникальным троном.
— Ты прав, Иоанн. Он должен умереть, и с ним умрет его талант.
Еще до захода солнца император утвердил смертный приговор рабби Гершому.
Глава двенадцатая
абби Гершом лежал в сырой темнице на куче соломы. Руки и ноги его были скованы цепями.
У него оставалась одна надежда. Он верил, что в последнюю минуту император вспомнит его верную службу и отменит приговор. Если бы он только мог сообщить ему, что кольцо украдено!
Через несколько дней тюремщик пришел к рабби Гершому и снял с него цепи.
— Император помиловал меня? — спросил рабби.
— Нет, — ответил тюремщик печально. — Император только изменил приговор. Вы понесете наказание не как обыкновенный вор, а как политический преступник.
— К какому же наказанию приговариваются политические преступники?
— Их заключают в башню и не дают им пищи, так что они умирают голодной смертью.
— Не окажешь ли мне последнюю услугу?
— С радостью, если это в моих силах.
— Тебе это будет нетрудно сделать. Сообщи императору, что кольцо, которое он когда-то подарил мне, украдено у меня.
— Вот этого я сделать не могу! — ответил тюремщик. — Я боюсь гнева министра Иоанна. Он никогда не простит мне, если я помогу вам, станет меня преследовать и доведет до смерти! — С этими словами страж удалился.
Ночью ржавые петли тюремной двери заскрипели и в темницу тайно вошел митрополит Константинопольский. Он осторожно разбудил спящего и заметил:
— Только человек с чистой совестью может спать таким мирным сном. Я верю, что ты не виновен, рабби Гершом. Больше того, я уверен в этом! И если бы не этот зверь Иоанн, ты не был бы здесь.
— Почему же вы не убедили в этом императора? — поинтересовался рабби Гершом.
— Иоанн слишком могущественен и внушает всем страх. Но я попробую тебе помочь.
— Что я должен сделать?
— Твоя мудрость внушает мне величайшее уважение и восхищение. Она светится на твоем лице и, по моему мнению, ты мог бы занять самый высокий пост в нашей стране — пост наместника императора. Я предлагаю тебе жизнь, свободу, власть, богатство и всеобщее уважение, если ты пожелаешь прислушаться к моей просьбе: отрекись от своей религии, обратись в христианство.
— Лучше смерть, чем отречение от моей веры.
— Не будь столь упрям, рабби. Население Константинополя уже давно отвернулось от Иоанна. Он становится все более непопулярным. Дай мне слово, что ты выполнишь мою просьбу, и я немедленно пойду к императору и сообщу ему о твоем решении. Я разоблачу Иоанна и сорву с него маску. Тебя освободят из тюрьмы, и ты займешь самый высокий пост в государстве, подобно Иосифу в Египте, которого обласкал сам Фараон.
— Не продолжайте, прошу вас. Лучше мне умереть голодной смертью. Лучше отказаться от жизни в мире преходящем, чем лишиться жизни вечной и милосердного прощения Всевышнего.
— Ты все еще говоришь о милосердии твоего Б-га и произносишь Его имя устами своими? Почему Он отворачивается от тебя и допускает, чтобы ты, невиновный, умер смертью преступника?
— Значит, такова Его воля. Возможно, смерть искупит грехи, совершенные мною за всю мою жизнь. Возможно, именно за то, что я искуплю свои грехи смертью, мне будет позволено вкусить радости, которыми Всевышний награждает верных Ему слуг в ином, вечном мире. Правда, мне хотелось бы еще пожить и послужить человечеству своими знаниями. Но я не стану покупать жизнь и свободу ценой предательства, которое вы предлагаете мне совершить. Упаси меня Б-г от этого!
— Стало быть, ты считаешь дружеский совет, который я даю тебе, платой за предательство?
— Конечно! Нет большего греха на земле, чем отказ от веры своих предков, которой мы и сами придерживались всю жизнь.
— Тогда я бессилен тебе помочь, и ты умрешь из-за своего упрямства.
— Если будет воля Всевышнего на то, чтобы я жил, так и будет, хотя обстоятельства против меня. Если же Он решит, что я должен умереть, то даже вы, мой друг, не сможете это предотвратить. Жизнь и смерть в руках Б-га, и никакой человек не изменит Его замысел.
— Тогда готовься к смерти!
— Коль скоро совесть моя чиста, я безропотно вручаю жизнь и дух Б-гу.
— Это твое последнее слово?
— Последнее!
Глава тринадцатая
Верная жена рабби Гершома Двора оставалась парализованной страхом и горем. Беда, обрушившаяся на дом рабби Гершома, разбила ее душу и тело. Узнав, что рабби приговорен к смерти, она собрала тот скудный запас сил, что еще сохранялся в ее измученном теле, и отправилась на поиски помощи.
Прежде всего она явилась к главному константинопольскому раввину в надежде, что он сможет употребить свое влияние, чтобы спасти рабби Гершома. Но раввин объяснил ей, что в данном случае он бессилен, потому что Иоанн, оклеветавший Гершома, обладает гораздо большей силой. Куда бы Двора ни обращалась, она получала тот же ответ. Никто не осмеливался бросить вызов грозному и могущественному министру.
Горе женщины возросло тысячекратно, когда она заметила, что настроение Милеты с каждым днем улучшается, что она все усерднее прихорашивается и одевается роскошней, чем когда-либо. В конце концов у Дворы возникло подозрение, что причиной всех несчастий могла явиться Милета, и она решила внимательно за ней понаблюдать.
Через некоторое время Двора установила, что Милета ежедневно посещает одну винную лавку. Несколько дукатов легко убедили одного из приказчиков рассказать преданной жене Гершома, что делает Милета в лавке. Выяснилось, что она встречается там с молодым офицером царской гвардии.
— Хотелось бы услышать, о чем они беседуют, — намекнула Двора.
— Это легко устроить, — пообещал приказчик.
Он повел Двору длинным узким коридором в пустую комнату и сказал:
— В соседней комнате находится Милета в ожидании молодого офицера, который будет здесь с минуты на минуту. Стены настолько тонки, что вы сможете услышать каждое слово, а через замочную скважину — даже увидеть их.
С этими словами слуга ушел, а Двора припала к замочной скважине. Она различила Милету, сидевшую за столом, на котором стояли графин с вином и хрустальные кубки. Тут открылась дверь внутренней комнаты и вошел Михаил. Милета обрушилась на него:
— Вот как ты обращаешься со мной! Заставляешь так долго ждать!
— Ты должна простить меня. Офицер императорской гвардии не может распоряжаться своим временем по собственному усмотрению. Оно принадлежит императору. Если бы не то обстоятельство, что я хотел попрощаться с тобой, мне вообще не следовало бы приходить!
— Попрощаться со мной? Ты уезжаешь?
— Да, наш полк опять направляют на войну.
— Сколько же ты будешь отсутствовать?
— Кто знает? Может быть, год, а может, и больше!
— Тогда ты должен взять меня с собой!
— Ты говоришь глупости. Как бы выглядела женщина со мной на фронте, к тому же чужая.
— Почему чужая? Мы поженимся! Ведь мы давно договорились!
— Договориться-то договорились, но...
— Но что? Не хочешь ли ты взять назад данное мне предложение?
— Милета, неужели ты считаешь меня таким низким человеком? Ведь ты знаешь, что ты — царишь в моем сердце. Что я могу поделать с моим дядей? Он и слышать не желает о том, чтобы мы поженились.
— А ты с готовностью подчиняешься ему.
— У меня нет выбора. Я обязан повиноваться ему. Ведь я — единственный наследник его колоссального состояния. Если я не подчинюсь его воле, он лишит меня наследства, и оно достанется кому-нибудь другому.
Милета сделалась как мел белая и голосом, прерывающимся от сердечной боли, произнесла:
— Так-то ты благодаришь меня за все позорные деяния, совершенные мной ради тебя!
— Милета, не требуй от меня невозможного! Дядя категорически отказывается дать разрешение на этот брак, и я положительно не в силах противостоять его желаниям. Однако мой дядя не так ужасен, как ты думаешь. В знак признательности за все, что ты сделала для нас, он посылает тебе в подарок тысячу дукатов.
Михаил вытащил из кармана кошель и протянул его молодой женщине.
— Возьми назад свои деньги, презренный негодяй! — крикнула она, бросив кошель к его ногам. — теперь я вижу, с каким лжецом я имела дело. Но Б-г не простит тебе твоих прегрешений. Его проклятие будет преследовать каждый твой шаг на этой земле!
— Ха-ха... И это ты просишь Б-га помочь тебе? Ты, которая предала своего мужа, отдав его в руки врагов? Б-г даже слушать не станет твоей мольбы. Ты с твоими проклятиями просто смешна!
С презрительной усмешкой Михаил покинул комнату.
Некоторое время Милета сидела без движения, слезы лились из ее глаз. В конце концов мысли ее потекли по другому руслу: "Пусть он едет, куда хочет! Скоро я стану богатой вдовой и, без сомнения, легко найду себе подходящего мужа".
Двора видела и слышала все, что происходило за дверью. "Это я во всем виновата, — упрекала она себя. — Кто, как не я, настаивала на этом ужасном браке. Но я во что бы то ни стало спасу Гершома. Пусть для этого мне придется пожертвовать собственной жизнью!
Глава четырнадцатая
С тех пор как Двора узнала о заговоре против ее супруга, она прекратила всякие отношения с Милетой, даже перестала с ней разговаривать. Лишь одна мысль днем и ночью жила в ее уме: "Я должна любой ценой освободить Гершома". Эта мысль придавала ей мужество и энергию, необходимые для выполнения поставленной ею перед собой задачи. Она не знала еще, с чего начать и что надо сделать. В какой-то момент она вспомнила о царевне Феодоре, жизнь которой спас рабби Гершом. "Она поможет мне!" — подумала она, и надежда воскресла в ее сердце. — "По крайней мере, быть может, она добьется для меня аудиенции у императора".
Двора тотчас же направилась к императорскому дворцу с намерением каким-то образом попасть к царевне. Однако ни одна из придворных дам, прислуживавших царевне, ни один из смотрителей дворца, никто не посмели провести ее к Феодоре. Всем им было известно, кто такая Двора и зачем она пришла, все искренне ей сочувствовали, но так трепетали перед министром Иоанном, что Дворе пришлось уйти с пустыми руками. "Остается одно, — сказала она себе, — перехватить принцессу, когда та поедет кататься".
Двора устроилась недалеко от дворцовых ворот и стала ждать. Примерно через час она увидела царскую карету, выскочившую на дорогу. Лошади летели так быстро, что бедная женщина вскрикнуть не успела, как экипаж пронесся мимо. Обливаясь слезами, Двора вернулась на то же место ждать, когда царевна будет возвращаться. Она не отказалась от своей цели, никакая сила не заставила бы ее это сделать.
Спустя час облако пыли на дороге возвестило о приближении царской кареты. Быстрее молнии Двора бросилась на дорогу перед лошадьми и крикнула:
— Остановитесь, царевна! Вы должны выслушать меня, ваш друг в беде!
Кучер едва сумел сдержать огненных коней, а царевна Феодора, услышав крик, испуганно выглядывала в окошко кареты.
— Кто ты такая и чего ты хочешь от нас?
— Я Двора, жена рабби Гершома. Он приговорен к смерти, вы должны помочь ему. Спасите его, умоляю вас, дорогая царевна!
— Но почему ты не пришла ко мне во дворец?
— Меня отказались пустить в дворцовые палаты, милостивая царевна!
— Садись рядом со мной, во дворце я смогу более внимательно разобраться во всем.
Царевна повела Двору в свои роскошные палаты, попросила ее сесть и объяснить все обстоятельства дела. Двора, не переставая плакать, рассказал ей об интриге против рабби Гершома, приговоренного к смерти, хотя он не совершил никакого преступления. Он стал жертвой заговора, который сплел против него Иоанн с помощью своего племянника Михаила и Милеты. Царевна отчетливо представила себе отчаянное положение рабби Гершома, хотя Двора и не упомянула о кольце, — ведь она не знала, что оно исчезло.
— Б-же, — воскликнула царевна, когда Двора закончила свое страшное повествование. Румянец исчез с ее щек, она вся дрожала. — Лучший и добрейший человек во всем Константинополе не станет жертвой такой вопиющей несправедливости! Какая постыдная неблагодарность по отношению к тому, кто день и ночь сидел у моей постели и буквально выхватил меня из когтей смерти. Успокойся, добрая женщина! С твоим мужем ничего не случится. Его необходимо освободить. Оставайся здесь, а я пойду поговорю с императором. Уверена, что скоро вернусь с доброй вестью.
Двора бросилась к ногам царевны благодарить ее, но та, даже не заметив ее движения, поспешила к императору.
К своему удивлению, она нашла вход в царские апартаменты прегражденным часовыми, которые сослались на запрет императора впускать к нему кого бы то ни было.
— Даже меня?
— Даже вас, Ваше Высочество!
— Хорошо, тогда я беру ответственность на себя.
Отстранив офицера, царевна распахнула двери и вошла в царский кабинет. Император удивился:
— Ты посмела войти в мои палаты без зова, Феодора?
— Когда речь идет о том, чтобы спасти невинного человека от смерти, нет ничего, что заставило бы меня остановиться!
— О ком речь?
— О рабби Гершоме, нашем враче.
— Твои старания напрасны. Я ничего не могу для него сделать, он должен умереть.
— Как? Ты ничего не можешь для него сделать? Ты, император?
— Я дал ему средство выйти из любого трудного положения, с которым он может столкнуться. Именно для этого я вручил ему кольцо. Почему он не явился ко мне с кольцом?
— Я полагаю, оно было украдено у него врагами.
Предположение, высказанное Феодорой, произвело на императора большое впечатление. Он понял, что это было не только возможно, но и весьма вероятно: враги рабби Гершома выкрали кольцо, чтобы лишить его единственной возможности спастись.
Задумавшись, он долго мерил шагами свой кабинет и наконец, внезапно остановившись, заявил:
— Только ради тебя я прощу осужденного. Если он все еще в темнице, я распоряжусь немедленно отпустить его. Если же его успели перевести в "Голодную башню", я действительно не смогу ему помочь.
В темницу был немедленно отправлен посланец императора с приказом об освобождении рабби Гершома. Посланец вернулся с печальной вестью: рабби уже помещен в "Голодную башню". Коварный Иоанн учел доброту императора и, пока сердце того не смягчилось, быстро организовал исполнение приговора. Согласно законам страны, коль скоро двери "Голодной башни" закрылись за человеком, никто, даже сам император, не мог его освободить оттуда.
Рыдая, царевна вернулась к Дворе, которая от ужаса и боли долго не могла вымолвить ни слова. Наконец она приняла решение день и ночь сидеть возле темницы в надежде, что Всевышний сделает ее вестницей спасения ни в чем не повинного рабби Гершома.
В тот же день она отправилась к башне, стоявшей в пустынной местности далеко от города.
Глава пятнадцатая
Рабби Гершом находился в одиночном заключении без какой-либо связи с миром. Он больше не утешал себя мыслью, что помощь придет: вход в башню, очень высокую, преграждала неприступная железная дверь.
Но сознание, что он не виновен, поддерживало в рабби Гершоме жажду жизни, и он принялся изыскивать способ бегства из тюрьмы. "Нужно продолжать поиски, — думал он, — может быть, Б-г совершит чудо, укажет мне путь к спасению!" Эта мысль побуждала его исследовать каждый дюйм башни сверху донизу, но в конце концов он убедился, что всякая мысль о бегстве отсюда была пустым мечтанием. В этот момент на память ему пришли сведения об истории башни. Он слышал, что башня была воздвигнута по приказу византийского деспота Факоза знаменитым архитектором. Этот архитектор через несколько лет навлек на себя гнев Факоза и сам оказался узником башни. Когда императорская стража явилась за телом умершего от голода архитектора, она ничего не нашла. Узник исчез бесследно. Среди суеверного народа распространился слух, что он общался с эльфами и другими сверхъестественными созданиями, которые и унесли его из башни. Но ученый рабби Гершом не верил таким глупым россказням. "Вполне возможно, что архитектор предусмотрел тайный ход, через который он мог бы вывести какого-нибудь несчастного, попавшего сюда", думал он.
Рабби Гершом снова тщательно исследовал стены башни, на этот раз еще внимательней чем прежде, но так и не нашел объяснения таинственному исчезновению архитектора.
Надежда практически покинула рабби, когда неожиданно между брусьями железной решетки на узком окне в верхней части башни он обнаружил ржавый ключ. "Все ясно! Это ключ от решетки. Через это окно и бежал создатель башни. Должно быть, кто-то принес ему лестницу, с помощью которой он спустился вниз. Но где в этой пустыне взять друга? Без лестницы я беспомощен!"
Солнце уже село. Наутро оно поднялось снова, и снова на рассвете рабби Гершом сидел в верхней части башни. Внезапно до него донеслись звуки человеческого голоса:
— Гершом, Гершом, жив ли ты? — мог различить он слова. То был голос Дворы.
— Двора, само Б-жественное Провидение привело тебя сюда! Ты спасешь меня от смерти!
— Что я могу сделать? Как помочь тебе?
— Послушай, и я скажу тебе в точности, что ты должна сделать. Возвращайся в город и раздобудь две катушки ниток, одну — тонких шелковых, другую — прочных льняных. Принеси и немного масла. Когда ты вернешься, я хочу, чтобы ты нашла светлячка.
— Светлячка?
— Да, это такой светящийся червячок, которых много в лесу. Найти его нетрудно. Только поспеши!
Не прошло и часа, как Двора вернулась. Она принесла с собой все, о чем просил рабби Гершом.
— Теперь попытайся найти навозного жука. Поройся в отбросах у башни, и я уверен, что ты найдешь там такого жука. Как только ты его отыщешь, привяжи к светлячку длинную шелковую нитку. Смажь светлячка маслом, которое ты принесла, и помести его на стену башни. Он поползет вверх и потянет за собой нитку, шелковую. Когда я схвачу ее, ты привяжешь более крепкую, льняную, нитку к тому концу шелковой, находящейся на земле. С помощью этой нитки ты сможешь обеспечить меня тем, что мне понадобится.
— Поняла, все, кроме одного: зачем нам жук?
— Очень просто! Возможно, светлячок не захочет ползти вверх по стене. Но как только он увидит, что его преследует жук, привлеченный соблазнительным запахом масла, — можешь быть уверена, что он поползет вверх, чтобы спастись от жука. Когда шелковая нитка окажется в моих руках, я смогу втянуть вслед за ней и более прочную, льняную, к той уж ты сможешь привязать тонкую бечевку, к тонкой бечевке — более прочную бечевку и наконец к ней — настоящую прочную веревку, из которой я сумею сплести веревочную лестницу.
Двора полностью выполнила указания рабби Гершома, не упустив ничего. Наблюдая, как светлячок ползет все выше и выше, увлекая за собой шелковую нить, она дивилась гениальному уму своего мужа.
А светлячок тем временем поднялся так высоко, что рабби Гершом мог коснуться его рукой. Он ухватил шелковую нитку и велел Дворе привязать к ней льняную. Подтягивая шелковую нитку, он нащупал льняную.
— Теперь привяжи к льняной нитке тонкую бечевку, — распоряжался рабби Гершом.
Когда Двора выполнила все, что говорил ей муж, рабби Гершом сказал:
— Слава Б-гу! По крайней мере мне не угрожает голодная смерть: с помощью этой тонкой бечевки ты сможешь посылать мне еду!
Двора побежала в город и через час появилась у башни с корзиной, наполненной едой и питьем. Рабби Гершом спустил бечевку, и после того как Двора привязала к ней корзинку, крикнул Дворе:
— Иди домой, моя дорогая, тебе надо отдохнуть, ты, должно быть, очень устала. Завтра возвращайся сюда, не забудь принести прочную веревку, чтобы я смог сплести лестницу и выбраться из башни.
На следующий день Двора пришла к башне с мотком прочной веревки.
Глава шестнадцатая
Вооружившись веревкой, рабби Гершом сразу же принялся за работу. Лестницу он изготовил до самой земли.
— Двора, — крикнул он, — ты можешь подняться ко мне.
Женщина не заставила себя долго ждать, и оба они наверху возблагодарили милосердного Б-га за чудо, которое Он сотворил для них.
Затем рабби Гершом сказал:
— Выслушай мой план. Я останусь в башне, пока не появится возможность покинуть Константинополь. Здесь я буду в большей безопасности, чем в любом другом месте. Ты же, дорогая Двора, отыщи корабль, который отплывает из Константинополя. Договорись с капитаном, чтобы тебе оставили два места на корабле, куда бы он ни направлялся, в Италию или Францию. Тогда вернись сюда и принеси мне женскую одежду.
Двора немедленно занялась выполнением указаний мужа. Она договорилась о том, чтобы за ней оставили два места на корабле, который отплывал через три дня, сложила свои домашние вещи и личное имущество, распорядилась погрузить все это на корабль. Ни у кого не родилось ни малейшего подозрения, потому что теперь она стала "вдовой", отправлявшейся к своему отцу в Майнц.
Корабль, на котором отплыли Двора и рабби Гершом, доставил их в Венецию. Там они сошли на землю, и рабби первым делом отправился в синагогу, чтобы возблагодарить Г-спода за чудесное избавление от ужасной смерти и за то, что под Его покровительством корабль не потерпел крушения во время бурь на море. Они не стали задерживаться в Венеции и продолжили путь, который лежал действительно в Майнц, где жил рабби Леон.
Несколько лет спустя престарелый рабби Леон скончался, и преемником его, главным раввином города Майнца, был назначен наш рабби Гершом.
Перелистаем страницы истории и вернемся в Константинополь в тот день, когда тело рабби Гершома надлежало перенести из "Голодной башни" и предать земле. Велико было смятение стражи, когда, отперев двери башни, она не нашла и следа тела.
Весь город был охвачен волнением. Император в сопровождении свиты прибыл в башню, чтобы выяснить, в чем дело. Фантастические слухи поползли по городу.
— Теперь вы можете сами убедиться, Ваше величество, — сказал Иоанн. — Я и раньше говорил вам, что этот человек колдун!
— Не колдун он, а мудрец, которому нет равных в мире. Я не успокоюсь, пока не узнаю, каким образом рабби Гершом бежал из башни, — отвечал император.
В результате произведенного расследования выяснилось, что Двора уехала из Константинополя в Майнц к своему отцу.
— Тайна начинает проясняться, — заключил император. — Вне всякого сомнения, рабби Гершом тоже в Майнце.
В то время в Константинополь прибыл посол германского императора Генриха III. Барон фон Фиттельсбак был послан уведомить императора Василия, что жених царевны Феодоры принц Оттон внезапно скончался за несколько дней до свадьбы. Император Василий воспользовался случаем, чтобы узнать о месте пребывания рабби Гершома. Он поручил послу передать письмо на имя рабби, написанное императором собственноручно, если удастся напасть на след беглеца. Посол переправил письмо епископу Майнцскому, приложив послание, предназначенное рабби Гершому. По получении его епископ немедленно пригласил к себе рабби.
Император Василий писал, что он давно раскаялся в жестоком приговоре, вынесенном рабби Гершому, и весьма рад, что тому удалось избежать смерти. Он заверял рабби в своей вечной дружбе и выражал желание узнать, каким образом ему удалось бежать из башни.
Рабби Гершом ответил на письмо императору, изложив и полное объяснение загадки. Вскоре в дом рабби был доставлен большой сундук с дорогими подарками от императора. В новом письме он обещал рабби великие милости, если тот пожелает вернуться в Константинополь.
В своем письме императору рабби написал: "Никогда и ни за что я не вернусь в Константинополь, где я был объектом ненависти и подвергся беспричинным преследованиям, где враги, стремящиеся извести меня, все еще процветают. Я хочу жить мирно здесь, в Майнце, заботясь о своей пастве".
Ответ рабби Гершома очень огорчил императора. Он хотел во что бы то ни стало вернуть его в Константинополь. Но, не успев разработать какой-либо план действия для достижения этой цели, он тяжело заболел и умер. На трон взошел его брат Константин, который, процарствовал совсем недолго, также скончался от тяжелой болезни. Его старшая дочь была замужем за Романом Арнирополисом, другом рабби Гершома. После смерти Константина Роман стал императором Византии. Царствование этого монарха не оказалось счастливым. Он был слишком благородным и слабым человеком, чтобы крепко держать в руках полуварварский народ; к тому же его армии терпели поражения в войнах с соседними государствами, что, естественно, не способствовало популярности императора.
Между тем, охваченный неукротимой жаждой власти, Иоанн, счел, что неспокойные времена благоприятствуют его интригам. Он познакомил молодую императрицу Зою со своим красивым племянником. Из любви к Михаилу Зоя отравила своего мужа Романа. Она вышла замуж за Михаила и добилась, чтобы он был помазан на царство и коронован под именем Михаила IV.
Но первый же день царствования Михаила ознаменовался знаком. Когда он впервые взошел на тот самый серебряный трон, изготовленный рабби Гершомом, серебряные львы и орлы не пошевелились. Это смутило население Константинополя, которое увидело в этом плохое предзнаменование, указывающее на то, что Михаил не достоин занимать императорский трон.
Это странное происшествие уязвило самолюбие Михаила, но он полагал, что все дело в каком-то дефекте, обнаружившемся в конструкции трона. Послав за лучшими инженерами и мастерами Византии, он велел им наладить механизм. Однако все их усилия были напрасны — механизм перестал функционировать.
Михаил решил послать за рабби Гершомом, но тот ответил, что нога его не ступит на землю, где власть принадлежит такому негодяю, как Иоанн.
Вскоре после этого Михаил, нуждавшийся в деньгах для финансирования войны со своими врагами, решил переплавить трон.
При Михаиле подлинным правителем империи был Иоанн. С каждым днем его владычество все больше давало себя знать. Но ему этого показалось недостаточным, ему захотелось занять пост митрополита Византии. Чтобы добиться своей цели, он стал плести сеть интриг и заговоров, в результате чего все население разделилось на соперничающие партии. Внутренние распри привели к междоусобной смуте. В конце концов выяснилось, что подстрекателем к смуте являлся сам Иоанн. Он был арестован и подвергся суду. Судьи не стали затягивать процесс длительными юридическими спорами. Вина Иоанна была столь очевидна, что его очень скоро приговорили к смерти в пресловутой "Голодной башне", где он и умер от голода и жажды. После падения Иоанна Михаил недолго оставался у власти. Его жестокая тирания и гнусные деяния вызвали бурю протеста. Довольно долго народ был бессилен сбросить ярмо его правления, когда же дочери Константина достигли совершеннолетия, одна из них была провозглашена императрицей. Низложенного Михаила бросили в темницу, а позднее казнили.
***
Между тем рабби Гершом жил мирно и спокойно в Майнце. Исполнилось самое горячее его желание: Двора родила ему несколько детей. Он испил полную чашу счастья.
Дни и ночи рабби посвящал изучению Торы. Теперь, когда у него появилось больше свободного времени, он составил комментарий к Талмуду. Весь иудейский мир был самого высокого мнения о трудах рабби. С каждым днем его слава распространялась по свету. Отовсюду в дом рабби Гершома стекались ученики, стремившиеся приобщиться к его мудрости и воспринять хотя бы частицу его огромных познаний. Лучшие раввины и ученые того времени в знак своего глубокого уважения присудили ему титул "Меор а-голэ", что означает "Свет Рассеяния".
За десять лет до своей смерти рабби Гершом пригласил в Майнц на конференцию самых блестящих знатоков Талмуда для разработки некоторых дополнительных законов, призванных укрепить религиозную жизнь евреев. Под руководством рабби было принято много важных решений, касающихся еврейской традиции. Одной из наиболее важных модификаций, предложенных им и принятой участниками конференции, был закон, не разрешающий еврею иметь больше одной жены. Этот закон, включенный в существующий свод установлений иудаизма, получил название своего бессмертного автора: "Херем д'раббену Гершом" — "Закон рабби Гершома”.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru