[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ФЕВРАЛЬ 2014 ШВАТ 5774 – 2(262)
Амулет от Лилит для мальчика. Германия. XVIII век. Из коллекции Музея истории евреев в России
«Круг жизни»: обряды и поверья
Этой зимой Центр «Сэфер» провел семнадцатую по счету конференцию цикла «Культура славян и культура евреев», посвященную концепту «круга жизни» в славянской и еврейской традициях: обрядам перехода, церемониям имянаречения, свадебным ритуалам, отношению к смерти, возрасту, судьбе и пр. «Лехаим» выбрал пять цитат из письменных источников или полевых материалов, прозвучавших в конференционных докладах и иллюстрирующих основные темы конференции.
У начала жизненного цикла
Из доклада Марии Каспиной «Заговоры от Лилит на ашкеназских амулетах для роженицы и младенца XVIII–XX вв.»
[Идиш:] Это заклинание (Ильи Пророка), будет благословенна память его, как он заклял (ведьм) до тех пор, пока они ему не сказали, что убегут от того дома, где кто-нибудь назовет их имена.
[Иврит:] Именем Г-спода Б-га Израиля, сидящего на херувимах, имя Его великое и ужасное. Илья Пророк, благословенна память о нем, шел по дороге и встретил Лилит и всю ее свиту. И сказал он Лилит-грешнице: Ты нечистая, и дух нечистоты, и вся твоя нечестивая свита — куда вы идете? И ответила, и сказала ему: Господин Илья, я иду в дом роженицы имярек дать ей смертельный сон и забрать ее новорожденную дочь, выпить ее кровь и высосать мозг из ее костей и пожрать ее плоть. И ответил ей Илья Пророк, благословенна память о нем, и сказал ей: Проклятием будешь ты остановлена от благословенного Имени, и будешь подобна камню <…> И ответила ему и сказала: Ради имени Г-спода отпусти меня, и я убегу. Я клянусь тебе (именем Г-спода Б-га войн Израиля) оставить все эти дороги, связанные с этой роженицей и ее новорожденной дочерью, и всякий раз, когда я услышу свои имена, я убегу. И сейчас я сообщу тебе мои имена и всякий раз, когда их упомянут, не будет у меня и у всей моей свиты силы приносить зло и вредить и входить в дом роженицы и тем более причинять ей вред.
И вот мои имена:
Лилит, Абиту, Абизу, Амзарко, Хекеш, Орем, Икподу, Илу, Татрота, Абанукта, Шатруна, Каликатаза, Тилатуй, Пиратша.
КРА САТАН, ворожеи не оставляй в живых, в живых ворожеи не оставляй [еще 4 раза]. Амен, села [6 раз]. Адам и Ева, Лилит прочь, первая Ева. Синви, Сансанви, Санманглуф, Шамриэль, Хасдиэль.
(Амулет от Лилит для девочки. Германия, XVIII век)
О цикличности сакральной истории
Из доклада Виктории Мочаловой «“Новый Иерусалим явился в Познани”: жизнь вечная, страсти и чудеса»
Это произошло подобно тому, как некогда в палестинском Иерусалиме с Христом, которого евреи схватили и бросили в темный подвал, так и в Познани в темный склеп он был принесен в виде трех гостий, и они пытались нанести ему вред, преисполненный немыслимым богохульством и унижением. Как в Иерусалиме у столба невинное Тело Христа мучили так, что Святая Кровь текла ручьями, так и в Познани ножами у колонны (которая и по сей день там находится) резали Священные Гостии, из которых чудесным образом истекали обильные струи, забрызгав и колонну, и некоторые места. В Иерусалиме Христа на кресте, в Познани — Святые Гостии на столе, там пробивали гвоздями, тут — ножами, и в том еще большая жестокость познанская по сравнению с синагогой в Иерусалиме, что в Иерусалиме Тело Христа дали положить в новый гроб, а в Познани бросили в землю и болото, там камнем заложили, здесь — грязью, там мертвое Тело, здесь — живое погребли.
(Томаш Третер, «История и чудеса святейшего Тела Христова» [Sacratissimi Corporis Christi historia et miracula], 1609; цит. по польскому переводу: «Trzy Świe²te Hostie», 1897)
Странные имена и странная природа евреев
Из доклада Андрея Мороза «“Еврейский текст” города Велижа»
Инф. Вот у нас был Лева… У них имена: Соня-Бэла, Хая-Миня. А мы, русские: «Хайминя». Объединяем сразу. <…> Сур-Лейб, понятно? А мы: Сурлейба. Понятно? Лева Сурлейба был, вы знаете, что: вот такие у него плечи были [показывает — широченные]. Он по мостовой возил бочку пива двести литров. Три бидона вез мороженого. <…> Бочку брал в охапку и ставил на прилавок. <…> Что-то тут у него... с головой было. А он не любил, когда Сурлейба его назовут. <…> И если ты его назвал Сурлейбой, он ничего тебе не сделает, но тебя подкараулит возле кинотеатра, шапку твою раз — и на крышу: «γа -γа-γа-γа!» [изображает, как Лева смеялся] — и пошел. Доставай!
Соб. Его надо было на русский манер называть Левой?
Инф. Левой! Вот, вот. Значит, он был нервный. <…>
Так вот, закон был какой. У нас нашиты были вот такие круги желтые. Это опознавательный знак еврея, вот. <…> Дальше, если шел немецкий солдат, уж не говоря об офицере, то еврей должен был сойти с тротуара, стать на колени и голову преклонить. Лева идет от здания милиции сюда, к музею. Лева идет. Идет яму навстречу офицер. Лева идет, а дорогу ж Лева не уступит, такая махина идет. Немецкий офицер ему — раз! — и пощечину. Лева как развернулся, как гакнул, так тот сразу без сознания. Леву за грудки и во двор, это здание. <…> Ну, и там его решили расстрелять. Раз! Раз! Леву два раза. А Лева: «γа-γа-γа-γа-γа» [изображает, как Лева смеялся]. Даже этот расстрельный, который расстреливал, даже опешил. Что он же стрелял ему в область сердца, а Лева: «γа-γа-γа-γа». Пока не выпустил последний патрон, только тогда Лева осел. Во какой был физически сильный.
(Записано в г. Велиж, 2013 г.; инф.: Бордюков Александр Григорьевич, 1928 г. р., учитель истории, бывший директор школы, краевед; соб.: А. Б. Мороз и др.)
Евреи протыкают гостию. Гравюра из книги Томаша Третера «Три святые гостии в Познани» (Познань, 1722)
Бродячий покойник: о зыбкой границе между миром живых и миром мертвых
Из исследований Валерия Дымшица о еврейских кладбищах и похоронном обряде
Соб. А не говорили, что покойника нельзя одного ночью оставлять?
Инф. Говорили, и это же и правда, что нельзя <…> У бабушки был брат, в деревне. Как едете в Черновицы, там деревня… Данькивцы. Вот и оттуда его везли сюда. Он умер в пятницу, вечером, ну а у нас же в субботу, знаем, что нельзя. Вот и сын вез его на повозках сюда на кладбище. <…> Он отошел и оставил его самого… ночью, <…> а сам пошел по своим делам. Приходит — а его нет. <…> Через месяц его видели на базаре, что он ходил, мертвый.
Соб. В тахрихим (саване) или в нормальной одежде?
Инф. В тахрихим, только лицо видно было. <…> Вот и он пришел, этот сын, к ребе. «Ребе, вус зол их тын? Дер тоте азой ин азой…» («Ребе, что мне делать? Папа то-то и то-то…») Зугт эр («Говорит он»): «Пойдешь и ударишь его два раза, он упадет, тогда возьмете и будете хоронить». Он говорит: «Как, мне? Отец! Как я подниму руку, его бить?» Это ж раньше нельзя было, то ж сейчас бьются дети с отцом. <…> Ну он так и сделал. Тот упал, и он его уже взял и привез сюда, и тут его уже повезли. Или это сказка, или это правда — не знаю.
(Записано 7.07.2004, г. Хотин; инф.: Медник Злата Ушеровна, 1932 г. р.; соб.: В. А. Дымшиц)
Новые обряды перехода
Из доклада Галины Зелениной «“Круги жизни” советского еврея и их еврейские элементы»
В 1949 году я стала кандидатом в члены КПСС. В заявлении писала стандартно: «Прошу принять меня в ряды КПСС, т. к. хочу быть в первых рядах строителей коммунизма». <…> Прием помню хорошо. Повез меня сосед-парторг на «кукушке» в город — в райком партии. Помню два больших стола, поставленных буквой «Т». За ними сидели очень толстые, с буро-красными лицами типы в военной форме. Это были начальники лагерей и прочие гулаговские работники. <…> Приняли единогласно. Едучи обратно все в той же «кукушке», я с удивлением и ужасом поняла, что парторг ко мне «клеится» и даже откровенно лапает. Ужас был от того, что — парторг (!), как же так? Потом, когда его жена Тамара однажды прибежала ко мне прятаться от мужа, я поняла причину слез за стеной: парторг поколачивал свою жену! У меня это в голове не укладывалось, но от КПСС не отвратило.
(Любовь Зайцева. О времена! О нравы! М.: 2008. С. 68)
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.