Чарльз Кинг: «В Одессе еврей мог быть оптимистом»

Беседу ведет Алексей Мокроусов

 

В Издательстве Ольги Морозовой вышла книга американского историка Чарльза Кинга «Одесса: Величие и смерть города грез». Во время недавнего визита автора в Москву корреспондент «Лехаима» расспросил его о рождении одесского мифа, специфике еврейского оптимизма и отличии истории от ГУМа.

АЛЕКСЕЙ МОКРОУСОВ Какой период можно назвать золотым веком Одессы?

ЧАРЛЬЗ КИНГ Это типичный вопрос для самих одесситов. Всем в Одессе кажется, что золотой век был только что, при нем жило предыдущее поколение. В начале XIX столетия считали, что золотой век пришелся на конец XVIII, а сейчас уже все не так, затем мифологизировались 1840–1850-е годы…

АМ Случайно ли, что в Одессе вырос, с одной стороны, Жаботинский, а с другой — Троцкий, один — вождь националистического движения, другой — интернационального?

ЧК Нет, не случайно. Они развивались в разных направлениях, но культурная основа была одинаковая. Им нравилась идея подполья, они считали, что существуют темные силы, которые нужно контролировать, иначе они будут контролировать тебя. Им нравилась идея сговора, заговора, нравилась мысль, что можно направлять течение истории. Просто для Троцкого это было связано с марксизмом и революцией, а для Жаботинского — с понятием нации.

АМ Можно ли считать Одессу одним из идеологических центров дореволюционной России?

ЧК Конечно. Из XXI века нам трудно понять, насколько были важны тогда идеи и идеологии. Сегодня мы их отбросили, мы все либеральные капиталисты. Но если вы жили в Одессе между 1890 и 1917 годами, там все эти идеи — национализм, социализм, сионизм — практически росли из земли.

АМ Поразительно, что евреи, составлявшие порой до трети одесского населения, почти не влияли на политическую жизнь, хотя и сосредоточили в своих руках экономическую мощь. Кажется, будто городские власти не учитывали их интересов.

ЧК Все несколько сложнее. Евреи приехали в Одессу в 30-х годах XIX века, стремясь избежать ограничений внешних, связанных с чертой оседлости (Одесса в нее входила, но законы здесь исполнялись более либерально), и внутренних, связанных с религиозностью и духом местечковой жизни. В Одессе можно было ассимилироваться и начать жить как соседи, русские или украинцы. Здесь было больше перспектив, было на что надеяться. В Одессе еврей мог быть оптимистом — по сравнению с Варшавой или Вильной.

АМ Какого рода оптимизм вы имеете в виду, если количество погромов здесь мало отличалось от Бессарабии или Киева?

ЧК Именно поэтому кишиневский погром 1903 года стал шоком для тех, кто жил в Одессе. Есть знаменитое высказывание Жаботинского, что он стал сионистом в 1903-м. Прежде считали, что можно спокойно жить, ассимилироваться, постепенно обретать экономический и политический вес, но после кишиневского погрома, после того, что произошло в Одессе два года спустя, появились два типа поведения. Одни евреи стали уезжать, другие — вооружаться.

АМ В книге приводятся две точки зрения на природу погромов. Одна связана с природным антисемитизмом населения, другая — с бездействием властей. Судя по всему, вы верите не в государственную политику, но именно в пассивность местной администрации.

ЧК Местные власти не планировали погрома, но очень немногое сделали для того, чтобы его предотвратить. В городе была готовая почва для волнений: множество молодых людей, солдат, готовых к отправке на японскую войну, много выпущенных из тюрем и ожидающих мобилизации. Не забудьте: бедных евреев били достаточно часто, каждую Пасху. Но чем отличалась ситуация после кишиневского погрома? В Одессе не хотели его повторения и готовились к самообороне: запасались ножами, холодным и огнестрельным оружием. Началось что-то вроде гражданской войны в рамках одного города. Это можно назвать генеральной репетицией еврейской самообороны, которую позже создавал в Палестине Жаботинский.

АМ Вы подробно описываете историю Одессы во времена румынской оккупации в годы второй мировой войны. История Холокоста в Одессе была бы иной, если бы в городе стояли итальянские или немецкие части?

ЧК Интересно, что вначале в самой Одессе более предпочтительной считали немецкую оккупацию. Нееврейское население надеялось, что немцы могут принести порядок. А румын одесситы цивилизованным народом не считали и румынскую оккупацию воспринимали как по-своему второсортную. Но евреям было все равно, к 1941 году они уже были наслышаны о том, что происходило в других странах.

При румынах евреи почти полностью исчезли из Одессы. Но если бы вместо румын были немцы, они бы депортировали евреев в Польшу в центры уничтожения. А под румынами, при всех их зверствах и жестокости, была возможность выжить.

В Румынии об этом периоде не знают, о нем не говорят, не изучают. Хотя новое поколение румынских историков начинает им заниматься. В Одессе тоже ограничились мифом о 907 днях оккупации. Благодаря архивам можно приоткрыть эту завесу. Несколько месяцев назад румыны обнародовали множество фотографий военного периода. Удивительно, насколько опустел тогда город. Две трети населения убежало. Пустая Дерибасовская, пустой порт, пустое побережье… В архивах сохранилось множество папок с доносами на соседей-евреев. Невозможно читать, как люди пишут: у моего соседа сверху в паспорте написано, что он украинец, но на самом деле он точно еврей.

АМ Поражают воссозданные в книге масштабы доносительства. Можно ли сказать, что в Одессе они были экстраординарные?

ЧК Их трудно измерить. Нельзя сказать, что все сотрудничали с властями и что миф о городе-герое — фальшивка. У людей был очень трудный выбор: остаться или убежать, донес­ти или не донести, признать, что ты еврей, или прятаться. Но можно сказать, что после 1945 года одесситы предпочли миф историческим фактам. И вообще, «старая Одесса» — это миф, созданный после войны, когда о городе заговорили как о радостном, средиземноморского типа центре в России, где процветают юмор и музыка… Я постарался открыть Одессу для исторического, а не мифологического обсуждения.

Когда мы говорим об оккупации немецкой, румынской или итальянской — это достаточно сложные вопросы. И когда мы ставим вопросы, касающиеся истории Холокоста, — это не только часть истории Одессы, но также и часть истории Польши или, например, Франции. В Восточной Европе стараются разделить историю: Холокост — это история евреев, казаки — история Украины, Советский Союз — история России. Получается как в ГУМе советского периода: одежда для мужчин, одежда для женщин, снаряжение для туристов. Но историю не разделить на отделы. В случае с Одессой Холокост, XIX век и советский период — общая история как для евреев, так и для украинцев, для русских и для всех остальных.

АМ Судя по книге, в нынешней Украине Холокостом интересуются так же формально, как и в СССР?

ЧК Создается национальный вариант истории, в котором начинают сравнивать голод на Украине, сейчас официально называемый Голодомором, с Холокостом. Говорят: многие евреи погибли, но погибли и миллионы украинцев — от рук Сталина, то есть из-за Советского Союза, из-за России. Получается, что не просто уменьшаются масштабы Холокоста или увеличиваются масштабы Голодомора. Ведь можно говорить о страданиях людей, не разделяя их по национальному признаку. Но важно понять, почему Холокост является уникальным фактом истории.

Несмотря на Голодомор, организованный Сталиным, сейчас существует украинский народ, существует страна Украина, где полно сел, в которых живут украинцы. Но мы не найдем местечек, где существовала культура людей, говоривших на идише. Этих людей просто нет.

АМ Вы пишете, что Одесса распылилась сегодня по миру, ее больше на Брайтон-Бич, чем на Черном море. Кажется ли вам Израиль осуществленной мечтой Жаботинского: нет левых, но есть железная стена?

ЧК В Израиле Жаботинский действительно победил. Видение будущего у израильских политиков — это взгляды Жаботинского, мало похожие на взгляды Вейцмана. Что до Брайтон-Бич, то в каком-то смысле туда просто переехала советская Одесса образца 1975 года. Попав туда, начинаешь думать о машине времени.

добавить комментарий

<< содержание

 

ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.