В СИРИИ «ПОБЕДИЛА ДРУЖБА»?

Алекс Гринберг

 

Кто же выиграл в результате последних событий в Сирии? С победившими все ясно: Россия и Сирия, а вот с проигравшими не все так просто, не все однозначно. Более или менее точно можно сказать одно: Обама выиграл, а вот Америка проиграла.

Российская дипломатия в этой истории максимально проявила себя, все цели достигнуты, поставленные задачи решены: Америку не «пустили» в Сирию, Путин на Западе воспринимается как активный миротворец, Россия стала ключевым игроком большой региональной игры… И это, пожалуй, главное. Дальнейшее развитие событий без активной роли России в этом регионе теперь не кажется возможным. И это единодушно признается большинством американских аналитиков: то есть Обама, можно сказать, «собственными руками» вернул Россию на Ближний Восток после сорокалетнего отсутствия.

Символично, что это случилось именно в сороковую годовщину Вой­ны Судного дня, ознаменовавшей конец советского влияния на Египет. И еще один скрытый нюанс: до настоящего момента российская политика в Сирии сильно вредила имиджу России в арабском мире: Россия поддерживает кровавый режим абсолютного меньшинства (алавитов), у которого, согласно суннитскому исламу, нет вообще права на существование, в отличие от «официальных» неверных — евреев и христиан. Потому и ненавидел Россию арабский мир. Однако последние инициативы Путина наглядно доказали арабским странам, что Россия, в отличие от Америки, ни при каких обстоятельствах не бросает своих союзников.

Асад тоже вышел победителем уже хотя бы в том, что сохранил свою неприкосновенность, избежав американской атаки. Однако его выигрыш связан с «дырами» в соглашении, которое организовал российский МИД. Прежде всего, следует принять во внимание тот факт, что нет никаких гарантий, что Асад действительно выдаст ООН химическое оружие. Сам факт того, что российская инициатива подразумевает передачу сирийского химического оружия под юрисдикцию ООН, а не самой России, доказывает, что главнейшая цель России — не ликвидация химоружия и не прекращение кровопролития, а блокировка американской атаки. Не нужно быть стратегом, чтобы понять простую вещь: эвакуация тысяч тон ядовитых веществ из страны, объятой гражданской войной, технически невозможна. К тому же нет никаких гарантий, что Асад предоставит полный список химического арсенала. А если это, паче чаяния, и произойдет, начнется игра в кошки­мышки с инспекторами ООН: любые последующие шаги в программе будут обусловлены бесконечными визитами ООН в Сирию и дискуссиями с самим Асадом, благо уже есть подобный опыт Ирака и Ирана.

Россия могла бы сама потребовать от Асада отказа от химического оружия. Более того, в дальнейшем существует опасность впутывания Израиля в этот клубок противоречий. Путин намекнул на то, что химическое оружие в Сирии якобы существует исключительно для сдерживания ядерного оружия Израиля. А в конечном счете Асад может потребовать дальнейшего разоружения Сирии эквивалентными мерами со стороны Израиля, хоть последний и не является стороной, участвующей в нынешнем конфликте. В любом случае, это даст еще одну отсрочку любых действий и резолюций.

Карикатура Рони Гордона, опубликованная в газете «Маарив» 8 сентября 2013 года

Как бы ни складывалась судьба соглашений, дипломатическая активность не должна скрывать реалии на поле боя: кроме истории с химическим оружием, ничего ведь не изменилось. России не удается заставить Саудовскую Аравию и Катар прекратить поддержку повстанцев. Бои продолжаются. Асаду не удается уничтожить восставших. Как российские, так и западные политики повторяют «мантру» о «единственно возможном политическом решении». Однако таковое решение невозможно хотя бы потому, что обе стороны отвергают любой компромисс и отрицают не только политическую позицию, но само право на существование друг друга. К тому же Иран полностью поддерживает российскую инициативу, поскольку она соответствует его интересам в Сирии: по­прежнему поддерживать Асада. Но применение химического оружия сирийской армией спровоцировало внутренний раскол в Иране. Дело дошло до того, что бывший иранский президент Рафсанджани осудил Асада, правда, «при закрытых дверях». (До того поддержка Асада Ираном была единогласной.) Тут немалую роль играет и «историческая травма», полученная Ираном в ходе ирано­иракской войны (1981–1988): Иран неоднократно становился жертвой иракских химических атак, причем Саддам Хусейн уничтожал газом не только иранскую армию, но и мирных граждан Ирана. Тогда никто — ни СССР, ни США — не осудил это преступление. Иран крайне болезненно относится к химическому оружию и не может закрыть глаза на его применение, даже если это ближайший союзник.

С Америкой все куда сложнее: нет четкой позиции, все зависит от того, в каком ракурсе рассматривается ситуация в тот или иной момент. Несмотря на внешний конфликт между Путиным и Обамой, на конференции «двадцатки» Путин буквально спас Обаму от возможного унижения в конгрессе: американское общественное мнение настроено крайне отрицательно к любой войне за рубежом, и оно, так же как и сам президент Обама, не заинтересовано выступать в роли мирового жандарма. Таким образом, неожиданный российский маневр оказался спасательным кругом для американского президента. Те, кто не видит в этом уступки со стороны Америки, аргументируют это тем, что Россия не является сегодня супердержавой и уступает США по всем параметрам: экономическим, культурным, военным. Однако подобный аргумент неприменим к данной ситуации: согласно мнению многих консервативных аналитиков, важно не кто кого сильнее вообще, а кто в отдельно взятой ситуации может навязать свою волю другому. Ситуация в Сирии продемонстрировала цену каждого слова в дипломатии. Навряд ли российская инициатива состоялась бы, если бы не опрометчивое — надуманное? — заявление Джона Керри касательно применения Асадом химоружия. Если бы с самого начала восстания в Сирии два года назад Обама никак не высказывался по этому поводу, то никаких бы проблем не возникало — такова американская политика, кому­то она подходит, кому­то нет. Но когда Обама вынужден действовать вопреки собственным заявлениям и пресловутым «красным чертам», то тогда это автоматически воспринимается если не как слабость, то, по крайней мере, как растерянность Америки, которая просто не знает, что ей делать в сложившейся ситуации. А это в свою очередь провоцирует действовать других, так как в международной политике вакуума не бывает. По­видимому, Обама не знает русской пословицы: «Свято место пусто не бывает».

Редактор влиятельного еженедельника «Weekly Standard» Ли Смит так описал несостоятельность модели американского жандарма: «Обама заявил в своей речи, что он согласен с теми, кто не понимает, почему США должны быть мировым полицейским. Однако “полицейский” всегда был карикатурой истинной роли Америки в мире. Со времен холодной вой­ны наши власть и влияние были основаны на очень простой стратегии: обеспечение свободы торговли и открытых рынков, которые гарантируют процветание американской экономики, гарантии мира в Европе, баланса в Азии, гегемонии в Персидском заливе и преобладание в нашей собственной гемисфере. Другими словами, США не являются полицейским ради блага других; вернее, мы — супердержава с союзниками по миру, потому что наш главный интерес и жизненный интерес наших союзников — это сильная Америка».

добавить комментарий

<< содержание

 

ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.