[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ОКТЯБРЬ 2013 ТИШРЕЙ 5774 – 10(258)
Амос Гитай: «Для меня комплимент, если кто-то меня ненавидит!»
Беседу ведет Татьяна Розенштайн
В конкурсе недавно завершившегося 70-го Венецианского кинофестиваля был представлен фильм «Ana Arabia» — свежая работа Амоса Гитая, самого известного в мире израильского режиссера, с которым корреспондент журнала «Лехаим» встретилась непосредственно после показа.
Прежде чем заняться игровым кино, Амос Гитай был документалистом, и его новые картины тоже часто сделаны на реальном материале. Почти все они посвящены Израилю, за который Гитай, родившийся в 1950-м в Хайфе, сражался в Войну Судного дня. Рассказанная им в «Ana Arabia» еврейско-арабская история касается, впрочем, не столько военного конфликта, сколько отношений внутри одной смешанной семьи. Глава ее, араб Юсуф, когда-то женился на Ханне, родившейся в Освенциме. У них дети, внуки... Приезжая журналистка знакомится с семьей, с теми, кто живет вокруг, чтобы сделать репортаж. Это и есть сюжет, снятый единым кадром, без монтажа. Действие развивается медленно и тягуче, и лишь драматизм событий держит зрителя в напряжении…
Татьяна Розенштайн Где вы нашли этот сюжет?
Амос Гитай Я позаимствовал его из европейских новостей. В деревушке Умм-эль-Фахм, недалеко от Хайфы, жила одна женщина. Как-то она явилась к местному врачу в чадре, но оказалась еврейкой. Ханна Клебанова — так ее звали — рассказала, что родилась в концлагере Освенцим, а по приезде в Израиль вышла за палестинца, родила ему пятерых детей, и у них уже 25 внуков… Мой фильм посвящен не только истории Ханны, но многим подобным историям. Я стал собирать их 20 лет назад, когда снимал документальное кино, в частности «Вади». Там речь тоже шла о селениях на севере Израиля.
ТР Но эту картину вы снимали в Яффо?
АГ Да, в так называемом барачном районе, где еще можно найти общины, в которых бок о бок проживают арабы, евреи и репатрианты из России. Таких анклавов становится все меньше — муниципалитеты заинтересованы в продаже земли. В прибрежных районах Яффо на месте бараков строят престижные виллы, и агенты по недвижимости алчно выискивают последние очаги. Мне же по душе эти поселения, в них есть что-то античное. У входа в дом можно увидеть разросшиеся деревья, самопальные проволочные ограждения, самодельные гаражи. Я смотрю на все это и умиляюсь тому, как умеет человек приспособиться к окружающей среде и сделать ее удобной для себя. Благодаря нашему продюсеру Гади Леви нам не только удалось найти один из таких последних анклавов, но и уговорить местную семью разрешить нам снимать у них в доме.
ТР Почему вы снимали одним кадром, без монтажа?
АГ Я действительно снимал 81 минуту, не выключая камеру. С 16 часов до 17.30, когда лучший свет. И в фильме видно, как, по мере захода солнца, меняется освещение. Если вы спросите, хотел ли я повторить опыт Александра Сокурова, снявшего «Русский ковчег» на «цифру» без монтажа, отвечу — нет! Хотя я большой поклонник Сокурова. Там — театральная постановка, у меня — политическое заявление. Отсутствие монтажных склеек, целостность материала — для меня это символ всего, что происходило в этом регионе с арабами и евреями. Их история разорвана, сложена из кусков, но в действительности она непрерывна, и эту целостность я стремился сохранить. Нам пришлось девять раз переснимать, и мы бы работали и дальше, если бы актеру Юсуфу Абу-Варда, игравшему главного героя, не надо было уехать раньше.
ТР В фильме практически отсутствует действие…
АГ Мои картины часто критикуют из-за, скажем так, медленности повествования. Я считаю, что «темп» как в жизни, так и в кино может привести либо к полной гармонии, либо к абсолютному конфликту. Темп определяет многие вещи, даже политику. Каждая нация живет в своем темпе и воспринимает информацию в собственном ритме. Некоторые народы быстрее, другие медленнее. Конфликты случаются и из-за непонимания ритма другого.
ТР И из-за этого в том числе возникают проблемы на Ближнем Востоке?
АГ Я не люблю обсуждать политику и ее творцов. Политики ленивы, трусливы, не готовы брать на себя ответственность, невосприимчивы к пониманию реальных проблем. Лучше поговорим о проблемах режиссуры! Как режиссер, я вижу свою задачу в том, чтобы задавать правильные вопросы. А дело зрителя — искать на них ответ. Мои вопросы могут вызвать раздражение или несогласие. Но режиссер должен быть готов к конфликтам, и я не понимаю своих коллег, которые хотят, чтобы их любили. Для меня комплимент, если кто-то меня ненавидит! Я ведь тоже не люблю всех и каждого.
Кадр из фильма «Ana Arabia». Режиссер Амос Гитай. Израиль–Франция, 2013 год
ТР Каким вы видите современное израильское кино?
АГ Про израильское кино в целом говорить не хочу. Мальчишкой я провел год в кибуце и с тех пор ненавижу слова «коллектив» и «солидарность». Говорю только за себя. Пока в кино существует свобода мнений, пока его можно открыто высказывать, в стране существует кинематограф. А в Израиле мнение высказывать можно, и это хорошо!
ТР Вы живете в Тель-Авиве и Париже и не можете не замечать нарастающего во Франции антисемитизма, о котором столько говорят. Что вы об этом скажете?
АГ Во Франции, как, впрочем, и во многих других странах, действительно есть антисемитизм. В международной прессе о французах- антисемитах пишут так, словно те уже штурмуют Елисейские поля. На самом деле речь идет об отдельных, пусть неприятных, но все-таки эпизодах, которые раздуваются прессой. Согласен, что любым формам национализма нужно противостоять. Но посмотрите на это с другой стороны. Мы живем в демократическом обществе, в котором у людей есть право быть антисемитами.
ТР Один из недавних ваших фильмов посвящен вашему отцу, который был одним из архитекторов Баухауза. Расскажите о нем.
АГ Фамилия моего отца была Вайнроб. Он родился в Силезии и действительно был выпускником школы Баухауз, работал архитектором. Потом к власти пришел Гитлер, ненавидевший всех: коммунистов, социалистов, евреев, русских, а заодно все прогрессивное и современное, в частности модернизм. Баухауз закрыли, отца отправили в тюрьму, где его избивали. Вышибли несколько зубов. А потом, к счастью, отпустили. Приехав в Израиль, отец решил «евреизировать» свою фамилию. «Гитай» на иврите значит «желудок», место, где отжимаются соки, источник жизни и энергии. А если перевести «Вайнроб», то получится «соки, необходимые для производства вина».
ТР Но ведь не только отец — вы тоже были поначалу архитектором.
АГ Когда я читаю лекции студентам, меня часто спрашивают, какой совет я могу им дать. Я отвечаю: «Учитесь на архитекторов». Я считаю, что режиссерам лучше изучать архитектуру. Это близкие области — и кино, и архитектура занимаются организацией пространства. Много лет я работал над архивами отца и в конце концов поехал в Дессау, на родину Баухауза, где нашел, в частности, письма Кандинского и Миса ван дер Роэ к отцу. Хотя в современной архитектуре меня смущает тот факт, что она пошла на поводу у дизайна. Архитекторов не интересует, как люди будут существовать внутри их странных конструкций — на уме у них лишь слава и монументальные жесты. А для меня хорошая архитектура означает создание разумного пространства для жизни и работы. И я надеюсь, что финансовый кризис заморозит многие чудесные проекты моих современников. Кино — важная область культуры, но оно не оставляет такого следа и не вызывает таких последствий, как архитектура. Я как-то работал вместе с Питером Айзенманом, как раз в тот момент, когда он трудился над своим проектом на тему Холокоста на Потсдамерплац в Берлине. На него тогда многие нападали — одним было жалко отдавать под это дорогой участок земли, другие считали, что в проекте отсутствует всякая эстетика. Мне понравился его ответ: «Да. То, что я создал, — безобразно и поэтому простоит тысячу лет!»
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.