[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ДЕКАБРЬ 2013 КИСЛЕВ 5774 – 12(260)
Александр Туманов на фоне своей работы «Павлин» (2010, частная коллекция, Италия). Москва. 2011 год
двадцать лет он рисовал цветы
Лиза Плавинская
9 октября умер художник Александр (Яков) Туманов. Похоронили его по еврейскому обряду в Балашихе. А я и не знала, что он еврей. Я помнила с детства картину с продавцом шаров в ярмарочный день в прянично-уездном городе. С яркими разноцветными крышами, церквами-куполами и вывесками. Но тут я на это произведение взглянула по-новому.
В мастерской художника. На переднем плане работа «Цветок с бабочками» (1989, частная коллекция, Израиль)
Мужик в картузе и жилетке на косоворотку — и торгует. Мне раньше не видно было в этом ничего кроме русской старины, может, немного анилиновой, но зато очень цельной, веселой и жизненной, не то что у передвижников… А тут стала писать о нем, разговорилась с женой Ирой (Нехамой) Тумановой о Сашиных родственниках, и поразил меня не тот из них, кто был великим защитником прав евреев (Барит), а другой, купец первой гильдии. Тут я и подумала: картуз-жилет-торговля, а над головой кресты, кресты. Золотые желтой краской: русским — старина, провославным — красота, а евреям — орудие казни да символ загнавшей их в черту оседлости империи.
Вот тебе и Сашка Туманов, Лешкин друг. Лешка — это Алексей Паустовский, сын великого писателя. Я в своей статье про Лешу нашла цитату из Саши: «По воспоминаниям друга Алексея Паустовского художника Александра Туманова, жизнь была беспрестанной шуткой, дурачеством, розыгрышем, частым объектом которых становился и сам Туманов, и все что-то кричали. Один кричал: “У меня отец хирург!”, другой кричал: “Я ветеран войны!” В ответ кричали: “Да врешь ты все!” или “Ну так давай!”»[1]
Исход. 2004. Собрание художника
Хасидский ангел. 2007. Собрание художника
Смеху было много, это еще не было дурной приметой, да и примет-то никто не боялся. Люди, кажется, были, как крыши домов в городах на картинах Саши Туманова. Яркие. Острые. Бахтинская «карнавализация», что ли, всех спасала, хотя бы эмоционально.
Что-то еще такое сценическое, нарочитое с вызовом в этих картинах было, очень вдохновляющее. Смотрела каждое утро перед школой и думала: есть же где-то такие города, где наши (в персонажах Туманова довольно легко угадывались прототипы — его друзья) так хорошо и свободно себя чувствуют, что могут творить буквально все что угодно: хочешь — посреди площади лежать, хочешь — шариками торговать. Было это в восьмидесятых — самый застой, тогда никаких радостей, даже шариков летучих, и тех не осталось.
Но для взрослых все было по-другому: выставки нон-конформистов, а на самом деле художников-философов, предпочитавших свободу творчества работе на государственную идеологию. Их поддерживала интернациональная общественность из дипломатов, журналистов, ученых, работавших в СССР. Было опасно, но весело и интеллектуально и философски очень насыщенно.
Иллюстрация к детской книге «Моше» (Лехаим, 2006) / Мужик с гусем. 2006. Собрание художника / Барышня. 2008. Собрание художника
На большом мольберте из тех, что называют станком, стоит неоконченная картина Туманова. Видно, что цветастый город вырастает из точной сетки строгих карандашных линий. Жена Ира рассказала, что Саша говорил: «Быть евреем — это служение, большой труд и большая ответственность». Это совсем не вязалось с образом художника — весельчака, нон-конформиста. Но я вдруг вот о чем подумала. Вторую половину своей творческой жизни, более двадцати лет, он рисовал цветы. На квадратах в тондо (кругах) — анютины глазки. А еще раньше ассамбляжи, как будто из юбочек, тоже цветы.
Воображаю, как осудят меня сейчас все поклонники нон-конформного искусства, — но настоящая свобода в его творчестве проявилась во всей своей мощи и красоте в самый неожиданный момент, когда Александр Туманов, — просто делая свою работу, как и положено жителю современного мегаполиса, — иллюстрировал для издательства «Лехаим» серию детских книжечек рассказов из Торы. Я глубоко убеждена, что оригиналы этих иллюстраций войдут в золотой фонд еврейского искусства. Все богатство европейской и русской живописи, из которого состоит профессиональное художественное образование, все остроумие сценических решений и вся бесконечная человеческая доброта и приветливость, взятые из жизни и воплощенные в образах персонажей Торы, — все слилось в длинных сериях иллюстраций невероятным цветным ковром. Интересно, что в творчестве Александра Туманова получилось движение ровно противоположное тому, например, что проделал Шагал. Не от мифов детства и нарочитой корявости местечковой жизни, а от богатства культуры земель, где жили и живут евреи, всей роскоши профессионального образования, — как когда-то у Леонида Пастернака, в портретах первых сионистов. В отличие от своего рано умершего друга Алексея Паустовского, с которым Туманов, по словам жены, вел воображаемый диалог всю жизнь, Александр Туманов прожил насыщенную жизнь в трех совершенно разных эпохах: советской, перестроечной и той, что современна нам. И, неудержимый жизнелюб, какие еще встречались в ранних восьмидесятых, он одарил образы евреев всеми дарами, которые щедрая кисть художника смогла собрать в мировом искусстве и кладези радостей жизни.
Иллюстрация к детской книге «Моше» (Лехаим, 2006)
Его похороны собрали друзей из далеких семидесятых. Его смерть объединила двух столь разных на первый взгляд художников — Александра Туманова, завуалированного под русский китч певца еврейской жизни в городах Российской империи, и Александра Туманова — автора восхитительных миниатюр к первому русскоязычному изданию Торы для детей.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.