[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ МАРТ 2014 АДАР 5774 – 3(263)
Старик и плут
Камила Мамадназарбекова
Во Франции вышел в прокат фильм Клода Ланцмана «Последний из нечестивых», премьера которого состоялась на Каннском фестивале — 2013. Соратник Сартра и Бовуар, 88-летний режиссер до сих пор редактирует основанный ими журнал «Les Temps Modernes». Автор фильма «Шоа», перевернувшего представления об истории Холокоста и об этике документального кино, он и сегодня задает тон в профессии.
В 1975-м Ланцман разыскал Беньямина Мурмельштейна, последнего еврейского старейшину (Juden-alteste) концлагеря Терезиенштадт. После войны тот провел 18 месяцев в тюрьме Панкрац, откуда коллаборационистов отправляли на виселицу. Был оправдан и прожил в Риме до 89 лет, не имея шансов посетить Израиль.
Дополнив «восьмерки» оператора «Шоа» Вильяма Любчански пустынными панорамами полей Богемии и Моравии, снятыми его ученицей Каролин Шампентье, Ланцман в 2012-м смонтировал фильм. Главные его приманки — изворотливый, откровенный, остроумный раввин и полный достоинства старый режиссер. Оба в кадре очень важны.
«Ученый еврей» из Вены консультировал Эйхмана по вопросам миграции. И он же помог 121 тыс. человек бежать из Австрии. Знал о строительстве лагерей, но сам туда попал. Был звеном пропагандистской машины, фактически декоратором фильма «Гитлер дарит евреям город», принимал в Терезине комиссии Красного Креста (автора благоприятного отчета Ланцман допрашивает в другой картине, «Живой прохожий»). Но благодаря этому о Терезине узнал мир.
Единственный переживший войну «еврейский старейшина». Двух пражских «коллег» расстреляли, лодзинского Краля Хаима растерзали в Освенциме, а варшавский Адам Черняков покончил с собой, узнав о судьбе эшелонов, отправленных им в Треблинку. Именно его дневники звучат в «Шоа» вместо реплик живого Мурмельштейна — они не вписывались в трагический тон эпопеи. Тема «Шоа» — смерть, а Мурмельштейн хлопочет о жизни. Хитрый лис, блистательный собеседник, Мурмельштейн, кажется, склонил на свою сторону и режиссера. Он сам перефразировал заголовок книги Андре Шварц-Барта «Последний из праведных» и дал фильму название. Будучи специалистом по мифологии, все 3,5 часа он сравнивает себя то с Шахерезадой, то с Санчо Пансой, то с Дураком, объявленным Королем Карнавала, а потом казненным. Ключевым в этом ряду становится образ марионетки, научившейся дергать за нити, ведущие к кукловоду.
В 1961-м вышла книга Мурмельштейна «Образцовое гетто Эйхмана». Но единственного еврея, которому разрешалось сидеть в присутствии оберштурмбанфюрера, даже не позвали на знаменитый процесс — как не заслуживающего доверия. Однако Ланцман ему верит. Об Эйхмане его бывший подчиненный знает больше, чем Ханна Арендт. Например, как тот размахивал кольтом в Хрустальную ночь (на суде он это отрицал). Вслед за интервьюируемым режиссер спорит со многими интеллектуалами своего времени, в том числе со своим другом Гершомом Шолемом, который однажды заявил, что Мурмельштейна следует повесить. Фильм начинается на платформе станции рядом с Терезином. На экране сам Ланцман рассказывает об устройстве лагеря, цитирует книгу Мурмельштайна — как прибывали сюда состоятельные жители Гамбурга. Поверив газетам и завещав все государству, они надели лучшие костюмы и отправились «в пансион» с чемоданами, полными лекарств и деликатесов. Камера следует за Ланцманом в бараки, куда поселили несчастных. Преодолевает лестничный пролет, еще один.
В разговоре с цветущим Ланцманом 70-летний Мурмельштейн все говорит о старости. На момент съемок в 2012-м режиссер много старше, чем Мурмельштейн в 1975-м. Ланцман снимает себя там, где проходили казни, в пейзажах, о которых идет речь. Не включая музыку и кадры военной хроники — все, чего он обычно избегает в своих фильмах, Ланцман легитимизирует слова Мурмельштейна своим присутствием. Встав на место жертвы, он своего собеседника ставит туда же.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.